Корзина шишек (СИ) - Ворсова Анна. Страница 28

— Может потому что я глупая и не знаю, как жить? — ответила я. — Все мои представления о семье оказались ошибочными.

— Хорошо. Теперь тебе надо соглашаться с любым хреном, который решит за тебя, что будет для тебя лучше?

— Если я не знаю, что правильно, то этот человек может знать. Кеша…

— Дурак. Его не стоит ставить в пример, — перебил меня Алик. — С Гришей не знаком, но думаю, что он не пример, как и Кеша. Вот мы сейчас едем с тобой в машине. Давай свернем на какую-нибудь грунтовку, чтоб ты мне отсосала.

— С какого это?

— Почему нет? Я считаю, что это для тебя лучше.

— У меня есть принципы, которые я не нарушаю.

— Просто трахнемся — это тебя устроит?

— Алик, прекрати, — попросила я и отвернулась.

— Чего прекратить? Я считаю, что для тебя это лучше.

— Что вы так все помешаны на этом трахе? Разве нельзя жить без него? Нет же! Мужчинам только и нужно, чтоб унижать женщин этим действием. И не надо мне про удовольствия говорить! Оно не компенсирует того унижения, которое чувствуешь, когда тебя используют. Еще и эти угрозы. Противно, — выпалила я. Надо было остановиться, но меня просто понесло. — Хочешь меня трахнуть? Так ты выражаешься? Давай. Останавливай машину. Сможешь потом поставить галочку, что нагнул женщину друга.

— Кешка против не будет, — ответил Алик.

— Что?

— Мы же с ним друзья, — усмехнулся Алик.

— Это не дружба. Так друзья не поступают.

— Ой ли! Ты у нас о жизни не знаешь, а рассуждаешь о дружбе.

— Хочешь меня задеть? Вывести из себя? Чего добиваешься? Эмоций? Чтоб мы поругались? Для чего эта поездка? Мне без этого тяжело, но ты хочешь меня добить?

Он свернул в сторону Егорова. Монастырь стоял в стороне от деревне на холме. К нему шла асфальтированная дорога, которая петляла и отказывалась идти ровно. Машина взяла довольно крутой подъем и остановилась на стоянке. Дальше надо было идти пешком.

Я не хотела никуда идти. Настроение пропало еще утром. Теперь же к отсутствию настроения прибавилась какая-то лень.

— Там красиво, — сказал Алик.

— Без разницы.

— У меня не было цели тебя обижать, — ответил Алик.

— Оскорбить?

— Нет. Хотел тебе помочь.

— Странный способ помощи.

— Как умею, — ответил Алик. — Чтоб понять мне понадобилось одиннадцать лет. Долго доходило. Знаю. Вначале я считал Кешку чудаком, у которого всегда можно было переночевать, когда ночевать было негде. Потом у него появилась дурь. Мы ее с ним толкали, пока об этом не узнал его дед. Надрал нам уши. Кешка сразу изменился. Превратился в такого пай-мальчика. Начал спортом заниматься. Мать его с отчимом развелась и Кешка пошел во все тяжкие. Я тогда другими вещами занимался. Не будем говорить какими. Это не так важно.

— Эдик говорил, что ты девчонок сутенерам поставлял.

— Было пару раз. В основном машины гонял.

— Катился в пропасть. Я это поняла, но зачем мне это знать? Мне твоя исповедь не нужна.

— Я тебе расскажу, а ты сама решай что нужно, а что нет. Пока я был в городе наездами, Кешка творил свою жизнь. Был рейд. Дед попросил меня взять вину на себя. Мол дурь в квартире моя, а они дух духом не знают. Пообещал два ляма, когда вернусь. Ну и срок сделать по минималке. Он же адвокат. Следак в прошлом. Связей по всему городу. Частично он исполнил свое обещание. Короче, помогал из-за забора. Печенюшки присылал. Когда же я вернулся, он мне говорит, что надо мол адаптироваться. За мою жизнь переживает, чтоб я все деньги не просрал. Логично. Мир соблазнами манит. Охота наверстать упущенное. Дед предложил у них пожить и за Кешкой присмотреть. Он как раз с Настей разругался в прух и прах. Она вещи собрала и сбежала из дурдома. Хотя вначале ее все устраивало. Ну ладно, сбежала. Кешка в дурь пошел.

— Подожди, она же в аварии погибла.

