На крючке (ЛП) - Макинтайер Эмили. Страница 50

Все мои волнения направлены на нее, а не на весь мир, и я теряю себя в этом моменте.

Я тянусь к горловине ее рубашки, дергаю, пока она не разрывается на две части, обнажая ее соски, розовые, твердые и великолепные. Я втягиваю один из них в рот, верчу под языком, пока мои руки спускают боксеры с ее ног.

Она вздыхает, её спина выгибается дугой. Мое сердце разрывается от желания заставить ее увидеть. Показать ей, что я чувствую, потому что я никогда не умел говорить словами. Во всяком случае, не теми, которые имеют значение.

Я хочу, чтобы она выбрала меня.

Не потому, что я требую этого, а потому, что она может.

Мои пальцы проникают между складок ее киски, скользя по влаге.

Я прокладываю путь вниз по ее торсу, целуя и посасывая, извиняясь языком и зубами за все, чем я ее обидел, за всю боль, которую, как я знаю, что причинил.

Мое лицо оказывается между ее бедер, и я глубоко вдыхаю аромат ее возбуждения, заставляя желание покрыть мою кожу.

— Всегда такая мокрая для меня, милая, — я просовываю два пальца внутрь, наблюдая, как ее тугие стенки всасывают их. — Ты такая хорошая девочка. Ты знаешь это?

Ее ноги дрожат, когда она раздвигает их шире, открывая себя для моего пиршества. Она получает удовольствие от похвалы. Запутавшись пальцами в прядях моих волос, она тянет меня вперед. Я охотно повинуюсь, погружая ее клитор в свой рот, ее вкус взрывается на моем языке. Я стону, вдавливая свое лицо в нее еще глубже, желая утонуть в ее сущности, пока не почувствую ее в своей душе. Я скольжу пальцами внутрь, изгибая их вверх, прежде чем выпустить их обратно, затем опускаю их ниже, чтобы покрыть ее возбуждением другое отверстие.

Ее ноги сжимаются вокруг моей головы, и слюна собирается в передней части моего рта. Я слегка приподнимаюсь, мои руки сильно раздвигают ее бедра, пока она не оказывается широко раскрытой и выставленной напоказ. Я капаю слюной, наблюдая, как она стекает из моего рта на верхнюю часть ее красивой розовой киски, затем скользит вниз и еще дальше вниз, пока, наконец, не стекает на стол под нами.

Она вздрагивает, а я ухмыляюсь, мой член пульсирует от развратного зрелища. Мой палец нажимает на ее отверстие, пробегает по половым губам, пока не достигает тугого кольца мышц, которое теперь скользкое и влажное.

— Какая грязная девчонка, не так ли? — хриплю, мой живот сжимается от желания. Я втягиваю ее клитор обратно в рот, вращая языком восьмерку, а пальцем дразня ободок ее анального отверстия.

— О Господи, — она заинтригована.

Я открываю рот шире, моя слюна смешивается с ее соками, заливая ее до тех пор, пока они не скапливаются на столе.

— Я не думаю…

— Шшш, — успокаиваю я. — Не думай, милая. Просто возьми это.

Я ввожу кончик пальца внутрь, убедившись, что смазки достаточно, чтобы это было приятно, а не больно.

— Блядь, — кричит она.

Мой рот снова погружается вниз, язык попеременно то погружается в ее киску, то крутится вокруг ее клитора. Нечленораздельные стоны вылетают из ее рта, ее тело дергается, а моя свободная рука поднимается вверх, надавливая на плоский живот.

Когда ее дыхание прекращается, я понимаю, что она близка.

Она задерживает дыхание.

Мой палец входит и выходит из ее тугой дырочки в тандеме с языком в ее киске, мой большой палец вырисовывает круги на ее клиторе.

Все ее тело начинает дрожать, и я поднимаю глаза вверх, мой член дергается, когда я вижу пятнистый румянец на ее коже.

Она открывает рот в беззвучном крике, ее тело выгибается дугой, а внутренние мышцы ее задницы сжимают мой палец, как тиски.

Я работаю над ее оргазмом, пью ее соки и стону от их вкуса. Дрожь переходит в трепет, и я медленно облизываю ее тело, пока мои губы не прижимаются к ее уху. Я выскальзываю из ее попки, пока только кончик моего пальца не прижимается к ней.

