Почувствуй (СИ) - Севимли Алейна. Страница 135

— Не волнуйся, — улыбается своей неестественной, якобы приятной улыбкой, от которой разит холодом, но почему-то никто, кроме меня, не ощущает этого. — Нихан, не могла бы ты нас оставить? Иди в беседку, мы скоро подойдём.

— Как хотите, — пожала плечами девушка, не понимая, что происходит, через плечо мимолётно взглянула на меня, и направилась вперед, по тропе света и благоухания чудеснейших цветов.

Может быть, он позвал меня для чего-то хорошего? А все мои предчувствия, холодность, всё это просто так? Взялось из головы, из моей вечно безутешной, ветреной, головы, не умеющей хранить ни единой положительной мысли.

Биркан молчит, смотрит на меня, тоже смотрю на него, наши мысли далеки, оба мы не здесь, где-то далеко, в плену своих тревог и предчувствий.

— Что здесь происходит? — Почему-то вяло интересуюсь я, чувствуя себя ужасно уставшей, словно выжатой в стакан. Если не задам вопрос прямо в ближайшее время, продолжу изматывать себя мрачными думами.

— Вон там скоро произойдёт, или уже происходит, предложение руки и сердца.

— Анри собрался делать предложение Нихан? — Удивляюсь я, совсем мимолётно ощущая радость за подругу, и не из зависти, я переживаю за них, эта пара ещё не разобралась в своих чувствах, не настолько, чтобы перейти на высшую ступень отношений.

— Есть какое-то другое объяснение этому неестественному саду? По этой локации все романтические сериалы плачут, — недовольно проговорил Биркан, ещё раз оглядывая это масштабное великолепие, не пришедшееся ему по вкусу.

Сейчас передо мной стоял тот самый человек, кого я с первого взгляда невзлюбила в кафе, в день нашей первой встречи. Тот человек, которого ничем нельзя удивить, тот, кто, ещё не ощутив всех радостей жизни, считает себя специалистом, словно то, что он пробовал, ему достаточно, и ничто больше не понравится ему. Этакий высокомерный скептик, смотрящий на всех свысока, несколько пренебрежительным взглядом.

— Мне кажется, здесь красиво. И очень романтично, в таком месте в самый раз делать предложение.

— Не разбираюсь в этом, — хмыкнул парень, холодно, словно едва хотел меня слушать.

Ненавижу это чувство, хочу сбежать, спрятаться, вернуться в прошлое, когда это ещё был мой Биркан, который смотрел на меня, радовался и переживал за своих друзей, и был тем человеком, добрым и настоящим, которого он упорно прятал.

Не хотела верить ему, себе, ощущениям, правде. Почему всё это не сон? Как так вышло, что мой любимый, самый дорогой для меня человек, вдруг стал чужим? Вижу, как он меняется, но ничего не могу с этим поделать.

Хочется схватить его за плечи и трясти, просить перестать, вернуться, сказать, как сильно люблю его, и не увидеть в этих дорогих сердцу глазах, цвета сияющей, зимней ночи, усмешки.

— Когда-то ты делал нечто похожее. Помнишь, яхта, или как мы ездили на несколько дней в Измир? Ты сделал для меня сюрприз, на берегу…

— Не сравнивай, это не одно и тоже, — бесцеремонно перебил меня он, с некоторым отвращением хмурясь, словно я прилюдно вспомнила его неприятную детскую историю. — Останемся здесь? Станем свидетелями действа, на котором посторонних быть не должно?

— Уйдём, конечно. Но зачем мы сразу сюда пришли? Я тут нахожусь для какой цели? — Стараясь выглядеть равнодушной, спрашиваю я, усердно маскируя звон разбитого сердца, начинающийся проявляться в моём голосе.

— Я помогал Анри со всем вот этим вот, — корча недовольное лицо, парень хватает одну из лиан, чуть не оторвав её. — А для Нихан это должен был быть, по задумке моего романтичного друга, сюрприз, полная неожиданность, поэтому ты её и привела.

Биркан, действительно, стал чужим, настолько, что я не знала, что ответить ему, и это было не просто молчание, а неловкое молчание, когда ты нуждаешься в том, чтобы хоть как-то завязать разговор, продолжить общение, разобраться во всём, но никак не получается зацепиться.

