Боги слепнут - Алферова Марианна Владимировна. Страница 33

Не знает…

Как хорошо, что он не знает! Это просто счастье, что Тиберий не знает.

Элий был прав – не надо было голосовать за Бенита. О боги, почему она не послушалась Элия! Ей так хотелось проголосовать за Бенита! Вот и проголосовала. Исполнила желание. О боги, почему Элий погиб! Если бы он был жив, она бы дала обет во всем и всегда слушаться Элия. Только Элия, а не своих глупых желаний.

Да, Элий погиб. Но в этом-то Порция не виновата. Хотя бы в этом. Но перед Элием она тоже испытывала чувство вины. Они так нехорошо расстались. Она бы могла принять его предложение работать в канцелярии. И ей бы не пришлось унижаться перед этим мерзким Крулом. А вдруг Бенит не знает о письмах? Может такое быть или нет? Вдруг он думает, что исполняет совсем другие желания – помогает кому-то деньгами, жертвует на лечение, образование. Риторские школы в их трибе стали бесплатными. Бенит сдержал слово. К тому же он создал общество «Радость». Платишь взнос в несколько сестерциев, и можешь отдыхать на море во время отпуска, и круглый год посещать дешевые магазины и стадионы. Все, все, как обещал. Надо пойти и рассказать Бениту обо всем. Не может человек днем создавать общество «Радость», целовать детей, а по ночам жечь чьи-то дома.

Порция услышала шум в соседней комнате. Ну наконец-то ее мальчик вернулся. Неужели занятия длятся допоздна? Да нет, не занятия, наверняка застрял у какой-нибудь девчонки. Надо ему сказать, чтобы был осторожнее – сейчас на улицах так неспокойно.

И тут Порция сбилась с мысли. То есть она постоянно сбивалась, перескакивая с одного на другое. Но сейчас все мысли просто застопорило от ужаса. И ужас был вызван запахом. Запахом дыма…

Порция отворила дверь в соседнюю комнатку. Ее мальчик сидел на кровати спиной к ней. Узкие плечи обтягивала черная туника.

Запах сделался ощутимее.

Понтий услышал скрип двери и обернулся. Но ничего не сказал. Нагнулся и принялся расшнуровывать сандалии. Порция подошла ближе. Юноша поднял голову. На щеке черный мазок сажи. Будто кто-то его пометил.

– Что случилось? – спросила она охрипшим голосом.

– Тебе-то чего? – огрызнулся он и отшвырнул снятые башмаки в угол.

Сомнений не осталось. Даже тени сомнений.

– Что вы сегодня сожгли? Базилику? Или что-то другое?

– Завтра узнаешь. Из вестников.

– Как ты мог? Как пошел на такое?! – Она сжала кулаки.

– А ты? Как ты могла? – передразнил он. – Ты же работаешь на Крула.

– Я не жгу базилики.

– Разве?

Какая мерзкая у него ухмылка…

– Мы помогаем бедным, больным. Тем, кто нуждается…

– Вранье!

Она влепила ему пощечину, выскочила из комнаты и захлопнула дверь. Нет, нет, Бенит про эти поджоги не знает. Не может знать. Но кто-то должен сказать Бениту, что творят исполнители. И что там в этих ужасных письмах. Она пойдет и расскажет. Должна пойти. С Элием она ошиблась – с Бенитом – не ошибется.

Бедный мальчик! Порции следовало лучше воспитывать сына.

Глава XIII

Январские игры 1976 года (продолжение)

Летиция смотрела на спящего в кроватке Постума. Как занятно. Личико ребенка меняется с каждым днем. Она почти все время рядом с ним и безумно далеко. Она видит его и не видит. Слышит его плач и не слышит. Она не помнит, каким он был десять дней назад. А месяц назад? Когда он начал улыбаться? Когда стал садиться? Кажется, он болел. Вот только чем? И как его лечили? Постуму постоянно угрожает опасность, и никак не угадать, откуда она придет. Даже пророческий дар Летиции не помогает. Однажды утром пес, огромный Цербер, подкрался к колыбели и лизнул ребенка в губы. Слюна струйкой текла из пасти собаки в рот младенца. Постум задохнулся на миг, верно от страха. Секунду, две, три… он не мог вдохнуть. Сама Летиция перепугалась до смерти. А потом малыш сделал вдох и заплакал. И Летиция тоже завопила, затопала ногами. Цербер, поджав хвост самым жалким образом, удрал. Августа немедленно велела сослать «преступника» за Город, на виллу. Иначе наказать Цербера она не могла – то была собака Элия. Когда это было? Вчера? Три дня назад. Не вспомнить. Или этого не было? Все слилось в один однообразный недень-неночь. Бесконечный поток. Она всматривается в слепящий полдень, пытаясь разогнать черные круги памяти. Всматривается и не видит… То есть не видит того, что хочет увидеть. Видит совсем другое.