— Однажды, — шепчу я. — Я возьму тебя здесь. Почувствую, как твои мышцы выжимают сперму из моего члена, пока ты доставляешь наслаждение этой сладкой маленькой киске.

Она вдыхает, ее глаза дикие, а щеки румяные.

— Тебе бы этого хотелось? — шепчу я, проводя носом по ее щеке.

Ее руки протягиваются и хватают мое лицо, притягивая меня к себе. А потом она слизывает свои соки с моего рта, ее глаза тяжело закрываются, когда она стонет от вкуса.

Мои внутренности крепко сжимаются, мой член подрагивает.

Она убирает свои прикосновения с моей челюсти, ее язык проскальзывает между моих губ, ее ладони скользят вниз, чтобы схватиться за пряжку моего ремня. Я помогаю ускорить процесс, снимая штаны, пока мой член не вырывается на свободу, толстый и налитой, капающий от потребности быть внутри нее.

Ее пальцы перебираются на мою рубашку, и я замираю, мои руки бросаются к ее, не желая, чтобы она видела недостатки прошлого на моей коже.

— Все в порядке, — говорит она. Она садится так, что ее лицо оказывается на одном уровне с моим, а плоская ладонь ложится на мою грудь, прямо над сердцем. — Я не притворяюсь.

Я глубоко вдыхаю, мои эмоции бешено бегут, страх наполняет мои вены, пока она медленно расстегивает мою рубашку, одну пуговицу за другой, пока она не просовывает руки под рукава, и ткань соскальзывает с моей кожи. Я стою неподвижно, сжав челюсть, готовясь к тому, что, как я знаю, она сейчас увидит.

Она придвигается ближе, ее ноги обхватывают мои бедра, прижимая мой член к ее центру.

— Джеймс, — шепчет она.

Это имя, слетевшее с ее языка, не дает мне покоя, что-то теплое и нужное взрывается в моей груди. Я поднимаю руки, позволяя ей поднять мою нижнюю майку и отбросить ее в сторону.

А потом я жду.

Ее пальцы пробегают по моему торсу, и я бросаю взгляд вниз, страшась увидеть выражение жалости на ее лице.

Но я не вижу.

Ее взгляд широк и открыт, когда она прикасается к каждому шраму, многие из которых появились в те ночи, когда мой дядя решал содрать мою кожу, зная, что вид моей крови вызывает ужас, парализующий меня на месте.

Мое сердце беспорядочно колотится в груди. Ее рука проводит по моему бедру, зазубренная линия проходит по моему боку, обжигая от ее прикосновения.

— Что здесь произошло? — спрашивает она.

Я стискиваю зубы.

— Авиакатастрофа.

Ее глаза переходят на мои, а затем она наклоняется и прижимается губами к метке. Мои легкие сжимаются, горло раздувается от этого жеста. Я хочу сказать ей, что она целует шрам, который создал ее отец, и что каким-то образом, одним своим прикосновением, она облегчает боль.

Но я не знаю как, поэтому вместо этого я подтягиваю ее лицо к своему рту и показываю ей это своим телом.

Я втягиваю ее дыхание в рот, прижимаю ее спиной к столу, мой член проскальзывает между складками ее киски и создает трение, от которого мой живот напрягается, а удовольствие пронзает мой позвоночник.

— Скажи это еще раз, — говорю я ей в губы.

— Что сказать?

— Мое имя, — я вжимаюсь в нее, тепло распространяется по каждой клеточке.

Ее глаза закатываются, когда кончик моего члена прижимается к ее клитору.

— Джеймс, — дышит она.

Мой член входит в нее одним толчком, до упора.

Мы задыхаемся одновременно, ощущение того, что я окружен ею, переполняет все чувства. Я боюсь, что если пошевелюсь, то взорвусь, а я хочу, чтобы это длилось вечно.

Медленно я выхожу из нее, а затем снова вхожу, сила моих бедер соответствует всплеску моих эмоций, заставляя меня сходить с ума от потребности войти как можно глубже.

Я наклоняюсь, мой язык лижет раковину ее уха.

— Ты так совершенна. Мне так чертовски хорошо.

Она стонет, ее ногти впиваются в мое плечо, когда ее бедра поднимаются навстречу моим.

Здесь нет обмена властью, нет требования послушания или необходимости держать все под моим контролем.

Есть просто Венди.

Только Венди.

Делает то, что у нее получается лучше всего: поглощает каждую частичку меня.