Так же молча, мы сели в машину, погружаясь в темноту салона, на улице, вдали от романтической зоны, стемнело, наши полные безнадежности лица, освещал едва уловимый свет фар, проезжающих мимо автомобилей.

— Заедем куда-нибудь поужинать? У Чичек выходные, дома всё-равно ничего нет, — предложил возлюбленный, теперь его интонация изменилась, слова давались ему тяжело, он тоже чувствовал то же, что и я. Как жаль, что только в этом чувстве беспокойства и тревоги у нас взаимность.

Молча киваю, не отводя взгляда от его напряженного, но такого родного и любимого лица, словно собираюсь детально рассмотреть его перед разлукой, чувствуя, что в скором времени, такой возможности у меня не появится.

Заходим в ресторан, а точнее, в отдельную, от основного зала, комнату, складывается впечатление, что нас здесь ждали, видимо, Биркан забронировал столик заранее. В этом поступке я точно разглядела некий намёк, именно здесь он и хочет избавиться от меня.

Не выдерживаю, замираю у стула, не решаясь сесть, эта тревожность переполняет меня, я натянута как струна, и если не спрошу сейчас, просто разорвусь на две половины.

— Ты что-то хочешь сказать? — В комнате слышен едва уловимый, чарующий сонет скрипки, и мой голос, на фоне этой музыки показался резким, словно я закричала.

— О чём это ты? — Биркан тоже остановился, не успев усесться на стул.

К счастью, мы остались одни, как только нас проводили к столу, официант положил меню и вышел, и я не беспокоилась, что он вернется так скоро, прервав мой поток переживаний.

— Мы можем поговорить?

— Присядь, и поговорим, — старается быть равнодушным он, но я слышу беспокойство, даже некоторый страх, в его голосе.

— Я не могу сидеть. Прошу, давай сейчас же расставим всё на свои места.

— А что-то не на своих местах? — Хмыкает он, подходя чуть ближе, теперь он стоит прямо напротив меня, хочется протянуть руки и обнять его, прижаться всем телом, и прекратить этот момент.

— Что происходит с нами в последнее время? Я понимаю, у тебя много работы, но всё как-то резко изменилось. Будто… будто… — задыхаюсь собственными словами, не могу продолжить, знаю, что должна сказать, но это словно не хочет произноситься.

— Будто что? — Вновь безразличен он, а по глазам я уже ничего не могу понять.

— Будто ты больше не любишь меня, — на выдохе произношу я, и моё сердце срывается со своего места и повисает где-то в воздухе, ожидая ответа.

— Так и есть. Прости. Я не люблю тебя, — получив долгожданный ответ, сердце падает, словно этого было недостаточно, он продолжает. — Никогда не любил. Тогда начались проблемы, я привязался к тебе, не отпустил. А потом не знал, как от тебя избавиться. Не знал, как вернуть тебя домой.

Я замерла, словно время остановилось, я находилась где-то вне. Словно жизнь закончилась, а я наблюдаю за собой со стороны. Откуда-то сбоку вижу себя, опустившую глаза вниз, чтобы не смотреть ими, полными слёз, на человека, навсегда разбившего моё сердце, и в этих жалких осколках, он навсегда останется один, никто не потеснит его, и уж точно не заменит.

— Посмотри на меня, Кадер. Пожалуйста, посмотри, — почти умоляет Биркан, взяв меня за руку.

Мне настолько больно внутренне, что даже противно он того, как он продолжает трогать меня, словно дотрагивается горящей спичкой до ожога, заставляя вспыхнуть вновь.

Дергаюсь, сбрасывая его руку, нехотя поднимаю голову, прощаясь, вглядываюсь в ставшие чужими, карие глаза. Хочу разглядеть в них что-то, тоску, боль, сожаление, но не вижу. Ему жаль, но только потому, что всё произошло именно так, в остальном он уверен, для себя он давно всё решил, и сейчас не сомневается в своём выборе.

— Это всё? — Спрашиваю я, севшим голосом, криво ухмыляясь, чтобы напрячь мышцы лица, и сдержать рвущиеся рыдания.

— Кадер, я не хочу, чтобы ты страдала, — почти шепчет он, протягивая ко мне руку, но замирает в сантиметре от моего лица, зная, что я оттолкну его.

— Тогда зачем делаешь мне больно? — Улыбаюсь я, от подобной глупости становится смешно. — Не волнуйся, я счастлива. Прощай.