Изменить будущее (СИ) - Шелест Михаил Васильевич. Страница 53
– Всё, парни, кто-то сейчас поплывёт вместе со мной, – сказал я и расслабился.
Громко зажурчало… Кожаное кресло быстро превратилось в озеро.
– Сукин сын! – Вскричали оба охранника и попытались привстать, схватившись за передние сиденья. Я понял это, так как водитель возмущённо вскрикнул:
– Бил, млять, я же рулю.
Привстать с заднего сиденья без помощи рук очень проблематично, но упираться в мокрое сиденье руками кому хочется? Вот я и высчитал, что они их поднимут…
Мои руки двинулись вверх, вслед за цепями наручников, вытягивая за кольца из рукавов стальные спицы. Перевернув каждую остриём в сторону "привставших", я вогнал их каждому в сердце. Оба застонали…
В правом сердце задерживаться я не стал, а, выдернув спицу и подтянув уже мёртвого громилу к себе на колени, я сунул смазанное кровью остриё тонкой проволоки в замок левых наручников, и они ослабли.
Не снимая мешок с головы, я махнул левой рукой из-за сидящего на моих коленях мертвеца и почувствовал, как левая рука куда-то уткнулась.
Одновременно правой рукой я сдёрнул мешок и увидел, что спица торчит в левой глазнице водителя. Мне его даже стало жалко. Он ведь уже остановился на обочине, планируя меня выпустить "до ветру", а я, такая сволочь, взял и сунул ему спицу в глаз. Да глубоко так сунул… Вытащить её я не смог, поэтому взял в левую руку всё ту же правую спицу и открыл ею правый наручник. Кончики спиц были чуть приплюснуты, поэтому наручник щёлкнул привычно быстро.
В салоне автомашины было темно. Лишь отблески аварийных фонарей и лампочка красного треугольника, мигая, высвечивали молчаливую картину убийства. Особо "по-тарантиновски" смотрелся вытекший глаз с торчавшей из него спицей, со скрученным в кольцо, тупым концом.
Будь конец острым, это смотрелось бы совсем иначе, а так, кольцо напоминало "очко" пенсне, развёрнутое в мою сторону.
"Какой бред лезет в голову", – подумал я, осматривая салон.
Это был праворульный пятидверный армейский Land Rover Defender. Я на таком ещё не ездил, а давно мечтал.
"Но не сейчас, не сейчас", – успокоил я себя, оглядываясь на багажник за спиной. – "Хотя… Почему не сейчас?"
Я чуть не почесал кровавым кончиком спицы голову, но вовремя опомнился.
Обтерев спицу о соседа слева и вставив её в левый рукав куртки, я откинул спинку заднего сиденья полностью и перелез в багажный отсек.
Через какое-то время все три тела переместились назад, и лежали, прикрытые какой-то тряпицей, а я уселся на водительское сидение и, погасив аварийные огни, включил правый поворот и посмотрел в правое боковое зеркало.
– Твою мать… – Вырвалось от души.
Сзади стояла полицейская машина, и стояла, вероятно, давно.
Увидев мой манёвр, она тронулась следом и, включив маяки и сирену, замигала левым поворотом, требуя остановиться.
Снова пришлось свернуть на обочину и остановиться… Руки лежавшие на руле начали слегка подрагивать.
– "Ну ка, цыц! – Скомандовала матрица и руки успокоились.
Полицейский приближался медленно. Его чёрный плащ, накинутый на фуражку с околышем в клетку, блестел в свете фар патрульной машины. Я сидел не шевелясь. Просто не хотел быть неправильно понятым в темноте.
Широкий луч фонаря скользнул по окнам и ощупал всё на своём пути, преломляясь сквозь капли и перетекая по креслам, по полу, по приборной доске, по мне. Потом фонарь постучал по мокрому стеклу, не переставая освещать меня.
– Откройте пожалуйста окно, сир, – произнёс приглушённо грубый голос.
– Дождь, господин полисмен, – произнёс я, и неохотно пару раз крутнул ручку, лишь слегка приоткрыв окно.
Ветер моментально сыпанул мелкими каплями в глаза.
– Почему вы так долго стояли, сир? И не вышли из машины…
– Устал, сир. Хотел вздремнуть, но не получилось.
– Будьте добры, ваши документы.
Я машинально откинул солнцезащитный козырёк и дёрнул за верёвочку от водительского и только потом понял, что это не мои документы. Глянув на фото хозяина удостоверения, я мысленно вздрогнул.
