Боги слепнут - Алферова Марианна Владимировна. Страница 71

– Я ослеп, – простонал Гимп. – Я вновь ослеп.

– Знаешь, какой это библион! – стонал Кумий и тряс за плечо слепца. – Ничегошеньки ты не знаешь. А еще гений!

Глава V

Мартовские игры 1977 года

Валерия не обманула. Однажды вечером, заканчивая очередную страницу, Кумий заметил, что комнату наискось перечеркнула чья-то тень. Он поднял голову и увидел преторианца на пороге. Сердце остановилось. Холодный пот разом прошиб до костей. Кумий замер, так и не отыскав на клавиатуре нужную букву. Все мысли пропали. Окончание главы смыла из мозга волна животного страха.

– Привет, – сказал преторианец голосом слишком высоким для мужчины и слишком низким для женщины, и шагнул в комнату.

Тогда Кумий понял что это женщина-гвардеец.

Кумий ощутил бешеное биение крови в висках – ему казалось – голова лопнет. Сейчас лопнет и…

– Я – Верма, – сказала женщина в броненагуднике с мечом у пояса. – Из охраны Дома весталок. Меня прислала Валерия.

– Вот и хорошо, и хорошо, – залепетал Кумий и погладил себя по груди, успокаивая сердце, как встревоженную кошку. – Я ждал… я рад… я готов…

К чему готов? Что такое он мелет! Он замолчал и вопросительно глянул на Верму. Несмотря на странный наряд, женщина казалась красивой.

– Эти дары прислала Валерия. – Она поставила корзину на стол и уронила чашу. Предпоследнюю.

Кумий кинулся поднимать черепки и замер, глядя на стройные ноги Вермы. Красная туника выше колен ей очень шла.

– А что, гвардейцы из охраны Дома так же целомудренны, как и весталки? – спросил он, собирая черепки, но при этом умудряясь искоса поглядывать на ноги Вермы.

Быть наглее и настойчивее Кумий пока опасался – эта женщина могла размазать его по стене – буквально.

– Кто как. – Верма выкрутила из машинки начатый лист, пробежала глазами строки.

– А ты?

Она смерила его взглядом свысока (в смысле самом прямом) и ничего не ответила. Кумию показалось, что взгляд этот впечатал его в пол. Поэт решил не торопить события.

– Валерия предлагает отдать рукописи ей. В Доме весталок они будут в большей сохранности.

Кумий кашлянул.

– Не получится. Дело в том… что… ну… мои сочинения не для Дома весталок. Я их спрячу в надежном месте. А домну Валерию поблагодари, – добавил он с поспешностью.

– Как знаешь. – Верма отложила страницу.

– Отужинаем вместе? Поболтаем о литературе и о преторианской гвардии.

– Только не о гвардии, – запротестовала Верма.

– Хорошо, поговорим о любви.

Теперь Верма не возражала. Она сняла броненагрудник и перевязь с мечом. Кумий не мог оторвать взгляда от рельефных мускулов на ее руках, пока она вынимала из корзины холодную телятину, фрукты и запечатанные бутылки вина. А талия у гостьи была тонкой, и грудь очень даже заметно круглилась под военной туникой.

– Ты – самый красивый преторианец, которого я когда-либо видел, – не удержался Кумий от комплимента.

Чаша оставалась всего одна. Пришлось зайти к соседке и занять у нее две простенькие стеклянные чаши. Не разливать же фалерн в презренную глину.

Для пущей таинственности Кумий зажег свечи. Впрочем, электричество на его чердаке уже месяц как отключили за неуплату. И так они сидели вдвоем при свечах – сочинитель и женщина-гвардеец, пили фалерн, и ни о чем не говорили. Даже о любви. Верма никогда прежде не общаясь с сочинителями и боялась показаться невеждой. А Кумию было так хорошо, что он оставил обычную свою болтливость. Он лишь любовался длинной, будто выточенной из мрамора шеей Вермы и ее манерой встряхивать волосами.

– Почитай мне что-нибудь из твоего библиона, – попросила Верма, когда трапеза закончилась.

Кумий радостно кивнул, вытащил из пачки наугад страницу и принялся читать. Верма слушала. Он умел читать, и проза его звучала при чтении вслух, как стихи. Не из-за того, что Кумий слегка подвывал при чтении, а из-за внутренней напевности.

– Вкусно, – сказала Верма, когда он закончил и облизнулась, будто он преподнес ей плод айвы [86].

Матушка отворила Веру дверь и шепнула: тебя ждут. Он думал – Минерва пришла разобраться с яблоками. Но в таблине на ложе растянулся Курций. Он задремал, поджидая хозяина. Но заслышав шаги, тут же вскочил.

– Какое-нибудь дело? – спросил Логос, занимая ложе напротив префекта вигилов. – Угадал.

– И какое именно?

– Ты можешь прикончить Бенита?

– Нет.

– Почему?

– Бог не объясняет людям своих поступков. Люди их толкуют каждый как понравится.

– Однако ты спас императора от убийц.

– Я обещал защищать Постума Элию. Устранить Бенита я не могу.

– Это просто – пришить подлеца и спасти Рим.

– А Рим хочет этого спасения? Убью Бенита – его место займет Блез. Сейчас у нас умный подлец, будет жестокий дурак.

– А не можешь ты устроить как-нибудь так, чтобы это место занял Флакк?

– Не могу. Такое желание не заклеймить никому. Ни богу, ни человеку.

– Раз не можешь – тогда выпьем с горя. Что тут у тебя? – Курций взял со стола золотой бокал. – Запах изумительный. Не фалерн, но пахнет приятно. – Курций медлил. – Это она? Да?

Логос кивнул.

– Я не ослепну? Говорят, выпив это, можно ослепнуть.

– Это сейчас ты слеп. А выпив, прозреешь.

– Двадцать лет я ждал этого и боялся.

Курций помедлил и сделал глоток. Отставил бокал. Несколько секунд лежал с закрытыми глазами.

– Твое питье похоже на отраву. Теперь я буду смотреть на мир твоими глазами. Голубая сфера переместилась внутрь меня. И я должен каждый миг охранять ее и беречь. Но я человек. Что я могу? Зачем ты дал мне эту отраву, Логос, обнимающий весь мир?

– Это не отрава, – сказал тихо Вер. – Это пища богов. Побудь немного богом, Курций. Ты этого достоин.

Глава VI

Июньские игры 1977 года

Он ждал ее с утра. Она приходила регулярно раз в десять дней, приносила деньги и корзину с яствами. Сегодня был такой день. Кумий побывал в термах и у цирюльника, купил новую тунику. Сегодня был его день – он знал это. Едва Верма вошла, Кумий схватил ее за руку и подвел к столу.

– Сегодня у нас будет пир! Я закончил библион. О счастье! Вот он! – Кумий схватил рукопись и прижал к груди.

Потом бросил папку на кровать, зубами вырвал пробку из темной бутыли и наполнил новые хрустальные чаши.

– Выпьем, чтобы он был бессмертен, как боги.

– Выпьем, – согласилась Верма.

Он обнял ее за талию. Она могла бы задушить его голыми руками, если бы захотела. Но не захотела. Вместе они рухнули на кровати. Листы рукописи лавиной хлынули на пол. Бесчисленные страницы, испещренные черными знаками литер. Клейменные страницы. Клейменные тысячами и тысячами желаний, готовыми к исполнению…

– Верма – ты хоть знаешь, что это такое – исполненное желание? – Он хохотал между поцелуями. Она тоже.