— Это он придумал. Не было никакой аварии. Как потом мне Настя рассказала, она увидела его ночью около детской кроватки с ножом. К этому она не была готова. Так вот, Кешка и вены резал, и ногу себе прогрыз, а потом начал тихо спиваться. Я тогда у них жил. Все у него в няньках ходил. Пока мне это не надоело. Дед мне предложил на точке проводами и наушниками поторговать. Хорошо. Это навык. Нормально. Тут Кешка начал в себя приходить. Решил работать. Дед ему подыграл. Я опять то друг, то так, то мудак. Он тебя приводит. Я уже до такой степени задолбался во всем этом дерьме ковыряться, что у деда попросил деньги. И чего в итоге? Он мне предъявляет счет за все два года, что я жил у них и нянчился с этим психом. Не мне за это заплатили денег, а я им еще должен остался. Дед мне сказал, что или я соглашаюсь на шесть сотен касарей, или остаюсь ни с чем. Знал бы, так пожульничал с проводами.

— А что стало с Настей?

— Она уехала в другой город. Вроде в Краснодар.

— С Кешаным ребенком?

— Не знаю. Его там ребенок или нет, но дед за ней не побежал вдогонку. Думаю, что это было лишь развлекалово для Кеши.

— Хочешь сказать, что Кеша сумасшедший?

— Хочу сказать, что у него точно с головой не все хорошо. Ему надо лечиться. Таблетки пить. Но его семья это не хочет признавать. Они создают ему нормальную жизнь. Блин, фальшивую нормальную жизнь. Подобие жизни. Так понятно объяснил? Ты этого не замечаешь, потому что сама находишься на грани.

— Я устала. Это не грань. Усталость. Мне хочется забыться. Перестать существовать, думать, решать. Там я получила это забвение. Все мои попытки к выходу из этого состояния пресекаются. Им нравится мое забытье.

— Вер, ты понимаешь, что это не нормально? Я могу понять, почему повелся на уговоры и подставился. Но ты? Ты же независимая успешная женщина. Как тебя угораздило так упасть в самооценке?

Я пожала плечами. Как так получилось? Знала бы я ответ на этот вопрос. Но его не было.

— Баба Люба предупредила, что ты можешь от зависти наговорить на Кешу.

— От зависти? Хорошо, — Алик достал телефон. Зашел в социальную сеть. Нашел Настю и показал мне ее страничку. Я помнила фотографии с Настей. Она мало изменилась. Пусть она теперь покрасилась в рыжий цвет и коротко подстриглась, но лицо осталось узнаваемым. Малыш подрос и уже ходил. Фотографии были свежие. — Этих доказательств хватит или еще Эду позвонить? Он подтвердит странность Кеши.

— Но Кеша окончил колледж, получил права.

— Он не полный псих. У него голова работает. Только странно. Я разговаривал со знающими людьми. Мы как-то сошлись во мнение, что это шизофрения, которая проявилась после армии. До этого у него были странности, но кто из нас не без таракана? Именно после армии он начал периодами слушать голоса, которые им руководят. Дед его в такие времена закрывает в квартире, где Кешка медленно сходит с ума. Когда у него начинается прояснение, то он приходит в себя. — Все равно, в это верится с трудом.

— Вер, давай учиться смотреть правде в глаза.

— Он ведь мог двинуться умом, когда от него ушла Настя.

— Мог. Но ты признаешь, что он двинутый?

Начинало темнеть. Пошел снег. Снежная крупа падала с неба и оставалась на асфальте, напоминая кружочки пенопласта, который растрепали дети. Фонари никак не могли решиться: стоит ли им зажигаться или повременить. Мимо бодро пробежала собака.

— И что же теперь делать? — спросила я.

— Это тебе надо решать. Хочешь жить в иллюзиях, терпеть непростой характер Кеши, тратя на него годы — то он неплохой вариант. Теперь представь, что у него помрет дед. Останешься тогда с Кешкой один на один. Как ты будешь с ним справляться? Он не буянит лишь потому, что знает: придет дед и отметелит его. Кешка деда всегда побаивался. Но все может измениться в один день. Тебе придется искать пятый угол.

— Ты мне все это рассказываешь… Я понимаю, что ты говоришь правду. И отмечаю, что сама об этом думала. С ним что-то не то, только мне хочется верить в обратное. Кешка — он появился, как принц из сказки, когда мне было трудно. Когда я не знала, как мне жить дальше. Протянул руку. Сказал, что все будет хорошо. Получается, что теперь никому нельзя верить? Что любой человек, который ко мне подойдет — он окажется больным? У меня с самооценкой проблема. Теперь же ее просто нет.