С карточки смотрела тёмная физиономия афроамериканца. Или афробританца? Негра, короче… Тут же в плёнку были вложены документы на машину. Вот млин… Лёгкая дрожь побежала по телу…
– Документы в сумке, господин полисмен. А сумка в багажнике.
Она действительно лежала там, вероятно брошенная туда похитителями.
Мне только сейчас, и очень не кстати, пришла мысль, что моя одежда была совершенно сухой. Кроме штанов, конечно. "И как они перенесли мою тушку в свою машину?"
– А это чьи? – Спросил полицейский.
– Машину на аэродроме дали, чтобы домой доехать. Наверное, водитель забыл.
– Это машина принадлежит ВВС США, сир. Как вы это объясните.
– Я пилот-испытатель и сотрудник Фарнборо, сир. Позвольте достать документы? Или свяжитесь по радио с авиадиспетчером.
– Пилот Фарнборо? Вы, сир?
– Да.
Моя усталость истекала из меня.
– У вас, сир, действительно уставший вид и вам точно нельзя никуда ехать. Позвольте, я сяду за ваш руль. Двигайтесь… Куда вам?
– Саут роуд шестнадцать, – произнесли мои губы, и тьма накрыла меня почти таким же мешком, как и ранее.
– Сир, сир, мы приехали, – послышался взволнованный голос. – Проснитесь.
Мои глаза шарили вокруг, ничего не понимая. Мерзкий химический запах словно проник в голову и растёкся по всем извилинам. Меня тошнило. Лицо, перекошенное гримасой брезгливости не нравилось полисмену.
– Вы в порядке, сир? Может в госпиталь? Вы не пьяны?
– Налетался до чёртиков… Перегрузки, господин полисмен, это хреновая хрень…
Открыв дверь и свесившись почти до земли я выплеснул содержимое желудка.
– Вам бы в госпиталь, мистер Смит… – очень неуверенно произнёс полицейский.
Они явно связались с Фарнборо, раз он знал моё имя. Моё имя… Моё имя… "А какое у меня имя?" – подумал я. – "А-а-а… Джон Смит… Он же сказал…"
– Всё, я пошёл, – сказал я и вылез под ночной дождь.
Голова кружилась и меня мотало из стороны в сторону. "Дядюшки" и "братца" дома не было. Они куда-то уехали, о чём сигнализировал выставленный на улицу горшок с засохшим деревом.
Мой мозг выхватывал окружающее вспышками.
– "Может они сканировали меня? Или "качали"" – мелькнула и погасла очередная вспышка.
– А какое сегодня… День какой? – Спросил я полисмена.
– Двадцать седьмое…
– Бля-я-ядь, – вырвалось непроизвольно.
– Что, сэр? – Переспросил полицейский, не понимая мой русский.
– Лезвия на работе забыл. Дома нету. Всё! Пошёл.
Дорога от ворот до дверей показалась вечностью. Я шёл, пытаясь собрать зрение в кучу и вспоминая, что ключи лежат в сумке, а сумка в багажнике рядом с трупами.
– Сэр! – Крикнули мне вслед. – Ваша сумка, сэр.
Сзади послышались шаги, но оборачиваться мне совершенно не хотелось и не моглось.
Почувствовав близкое присутствие сзади, я просто отправил руку за спину, схватился за сумку и потерял сознание.
Глава тридцатая
Снова пахло химией. Не только мозг, но и всё моё тело пропиталось отвратительным тошнотворным запахом. И не только мозг, но и тело подчинялось ему и не слушалось меня.
Но постепенно к внутреннему химическому запаху добавился очень знакомый из детства запах жареной картошки с луком. Её здорово жарил папа. Сало, картошка и много-много лука. И ещё крупно нарезанная морковка…
– Ма-ма, – прошептали мои губы.
– Тихо, сынок, – прошептал мамин голос.
– Сон, – подумал я. – Хороший сон.
Когда снились родители, это был хороший сон. Мы давно не встречались. Эта мысль пробудила к себе жалость, и из закрытых глаз потекли слёзы. Почему-то кроме голоса, образ мамы не появлялся. Сквозь розовые веки пыталось пробиться солнце.
– Это не сон, – утвердился разум, и веки, трепеща, поползли вверх, открывая взору белый побеленный потолок. До боли знакомый потолок. Дом? Мой дом? И лицо мамы… Губы дрогнули в улыбке…