Дочь банкира - Карасик Аркадий. Страница 43

Значит, истоки непонятного нападения следует искать в другом. Избить за какую-нибудь допушенную провинность, предупредить. Невольно вспомнилась сценка возле пруда напротив дома Симки. Тогда шестерки Антона точно так же поучили настырного парня.

Многозначительное подмигивание Рекса перед тем, как «фордмк» покинул территорию особняка, суматошное поведение Бобика, который ежеминутно поглядывал на часы, задумчивость Вавочки после короткого допроса вожака рокеров. Все это подтверждает мысль о заранее подготовленном наезде.

Медленно, торжественно темнело. На стене репинские бурлаки продолжали тянуть тяжело груженное судно. За картиной беззвучно трудился подслушивающий микрофон.

Николай поднялся, ударом ноги отшвырнул в угол пустые банки из-под пива. Достал из холодильника новые. Заодно — запечатанную, нетронутую бутылку армянского коньяка. Задумчиво подбросил её, поймал, поддержал перед глазами, будто прочитал надпись. И вернул в холодильник — не стоит ради дальнейшего успокоения нарушать традицию.

Натянул свежие плавки и возвратился на диван.

Кто же автор сегодняшнего происшествия?

Профессор и Гном отпадают — не тот расклад, с ними у Вавочки достигнута полная договоренность. Госбезопасность? Тоже не подходит. Во первых, после вербовки Родимцев превратился в их сотрудника, во вторых, нападение на рядового, бесправного телохранителя для силовой структуры слишком примитивно.

Остается один единственный человек. Ольхов. И причина тоже — на виду: слишком близкие отношения дочери с её любимым телохранителем. Устные предупреждения не повлияли, авось, повлияют силовые приемчики. Вещественные доказательства тоже имеются.

Трусливое поведение Бобика, который трусом, по мнению Николая, никогда не был. Скорее всего, доверенный представитель заказчика проверял поведение килеров. Как те выполнили порученную им «работу», заслужили ли потраченных денег?

Правда, могущественный мультимиллионер может расправиться с неугодным слугой другими методами. Скажем, заковать в наручники, опустить в секретную комнату подвала и там вволю натешиться. Подумал так Родимцев и сразу отверг нелепую мысль.

Наезд на отдыхаюшую компанию, наверняка, задуман, как воспитательное мероприятие. Показать тому же Бобику, что ему грозит при малейшей попытке неповиновения. Одновременно, ещё раз продемонстрировать дочери всевластность отца. Пусть только попробует посамовольничать. Один телохранитель уже исчез, второй — на грани исчезновения.

Все правильно, все логично!

Когда Родимцев мысленно окончательно утвердился в продуманной версии, он сразу успокоился.

Все было бы гладко, если бы не… Вавочка. Она никак не вписывается в разработанную схему. Не верится, что экстравагантная и своевольная девица вместе с отцом подготовила наезд рокеров. Никак не верится!

Значит, для того, чтобы окончательно убедиться в своей правоте, нужно поговорить с девушкой, поглядеть в её озорные, но чистые глаза. Язык может сказать неправду, глаза не скажут.

Пиво кончилось. Распечатывать коньяк Николай не стал — пусть стоит для гостей. Заглянет Вавочка — с удовольствием отведает. За окном печально выла дворняга. Будто просилась в особняк. Над в»ездными воротами горит неяркий фонарь.

Время — два часа ночи, но Родимцев не хотел откладывать принятое решение поговорить с хозяйкой. Если верить ей, раньше четырех она не ложится. Побалдеет, жадно впитывая в себя сексуальные вывихи Плейбоя либо — Про это, потом поинтересуется ещё какой-нибудь пошлятиной.

Вместо этого ей будет предложено более интересное времяпровождение — откровенная беседа.

Николай поспешно натянул джинсы, сунул босые ноги в новые, жестковатые тапочки. Еще один подарок заботливой банкирши. И осторожно выглянул в коридор.

Его комната — рядом с аппартаментами Вавочки. Дальше — вход в тупиковое обиталище Ольхова. Своего рода — элитная часть особняка. Видимо, поэтому днем и ночью здесь разгуливает охраник с короткоствольным автоматом. Днем что-то жует, запивая «кока-колой», вечерами и ночами зевает.

