Тафгай 2 (СИ) - Порошин Влад. Страница 4

«Сидельцы, — матюгнулся я про себя. — Хорошо хоть всего пять штук».

— Здравствуете, товарищи мазурики, — улыбнулся я, медленно сокращая дистанцию. — Набор в кружок «Здоровье» временно прекращён. Так что предлагаю мирно рассосаться, чтобы избежать напрасных обид по поводу уязвлённого самолюбия.

— Чё такое базаришь, фуфел? — Ухмыльнулся один из братков, смачно плюнув на гаревую дорожку.

И в следующий момент, я даже сам не успел сообразить, как рука сама собой резко выпрямилась, и кулак воткнулся точно в челюсть нехорошего человека, то есть «редиски». К сожалению для себя пострадавший мало того что меня разозлил, так он ещё и стоял на первой ступеньки зрительских трибун. Поэтому падение вышло как в индийском кино, неправдоподобно красивым.

— Жаль, что погода сегодня для загара неподходящая, — сказал я, потирая кулак. — Красиво лёг, руки в стороны, ноги врозь.

— Ты чё творишь, сука! — Взвизгнул один, но вместо того чтобы наброситься на меня разом, все сидельцы сделали шаг назад.

— Я же намекнул, что у меня нервы слабые, а удар сильный, так что ж вы за языком не следите, граждане мазурики? — Я внутренне уже приготовился вырубить ещё кого-нибудь, поэтому поставил ноги немного шире, чем в повседневной жизни.

И тут один из оставшейся крутой четвёрки нажал на кнопку, и в его руке со щелчком раскрылось кривое лезвие перочинного ножа. Единственное что мне оставалось это схватить в левую руку свою сумку, чтобы была возможность ей заблокировать удар колющим и режущим предметом. И в тот же момент нож вылетел мне в живот, а я же отмахнулся сумкой как теннисной ракеткой. И о чудо, лезвие, пробив кожаную боковину, застряло внутри неё.

— Там же свитер, сучара! — Гаркнул я и ринулся добивать тех, до кого успел дотянуться.

А успел я дотянуться почти до всех, кроме самого шустрого и, по всей видимости, самого умного, который не полез в драку. Он отскочил метра на четыре и досмотрел избиение своих товарищей со стороны. Выглядело это жёстко и жестоко, так как когда я немного успокоился, кровищи вокруг уже было в избытке. Кстати, все кто в это время занимался на стадионе спортом и оздоравливающей тело физкультурой тоже уставились на меня и лежащих вряд уркаганов. Я выдохнул и посмотрел на последнего мазурика.

— Чего хоть мне сказать-то хотели? — Спросил я. — И кто теперь за свитер и сумку казённую заплатит?

— Если из пацанов хоть кто-нибудь копыта откинет, тебя же посадят, — осклабился последний уркаганчик.

— Чё с ними будет, с безмозглыми, — я пихнул одного носком ноги и тот тихо простонал. — Синяки заживут, а зубы потом вставят фирменные из железа. Ещё будут хвастаться, что в одиночку против кодлы отбивались. Короче, пока доблестная милиция не нарисовалась, чего хотели-то?

— Сам знаешь, чтоб баб чужих не мацал, — бандит в очередной раз сплюнул на гаревую дорожку и прищурился, якобы запомнит меня надолго и достанет даже на дне морском.

— Идиоты, — пробурчал я и стал обшаривать карманы временно недееспособных бойцов криминального фронта. — Триста рублей, — я показал деньги бандиту, — забрал в качестве моральной компенсации. Всё, не кашляй.

После чего я схватил все свои вещи в руки и «сделал ноги».

«Блатные ментам жаловаться не станут, и свидетели, скорее всего тоже не захотят связываться, — подумал я. — А вот отомстить бывшие сидельцы могут. Но сегодня в пятницу они пока придут в себя, залижут раны, побухают. Завтра к вечеру проспятся, а уже в ночь на воскресенье меня здесь не будет. Дырку они от бублика получат, а не Ваню Тафгаева!»

На обеде в ресторане гостиницы «Ленинград» я специально сел за свободный столик отдельно от всей команды.

«Хороши одноклубники, меня Прилепский до тренировки не допустил, хоть бы один хоть что-то против вякнул, — зло подумал я. — Всё, решено, в понедельник, вторник привожу в порядок документы, забираю трудовую книжку с автозавода, и в вечерней школе тоже попытаюсь выправить аттестат о восьмилетнем образовании. И здравствуй столица Родины — Москва, привет «Крылья советов». Сегодня ещё с Борисом Кулагиным переговорю».

