Трофей генерала драконов (СИ) - Лунёва Мария. Страница 70
— Что? — у меня ком в горле встал от услышанного.
— Что слышала, хромоногая, — Юола упивалась собственной злобой. Изливала ее потоками. — Началась война, и няня сразу сказала нам, что если победят драконы, то уже не будет важно какого пола наследники лена. Мы единственные законнорожденные. Мы, а не вы! Всего-то нужно было избавиться от тебя и вовремя подсказать, что этот слюнтяй — бастард. Он даже нечистокровный маг. И все! Мы наследницы. Но тебе нужно было не просто выжить, а еще на палках своих ходить научиться. Что тебе там не лежалось?
— Заткнись, Юола, — рявкнула Талья так, что я внутренне содрогнулась. — Закрой свой поганый рот!
— А, за сестрицу заступаешься, — скалилась Юола, сейчас она походила на разъяренную загнанную в угол крысу. — Ты всегда закрывала нам рот, грозилась выставить бастардами. Бросить на нас тень. Да и твоя мамаша всегда была на страже. А тебе не обидно? От одной матери рожденные, но она лера, а ты грязь под ногами!
— Я предупреждал, — Ивар подался вперед. По полу пошла изморозь. Близняшки взвизгнули и отступили. — Дважды я не повторяюсь. Еще одно слово в сторону моей невесты и вам не жить.
Ледяная корка растрескалась и приподнялась острыми шипами.
Словно мешком прибитая я оглянулась на Талью.
— Ты знала... — не понимая, как на все это реагировать, хотела услышать хоть какие-то объяснения. — Ты все время знала...
— Конечно, мне все было известно, — она зло стиснула челюсть. — Я первая, кто взял тебя на руки. Сама была дитем малым, но повитуха позволила мне подержать тебя. Ты была такой смешной, сморщенной как старушка. Я всегда знала, кто ты есть, поэтому и не могла бросить. Семья — это не пустой звук. И да, я догадывалась, что это они так поступили с тобой! Догадывалась, особенно после смерти их няньки, но кто послушает дочь служанки.
— Но как же все рассказы... — я не могла принять то, что услышала от сестры. — Как же... Талья. Я ведь помню маму...
— Ты помнишь ее с моих слов, — она поджала губы и нервно одернула подол платья. — Я рассказывала истории, которых не было, и всегда внушала, что ты должна это помнить. В действительности лера была женщиной озлобленной. Она не могла зачать и лерд часто громко упрекал ее в этом. А даже если и появлялись признаки беременности, то... Ничего у нее не получалось. Она не обращала на тебя внимания. Не любила ни тебя, ни Критеса. Скорее, наоборот, ненавидела. Вы ведь как укор...
— А платья? Ночная рубашка, которую хранила няня... — я чувствовала себя раздавленной этим обманом.
Калле вернулся к креслу и, подняв меня на руки, сел в него сам. Я оказалась на его коленях.
Но сейчас это не смущало, меня заботило совсем иное. Я хотела разобраться во всем до конца. Расставить все точки.
Вскрыть всю эту ложь.
— Платья действительно леры, — Талья тяжело вздохнула. — После ее смерти, няня близняшек забрала почти все. Она была жадной, скандальной, пакостной... Ее ненавидели, но терпели. Любовница лерда. Она оставалась ею многие годы. Тешила себя надеждой, что он женится. Что все здесь будет ее. Все, что смогла припрятать для нас мама — тот самый сундук. Понимаешь, у тебя должно было быть хоть что-то за душой. Она просто пыталась позаботиться о нас. О нас обеих…
— Почему ты не сказала мне? — мой голос упал.
Калле обнял сильнее. Ивар напряженно следил за моей сестрой. Казалось, ему не нравилось, что она вынуждена отвечать. Это нервировало дракона. По полу то и дело стелился лед.
— Затем, что ты лера, — неожиданно ответил за Талью Критес. — Ты дочь своего отца. Зачем тебе нужна была эта правда? Зачем она была нужна мне?
— Нужна, — возмутилась я. — У меня была мама. Почему вы не сказали мне?
