Ближе некуда (СИ) - Леру Юлия. Страница 49

— Звездокруг? — переспросила я.

— Оборот планеты вокруг звезды. Две тысячи сто дней. Еще есть большой и малый лунокруги. У нас две луны, и каждая ходит по кругу вокруг нас. Большая луна ходит по кругу в сто двадцать шесть дней, маленькая — в двадцать девять. Маленькая луна светит притворщикам, под нее подстраивается наш цикл.

Интересно. Боря улыбнулся, при слове «притворщики», и в этой улыбке было мало человеческого. Интересно и страшно. Сижу за столом, болтаю с оборотнями во время полнолуния. Если бы кто-то сказал мне о таком еще пару месяцев назад, я бы посчитала этого человека чокнутым.

Вася заверил, что к вечеру сообщение окажется во всех окрестных городах.

— До мелких деревень информация сразу не дойдет, но вам все равно пока лучше побыть здесь. Отец сказал, вы серьезно замерзли в пути. Мы каждый день бегаем в город после охоты, если что-то разузнаем, обязательно вам расскажем. Будем надеяться.

Они предложили мне выпить с ними горячей воды с приправами, но я отказалась. Меня мутило, в груди как будто засел колючий еж. Оставшись одна, я улеглась и, спрятавшись за ширмой, заснула. Сны были полны тумана и горячего пепла, и, проснувшись, я о них почти не помнила.

К вечеру мне стало хуже. Температура еще поднялась, губы потрескались, я почти не могла говорить. Трайн сказал, что воспаление захватило второе легкое, а следующие несколько дней мне вообще нельзя подниматься с постели.

— Ты проведешь здесь столько, сколько надо, — сказал он почти со злостью, когда я стала извиняться за то, что причиняю неудобства. — Я доктор, а не случайный прохожий, и советую тебе это запомнить.

Я была ошарашена такой реакцией на свои слова, но спорить не стала. Да и не до того мне было. Следующие несколько дней я провела в состоянии, близком к бреду. Я видела стаи волков, бегущие ко мне, чтобы разорвать на части, видела толпы игрушечных солдатиков, окружающие меня со всех сторон, видела бородатых людей с окровавленными лицами, видела Лакса, протягивающего руку через прутья моей клетки…

Я снова и снова видела себя в тот последний день в Миламире. Я смотрела в глаза женщины, которая должна была убить меня первым ударом копья — просто, чтобы доказать свое мастерство. Я чувствовала, как вонзается в меня железо, как пробивает насквозь мою грудь, как резко и больно прокалывает мое сердце.

И каждый раз, когда кошмар, казалось, уже был готов поглотить меня, я ощущала прикосновение прохладного полотенца ко лбу и слышала твердый мужской голос.

— Успокойся, Одн-на, успокойся. Ты в безопасности, ты среди друзей.

— Трайн, — шептала я, хватая его за руку, хотя с губ просилось другое имя. — Трайн.

— Да, это я. Тебе уже лучше, спи.

И я засыпала, не отпуская его руки.

Я не была единственной пациенткой Трайна. Много раз я видела, как посреди ночи за ширмой вдруг вспыхивает пламя ночника, и слышала, как быстрые взволнованные голоса начинают что-то объяснять. Один из притворщиков нарвался на собственный капкан. Кто-то обварился кипятком из кружки. Ребенку попала в глаз сосновая щепка.

В деревне было двести человек, и Трайн нес ответственность за жизнь каждого из них. Он всегда был собран, бодр и готов ко всему. Настоящий профессионал.

— Ты ведь тоже оборотень… притворщик, правда? — спросила я как-то в один из моментов просветления. — Твои дети сказали, что ты уже десять звездокругов встречаешь здесь таких, как я. В моем мире это почти шестьдесят лет, старость. Но ты не выглядишь на шестьдесят.

Он покачал головой — в этом мире этот жест означал то же, что и в моем.

— Ну, конечно, я не оборотень. Я — человек, врачи у нас только люди, иначе в полнолуние вся планета оставалась бы без докторов. А что касается возраста… все зависит от того, как молода твоя душа.

Я приподняла брови, ожидая ответа, но он больше ничего не сказал. Сделав мне укол, он посидел со мной рядом еще немного и ушел писать свою работу. Скрип пера действовал на меня успокаивающе, и я заснула.