— Здравствуй, Иван, — напротив меня присел тренер армейцев из Ленинграда интеллигентнейший Николай Пучков. — Я слышал ты в «Крылья» собрался?

«Вот те раз! — подумал я. — Никому ничего сказать ещё не успел, а уже итак все всё знают!»

— Николай Георгиевич, — я отставил тарелку с супом в сторону, — вы же умнейший человек. Мне сейчас двадцать пять лет. Это значит, что на высоком уровне я отыграю в лучшем случае семь — восемь сезонов. У «Крыльев» команда сейчас очень сильная подобралась. С ними можно уже в этом году и чемпионат взять и в сборную взлететь. Вот мои приоритеты.

— Ясно. А если тебя в ЦСКА позовут, в ЦСКА побежишь? — Кисло улыбнулся Пучков.

— Вот туда я точно не побегу. Анатолий Тарасов — это же диктатор. А я извините, не винтик, и не шпунтик, чтобы мной помыкали как неодушевлённым предметом, — сочтя разговор законченным, я опять углубился ложкой в тарелку с супом.

Однако поесть мне не дали, сначала за столик подсел тренер воскресенского «Химика» Николай Эпштейн, затем тренер московского «Локомотива» Анатолий Костюков. И разговор с ними вышел почти-что один в один, как и с Пучковым. Я снова объяснял, что мне уже не семнадцать лет, что мои приоритеты — это сборная и победа в чемпионате СССР, что это невозможно ни с «Химиком» ни с «Локомотивом». И по поводу ЦСКА я так же высказался, что с диктаторами мне не по пути.

В общем, плюнув на похолодевшие макароны и залпом опрокинув в себя компот, я хотел было уже заглянуть в гостиничный номер на «тихий час», как рядом «вырос» Александр Прилепский. По лицу главного тренера было не совсем понятно, чем он сейчас не доволен. Тем, что вокруг меня как вороны кружат тренеры других команд, либо тем, что его воспитательная метода не находит отклика в моём сердце.

— Через три часа у нас тренировка по ОФП здесь на стадионе «Металлург», не соблаговолите ли вы принять в ней участие? — Криво улыбнулся Прилепский.

— Не соблаг не сболага не сговолю. Как то так, Александр Тихонович, — развёл я руки в стороны. — Пойду сегодня в библиотеку, рассказ «Каштанка» надо бы дочитать. Интересно чем там дело всё-таки закончилось.

— Лыжи навострил, предатель, — главный тренер, презрительно махнув рукой, быстрым шагом покинул ресторан.

И тут же за столик плюхнулся администратор нашей команды Дмитрич, полноватый мужчина лет пятидесяти с большой проплешиной на голове.

— Жарко чего-то сегодня, — Дмитрич промокнул платочком все, что было можно на своей голове. — Иван, ты это не спеши пока с «Крыльями». В воскресенье вернёмся в Горький, а в понедельник в часиков так шесть вечера будет встреча с руководством завода. Давай там с директором Иван Иванычем Киселёвым переговорим. Что тебя в «Торпедо» не устраивает?

— Я конечно патриот и города Горького и нашего Автозаводского района, но не идиот, — я грустно улыбнулся. — Загибай пальцы, Михал Дмитрич. В Москве меня ждёт квартира, примерно через год, машина. Борьба за призовое место в чемпионате СССР и возможность заиграть в сборной команде страны. Вон Валерий Васильев из «Динамо» тоже наш горьковчанин, играя в Москве, прославляет и город наш и область. И я так хочу. Ну и последнее, с Прилепским не споёмся.

— Машину и квартиру и мы сможем добыть, — засуетился администратор команды, что-то перебирая в своём потёртом портфеле. Наверное, просто так, на нервной почве. — И всё-таки давай переговорим с директором завода. Не руби с плеча. Смотри, как здорово с молодыми сыгрался, с Ковиным и Скворцовым. А?

— До вторника я всё равно буду в Горьком. От разговоров с директором от меня хоть и не убудет, но и не прибудет, — я пожал плечами.

Смех смехом, а в библиотеку Череповца я всё-таки решил заглянуть. В номере киснуть было скучно. По городу гулять опасно. А библиотека, она тут стоит рядом с гостиницей «Ленинград», самое безопасное место на данный момент. Сами посудите, кто в здравом уме будет искать хоккеиста-дуболома среди полок с пыльными томами мировой и отечественной литературной классики. И когда моя мощная фигура появилась на втором этаже читального зала, в больших испуганных глазах библиотекарши я прочитал немой вопрос: «Чего тебе надобно дылда?»