На этот раз охранника не было. Подозрительно, конечно, не без этого, но — ничего страшного. Сменщик дневного телохранителя мог заболеть, его могли отпустить на побывку к матери либо к жене. В конце концов, никому не нужный «пост» могли просто прикрыть. Периметр парковой зоны охраняется не только патрулями, но и колючкой под током, в вестибюле — ещё одна линия охраны. Зачем, спрашивается, держать ещё одного человека?

Во всяком случае, полумягкий стул в нише напротив дверей хозяйской дочери пустует. Родимцев минут десять постоял, всматриваясь в полутемный тоннель коридора. Потом подобрался к заветной двери.

И отпрянул! Будто услышал тиканье в подложенном взрывном устройстве.

За дверью — приглушенные голоса. Вавочкин — мелодичный, насмешливый — и мужской, хриповатый. Мужчина в женском тереме в два ночи? Неожиданная ревность, будто рашпилем, прошлась по сердцу и оно отозвалось болезненным стоном.

Едва успел ревнивец укрыться в нише, дверь открылась. Появился… Ольхов. В халате, расписанном золотыми и серебряными драконами. Халат распахнут, из-под него выглядывает мускулистая грудь, поросшая черными волосами, такие же крепкие ноги.

Интересное время для воспитательного разговора с дочеоью, подумал Николай с облегчением. Ревновать к родному отцу глупо. К тому же, в каждой семье — свои правила и привычки. Одни общаются за завтраком, вторые — за ужином, почему бы Ольховым не коротать вместе ночи?

— Сегодня ты была необычно холодна, — недовольно, вполголоса, брюзжал банкир. — Уж не новый ли телохранитель — причина?

— Оставь Николая в покое. Между нами ничего не было, он ни в чем не виноват. И, вообще, прошу убрать от него подальще своих вонючих кровососов.

— Кого ты имеешь в виду?

— Не притворяйся, дерьмовый твой рокер во всем признался. Ты меня знаешь — пристрелю. И себя — тоже.

На предательство рокера Ольхов не отреагировал. Но про себя, наверняка, вынес ему смертный приговор. Едва заметная улыбка пробежала по тонким губам. Он приподнял головку любовницы, внимательно вгляделся. Потом так же осторожно прикоснулся губами к её губам. Родимцеву показалось — Вавочка вздрогнула. Не от страстного порыва — от брезгливости.

— Знаю, пристрелишь, — насмешливо наклонил голову. — У тебя не заржавеет. Впрочем, почему-то я тебе верю… Если между тобой и приблудным парнем ничего не было — уберу, успокойся, милая, Шавке ничего не грозит… Пока не грозит, — зловеще уточнил финансист. От этой короткой фразы подслушивающий парень похолодел. — И все же, откуда непонятная холодность? Раньше — пылала, как печка, а сегодня…

— Просто — устала…

Очередная насмешливая улыбка исказила сухощавое лицо банкира. Похоже, он не верит ни одному слову Вавочки. Доверие, о котором только-что заявил — притворное, хитрый ход многоопытного дельца.

— Усталость — твоя проблема, — сухо поставил он диагноз. Настолько сухо, что девушка снова вздрогнула. На этот раз — от испуга. — Кажется, я заслужил большего. Сама знаешь, твои ласки оплачены по самой высокой цене: удочерил, сделал богатой наследницей, живешь, как хочешь, деньги швыряешь налево и направо. Ни в чем тебе не отказываю… А кем ты была до переселения в особняк? Обычной проституткой, обслуживающей стариков и малолеток… Помнишь?

Опущенная головка девушки гордо поднялась, руки сошлись на высокой груди. Будто она приготовилась к защите.

— Да, была падшей женщиной — жизнь заставила. Ты намереваешься оскорбить меня? Ничего не получится, у меня и без твоих мерзких словечек вся душа в синяках… Но не все покупается и продается.

В голосе — усталость и безнадежность. Но не это поразило Родимцева. Значит, своевольная и дерзкая девица — никакая не дочь богатого банкира. Бывшая проститутка просто куплена им за немалую цену. Если вдуматься, за бесценок. Ибо завещание легко аннулировать, переделать, останется удочеренная телка при своих интересах.

Не наговорились в постели, беседуют при открытых дверях, в ночном, полутемном коридоре. Впрочем, по опыту любовных общений с Симкой парень уяснил — на простынях, как правило, помалкивают, сексуальные упражнения не терпят разговоров.