Я увидела горящее тело, подвешенное на крюке над огнем, слышала, как смеются вокруг меня какие-то люди, но не могла сдвинуться с места, прикованная к чему-то цепями. Все дни бреда этот сон повторялся с точностью до момента, и каждый раз я просыпалась в поту и с красным от жара лицом.

Трайн задавал вопросы. Я молчала и просто просила его побыть со мной, пока я не засну. Я не боялась его просить. Я знала, что он останется со мной, сколько надо. Откуда-то знала.

Трайн уже потом сказал мне, что я была в беспамятстве шесть дней. За это время полнолуние схлынуло, и деревня наполнилась животными и людьми. Днем я слышала на улице лай собак и ржание лошадей, вечерами — скрип санных полозьев и песни. Женщины и мужчины возвращались в дома, вспоминали о делах и проблемах, наносили визиты.

Были и желающие посмотреть на меня. Пришельцы в деревне объявлялись нечасто, но благодаря жене Эрдана моя история обросла такими подробностями, о которых я и не мечтала. По ее рассказу выходило, что я лежала полумертвая в самом центре запретных земель, и что Эрдану пришлось подвергнуться опасности, чтобы вытащить меня оттуда.

Трайн уговаривал меня не отказываться от угощения, которое приносили гости, но их было слишком много, и каждый желал не только выслушать мою историю, но и поделиться своей. Так я узнала о том, что жена Трайна погибла во время охоты, нарвавшись на медведя в лесу, о том, что у Бори на заднем дворе стоит настоящий механический снегоход, и о том, что мой игрушечный солдатик — самая необычная вещь, которую когда-либо видели в деревне.

В конце концов, я подарила солдатика Васиной жене. Девушки ухаживали за мной во времена моего беспамятства, кормили меня с ложечки и вытирали пот со лба. Если за все это они хотят только солдатика — пусть так и будет. От этого напоминания о ночном кошмаре я избавилась с удовольствием.

Окончательно выздоровев, я поняла, что пора задуматься о будущем. Братья каждый вечер заходили ко мне в гости — узнать, как дела, и поведать новости. Весть обо мне дошла уже до самых дальних уголков Пригорья, но, похоже, никому я здесь не была нужна.

— У нас были такие пришельцы, — сказал Боря, в который раз предлагая мне горячей воды с приправами. — Казалось, совсем дело гиблое, а потом раз — и находятся жены и мужья.

— У меня нет мужа, — сказала я, в который раз отказываясь от угощения. — Не успела завести, путешествуя по мирам.

— После того, как ты выздоровеешь, тебе придется уйти отсюда, — сказал, отпивая воду, Вася. Он почему-то уже считал меня своей подружкой, давал советы, беззастенчиво отвешивал комплименты и замечания по поводу внешности, забирал принесенную сердобольными селянами еду — вся в меня просто не влезала. — Деревенька у нас маленькая, отец — мужчина одинокий. Поползут слухи.

Боря, судя по взгляду, не одобрял фамильярности брата, но согласился с ним.

— Это точно. Деревня маленькая, желающих почесать языком много. Я предлагаю тебе поехать с нами в город завтра и поискать там место. Первое время сможешь пожить у сестры моей жены, она держит галантерейный магазинчик. Может, возьмет тебя к себе. Тебе ведь некуда идти.

Мне действительно было некуда идти. Совершенно очевидно, этот мир — не мой. Я уже умела складывать два и два, так что предполагала и возможность оказаться в Снежном мире — уж слишком казались знакомыми и эти деревья, и эти бородатые люди-оборотни. Я не готова была принимать на веру реальность, внушаемую мне кошмарами, но все сходилось, и с каждым днем этого сходства становилось все больше.

Я сказала братьям, что подумаю, и весь вечер честно провела в раздумьях.

— Трайн, — спросила я, когда он послушал мое дыхание и сделал укол, — скажи мне, только честно, сколько еще времени я могу здесь находиться?

Он опустил руку со шприцем и молча отошел прочь. Вернув шприц на место — в металлическую коробку на столе, уселся на стул и посмотрел на меня. Через комнату я не могла видеть выражение его глаз, но то, что я прочла на лице, мне не понравилось.