Я не продаюсь (СИ) - Тэя Татьяна. Страница 11
Ни черта не нормально.
- Кто это? Как её имя? – наконец, голос возвращается.
- Никто.
- Как её зовут?
- Какая разница, как её зовут?
- Это Инна? - вылетает у меня, и Тимур моментально меняется в лице.
От его спокойствия не остаётся и следа. На лице бездна подозрения, которое мне не понятно. И боли. Которая вполне узнаваема. А еще злость, незнамо как попавшая в этот ядерный коктейль.
Через мгновение мой локоть крепко сжимают пальцы Тима.
- Откуда ты знаешь это имя?
- Она - Инна? - упрямо повторяю, потому что он не ответил.
- Я спросил, бл… откуда ты знаешь это имя? – Тим меня встряхивает и довольно ощутимо, пальцы давят на кожу так, что её уже хочется потереть.
Кажется, отвечать мне не собираются, поэтому сдаюсь первой.
- Ты произнёс его во сне.
Вскидываю с вызовом подбородок, но этого и не требуется. Тим смотрит, словно сквозь меня. Хватка на локте ослабевает, и я снова свободна.
Черт, а он сильно меня сжал.
Наконец, потираю кожу, на которой, вполне вероятно, могут остаться следы от его пальцев.
Тимур отворачивается, намереваясь уйти через заднюю дверь прямо на улицу, а не в дом. Я зову, но он будто меня не слышит. Весь в себе. И плечи представляют собой каменную прямую линию.
Что за ерунда? Куда он?
Как последняя упрямица я повторяю:
- Она - это Инна?
- Нет, - перед тем, как уйти, бросает через плечо.
Что мне делать? Идти следом или оставаться?
На принятие решения всего пара секунд.
06
К звонкам отца уже давно отношусь, как к обязанности. К неприятной, но неизбежной. Раз в неделю мы разговариваем по видеосвязи, и каждый раз после нашего общения мне нужно время, чтобы собрать себя по блокам в привычное состояние.
Он лечит… лечит… бесконечно лечит… Внушает, требует, предостерегает.
А мне хочется лишь одного – кинуть ему: ты сам в этом виноват.
Да, виноват. Так всё и есть. Истина. Правда. Это благодаря отцу я здесь, благодаря ему в подвешенном состоянии. У него там давно своя жизнь: новая жена, новый сын. Даже два, если посчитать отпрыска мачехи от первого брака. Бог знает, сколько ещё нового, о чём я даже не подозреваю. Но основное остаётся основным: он двигается дальше, а я вынужден торчать в Лондоне и делать вид, что меня нет.
Хрен. Не выйдет.
- Тебе лучше пока не высовываться, - говорит отец.
Его лицо как всегда напоминает маску. Мы, наверное, похожи, но годы жизни и ведения грязного бизнеса отложили на него свой отпечаток. Он запаян в строгий костюм, я даже не помню, какой он домашний. Это раньше он был другим. Или мне так казалось? Может, мама делала его мягче?
- На сколько? – уточняю.
- Лучше на подольше.
Это значит практически навсегда, или пока он не ликвидирует всех, кто хочет ликвидировать его. Или дотянуться до него через меня. Каким-то боком в этом замешана и семья моей матери.
По мне так все его предосторожности – это ерунда. Кому надо, тот меня достанет. Буду я вести себя тихо, или громко. Одно точно, мне уже давно не четырнадцать лет, и меня так просто не заткнёшь. Если бы мог, открестился бы от всех контактов, связывающих меня с Логиновыми. Когда вернусь в Россию, уже не буду чувствовать себя там своим. Поэтому не вижу смысла возвращаться.
- Неделя, может, две, - говорю отцу, прикидывая, что как раз будет время разрулить вопросы по учёбе, не всё же на гулянках зависать, - реши проблему, пожалуйста.
Это «пожалуйста» произношу с такой долей иронии, что не заметить её просто невозможно.
- Не надо показывать характер, - философски замечает отец. – Мне меньше твоего нравится вся эта ситуация.
- Всей этой ситуации, как ты выражаешься, уже больше шести лет, - не сдерживаюсь и срываюсь.
- Я решу, я почти решил, - прищуривается он.
Решил – это значит, кого-то убрал? Решу – это значит, кого-то уберу? Кого-то, кто причастен к покушению на мою семью те самые долбанные шесть лет назад?
Мне остаётся просто покивать в ответ. Можно было ещё много чего наговорить сверху, чтобы сделать отцу неприятно. Я знаю его болевые точки, умею вывести из себя, но настроения нет. Даже не понимаю, кому больше погано после таких разговоров – мне или ему?