Она шагает по небу, и небо уплотняется до твердости мрамора. И вот она поднимается по голубым ступеням. Она уже в зале, где небо черно, как ночь, а пол белизной напоминает облака в полдень. Две женские фигуры несутся друг за другом так быстро, что не уследить взглядом. Меч, сверкнув платиновым всполохом, высекает сноп искр. У одной женщины волосы светлы, у другой темнее агата. Бойцы взлетают к черному звездному небу, потом устремляются вниз. Уже почти ничего не видно – лишь вспышки платинового сияния. И чей-то крик…

– Последнее желание заклеймено! – кричит светловолосая. – Последнее желание…

Теперь Летиция видит дом, похожий на крепость, с крошечными узенькими оконцами, лохматые пыльные пальмы, ослепительно яркое небо. Человек сидит у водоема ссутулившись, глядя в одну точку, шея обвязана белой тряпкой. Она не сразу узнает в сидящем Элия. Он страшно исхудал – скулы едва не вспарывают кожу, глаза запавшие, нос тонок и остр, как бритва. И волосы – серые, будто припорошенные пылью. Она не сразу понимает, что седые… Какие-то люди в пестрых тряпках проходят у него за спиной. Он не обращает на них внимания. Смуглый подросток ведет на поводе тощего верблюда с обвисшими горбами, мальчонка что-то говорит Элию. Но тот не слышит. Смотрит прямо перед собой.

– Элий! – зовет она.

И видение пропадает.

Летиция вскочила. Элий жив! Он где-то далеко. Очень далеко. Но он жив!

– Квинт! – закричала Летиция так, что заложило уши. – Квинт, где ты! Сюда! Сюда!

Постум проснулся и заплакал. Но Летиция уже мчалась по переходам дворца наугад. В галерее она столкнулась с Квинтом.

– Квинт, он жив! Я точно знаю, что он жив! Я видела его.

– Когда? Где?

– Мне было видение. Он где-то далеко… Там, где верблюды…

– Летти, я его искал и не нашел.

– Ищи дальше. Иди вновь! Он жив. Я видела его, – твердила Летиция. – Он был ранен в шею. Но он поправляется. Ищи, Квинт. Скорее. Я дам тебе сколько угодно денег, отправляйся за ним и привези его ко мне.

– Кажется, Постум плачет, – сказал Квинт.

– Кажется, да. Ты ищи немедленно, сегодня же ищи! Я не могу больше без него! Найди его!

Летиция кинулась обратно к сыну. Постум уже замолчал. Потому как кроватку его качал, ухватив хвостом, огромный змей. Постум смотрел на него и улыбался.

– Гет, он жив, – сказала Летиция и поцеловала бывшего гения в плоскую башку. – Он скоро вернется…

– Может, устроим по этому поводу небольшой пир? – спросил Гет. – А то я проголодался.

– Я видела Элия! Он где-то в Аравии или Сирии. Там, где есть пустыни.

– Пустыни есть во многих местах. В Винланде например.

– Это не Винланд!

Гет ожидал чего-то в таком духе и постарался сделать вид, что верит. Чего не бывает с человеком страдающим! Все что угодно.

– Это прекрасно, что он жив, – сказал Гет. – Но до поры до времени не стоит об этом никому говорить.

– Почему? – Ей хотелось поведать о своей радости Риму.

– Не нужно лишних толков. А то враги помешают ему вернуться.

Летиция послушно закивала. Умная девочка.

– Хорошо. Квинт поедет сегодня же. Я дам ему денег. Элий скоро вернется, вот увидишь. Какое счастье! Как он обрадуется, увидев сына! А потом Элий станет императором. Так ведь?