— Чтобы это изменило, Алисия? — Талья сложила руки на груди. — Что? Мама всегда любила нас одинаково сильно. Больше любви она бы тебе не подарила. Я всегда видела в тебе сестру и получала от тебя то же тепло. Ты не стыдилась этого. Всем тыкала в нос, что мы не чужие. Мне казалось порой, ты забываешь, что в глазах окружающих мы не родные.
— Я… я могла бы назвать няню мамой, — мой голос дрогнул.
Близняшки издевательски хохотнули. В их глазах появился нездоровый блеск.
Злой, колючий, сумасшедший.
Но они мгновенно умолкли, стоило над их головами вспыхнуть магическому пламени. Калле не спускал с них взгляда.
И они смирно сидели, осознавая, что и так наговорили достаточно.
— Алисия, ты любила маму больше всех, — тихо проговорила Талья. — Большего ей и не нужно было. В ту ночь, когда ты не вернулась, я дважды прибегала к ущелью, но ничего не могла разглядеть. Только на рассвете, когда Критес донес твоему отцу, где ты можешь быть, тебя нашли. Нашли переломанную. Лерд сказал — останется уродом. Голова повреждена, кость торчит, никто за такую невесту цену не даст. Он-то знал, что ты бастард. Что у него есть еще две дочери. Он не видел смысла спасать тебя.
— Зачем он вообще признал меня? — как же мне было сложно это слышать.
Я ведь всегда считала себя лерой. Старалась быть достойной своего рода. Не позорить его.
— Алисия, лера не могла выносить дитя, — Критес развел руками. — И тогда лерд решил проблему. Просто заставил жену признать одного за другим его бастардов. Сначала дочь, — он указал на меня, — чтобы выгодно отдать замуж и укрепить браком союз с иным леном. Потом сына, — он ткнул в себя пальцем, — чтобы получить наследника рода.
— Но когда родились Юола и Сафира во мне больше не было необходимости? Так? — Мой голос стал звонче. — Мой портрет был в шкатулке невест для арендаторов...
Повисла тишина, которую тут же нарушил тяжелый женский смех. Близняшки скалились так, словно я шутку какую рассказала.
— Вы! — выдохнула я.
— Да. Мы. Всего на денек, а потом он пропал, — лицо Юолы исказила злобная гримаса. — Это было так весело. Смотреть, как они таскают твой портрет своими грязными лапами.
Повернувшись, я взглянула на Калле. Он поднял руку и нежно провел костяшками пальцев по моей скуле.
— Они свое получат, — шепнул он, — но лучше сегодня... сейчас услышать все до конца. Чтобы больше не терзало, чтобы стало легче всем.
— Ты не понимаешь, — я покачала головой, — я была с самого начала никому не нужна...
— Мне нужна! — гаркнула Талья и взглянула сурово в нашу сторону. — Маме нужна. Или мы не в счет?! Я всю ночь над тобой проплакала, благодарила богов за то, что родилась целителем. Ты же моя младшая сестра, как ты можешь говорить, что не нужна мне.
— Да, за это я тебя, Талья, с детства терпеть не мог, — Критес, морщась от боли, завалился набок, на его лице запеклась кровь и появилась опухоль под глазом. — Вот почему я не родился твоим братом, а? Что за несправедливость?
— Боги меня уберегли, — фыркнула она на него. — Что лерд, смекнул, что гонец прибыл и пришло время каяться? Ты всегда был скользким как жаба! Не поймаешь и к стенке не припрешь.
— Вот не нужно делать меня хуже, чем я есть, — он приподнял бровь и усмехнулся.
— Вали ко двору императора и ползай там на коленях, — огрызнулась она.
Льда на полу резко прибавилось и Критес быстро это подметил, но все же ответил.
— И повалю! Но ты неправа, Талья. Я ведь мог вышибить тебя за дверь, а между тем ты жила здесь и после смерти отца на равных правах с остальными моими сестрами. Тебя никто не обижал. Я запрещал воинам даже смотреть в твою сторону. Да и во всем остальном лишений ты не знала. Я защищал тебя всегда.
— Мне до земли тебе в ножки кланяться? — его признания Талью не проняли.
— Да нет, не стоит, — он покосился на пол. — Но будь хоть немного благодарной.
— Талья, — я тронула ее за руку, понимая, что брат прав. Он всегда относился к ней много лучше, чем просто к девушке, прислуживающей его сестре.
Фыркнув, она сложила руки на груди и замолчала.