Мы ещё беседуем о всяких мелочах. Дежурные фразы, которые не несут смысла. И прощаемся. Это закономерно. Контакт утерян давно. Найти его, наверное, уже невозможно. Мы разные. Вернее, чужие.
До вечера отвлекаюсь мелкими ничего не значащими делами. Тома куда-то свинтила и мне до неё не дозвониться. Иногда она пропадает. Так неделю назад опрокинула меня на целый уикэнд. С пятницы по понедельник её не видел. Думал, с ума сойду. А потом взбесился сам на себя. И на неё. Так иррационально, если уж на чистоту. Всё сложнее без неё. Бесит. Бесит, что под кожу забралась. Бесит, что не знаю, где она и что с ней. Бесит, когда ускользает от меня. И бесит, что не понимаю, почему.
Вечером еду к ней. Тома в квартире одна. Её подружка Соня, с которой они снимают эту хату, куда-то ушла. И как удачно. Заваливаю Томку на кровать и трахаю так, чтобы думать ни о ком, кроме меня, не смела.
В конце накрывает мысль, что она ведь и не думает. Так изображать страсть нереально. Где бы она ни пропадала те три дня, точно не у другого парня. Наплела мне про какие-то конспекты, важное тестирование, ещё какой-то фигнёй сверху придавила. Сделал вид, что поверил, но три дня… три грёбанных дня. Нет, я точно болен.
Впервые мне лениво ехать на вечеринку. Эта мысль как-то странно оседает в голове. Будто мне достаточно Томы под боком и эта толпа знакомцев и не очень начинает раздражать. Пропало чувство одиночества. Рядом с Томой пропало. Нет, всё-таки она отличается.
Целую куколку в макушку и приказываю собираться.
- Ты точно хочешь? – приподнимается она на локте.
Кажется, наши мысли схожи, но я лишь пожимаю плечами.
- Скатаемся ненадолго. Твои же там тоже будут?
- Ага.
Твои – это её подружка Соня и Крис Холланд. Вторая парочка, которая частенько зависает с нами.
Парочка… а мы парочка? Чёрт, Тома даже не подозревает, насколько попала. Невольно улыбаюсь, а она вопросительно на меня смотрит.
Наклоняюсь и начинаю покусывать её плечо, обвожу языком эти места следом. Тома охает и тихонько стонет. Кладу ладонь ей между ног, там всё ещё влажно после секса, и я знаю, что вернуть возбуждение сейчас совсем несложно. На полном серьёзе подумываю о втором заходе, но Тома выворачивается и вскакивает на ноги.
- Я быстро в душ.
- Хочу с тобой, - прищуриваюсь, а взгляд сам скользит по её стройному подтянутому телу.
У неё не бёдра, а моя мечта. И сейчас эта мечта маячит перед моими глазами.
- Если пойдёшь со мной, мы разнесём всю ванную. У нас тут не просторные хоромы, как у некоторых, - делает она верные выводы насчёт совместного принятия душа.
- Я оплачу ремонт, - успокаиваю мою Тому.
- Не в этом дело. За разгром лендлорд нас просто выгонит из квартиры. А нам тут нравится.
- Переедешь ко мне, делов то, - пожимаю плечами, выдавая эту мысль, неожиданную для самого себя.
Тома хлопает глазами, но с ответом не находится, убегает в ванную.
А мне было бы на руку, если бы она какое-то время побыла у меня. Такой фигни, как пропадание на несколько дней, уж точно бы не случилось.
Когда мы приезжаем в разрывающийся от звуков вечеринки особняк, я решаю, что это точно последняя туса, а дальше перерыв, как и хотел отец. Пора реально сделать паузу. И делами заняться. Они у меня, кстати, тоже имеются. И проект научный, который я двигаю. Если на него забить, подведу кучу людей. И себя в первую очередь. Ведь у отца будет дополнительный повод сказать, что я ничего не умею и не знаю, чего хочу от этой жизни.
А я знаю. Даже очень как знаю.
Меня снова рвут на части. Всем надо на пару слов не больше. Мне же хочется просто отдохнуть. Посидеть с моей девочкой, напоить её коктейлем, увидеть, как глаза блестят от предвкушения. Вместо этого я базарю с парнями и стряхиваю надоедливых баб со своего плеча, на которое они все так и норовят закинуть ладони. Раньше меня даже в какой-то степени заводили эти девахи на одну ночь. Флирт был быстрым, секс ярким, но ни к чему не обязывающим, продолжения не предполагалось, а теперь я типа в отношениях, и эти размалёванные куклы все стали ещё больше на одно лицо, цвет и запах.