Империя (СИ) - Кондакова Анна. Страница 24
Точно на пороге двора — ни ближе, ни дальше.
Это была граница владений Галея.
— Только попробуй зайти, опоссум!! — прорычало из прорубленной дыры голосом учителя, как всегда, пьяного. — Тебя не приглашали! Пошёл вон!!
Я остановился на пороге, не заходя во владения Галея — он принял бы это за наглость. Однако и не «пошёл вон» — он расценил бы это как слабость.
Второго броска бутылки не последовало.
Я вгляделся в тёмную дыру в двери. Ничего, конечно, не увидел, но кожей почувствовал, как Галей изучает оттуда моё поведение.
Внимательно изучает, каждое движение.
Я повернулся к мусорному коробу, захлопнул на нём крышку и уселся на неё сверху.
— Пошёл вон, я тебе говорю! — снова раздался голос Галея из лачуги. — Убери отсюда свой нартонский зад! Ты мешаешь мне кидать бутылки в мой короб!
— Это не ваш короб, учитель! — громко ответил я. — Он общественный, и находится за территорией вашего двора! Я могу сидеть на нём сколько угодно! А если вы хотите закинуть бутылку в короб, то выйдите и сделайте это! Только сначала вам придётся убрать меня с крышки!
В ответ — презрительная и злая тишина.
Я уселся на коробе удобнее, навалился спиной на бамбуковую изгородь, зажевал персик и принялся ждать.
Время пошло…
Эпизод 11
Я сидел на коробе и ощущал на себе взгляд Галея из его норы.
Вид у меня был серьёзный и спокойный, хотя я допускал и дерьмовый исход: пьяный учитель может разозлиться и просто проткнуть меня мечом, а с его скоростным перемещением это секунда делов.
Но я всё равно продолжал сидеть и ждать.
Так прошла пара часов, потом ещё пара. Розовые лучи заката озарили лачугу.
Жители деревни проходили мимо, здоровались со мной, но ни один не осмелился спросить, какого хрена я тут сижу в такой зной. Мне показалось даже, что они отлично понимают мой поступок и даже одобряют его.
Потом пришла торговка и подарила мне бамбуковую шляпу.
— Здравствуй, Оками-кин, — поклонилась она. — Покрой голову от солнца.
Потом пришла ещё одна женщина, необъятных размеров, в белом переднике, белом маленьком колпаке и с корзинкой еды.
Там я сразу разглядел рогалики.
Те самые вкуснющие рогалики, которые подавали на свадьбе!
— Здравствуй, Оками-кин, — женщина поклонилась. — Меня зовут Сёги Дзи, но все зовут меня тётушка Дзи. Я Целитель, по видологии — Знахарь-Друид, по рангу — Врач Двух Богов. А ещё я повариха, и готовить у меня получается лучше, чем лечить. Я исцеляю людские желудки.
Она улыбнулась и поставила на крышку мусорного бака маленький поднос, разместила на нём деревянную тарелку с рогаликами и пиалу. Затем вынула миниатюрный термос и налила в пиалу чай.
— С жасмином и лепестками серебристого лотоса. Надеюсь, вам понравится.
Я улыбнулся женщине.
— Спасибо. Мне говорили, что особенно хорошо вам удаются блюда из моллюсков.
Женщина тихо рассмеялась, колыхнувшись всем своим немаленьким телом. Мой комплимент ей понравился.
— Приятного аппетита, Оками-кин. Посуду я заберу утром.
Приходили и мужчины, совсем небогатые — это было видно.
Один принёс мне старую лампаду, работающую от батарейки из серой промышленной соли (хотя для меня это был в первую очередь маго-тан, и я с тоской наблюдал, как он истончается прямо у меня на глазах).
Второй с поклоном вручил накидку с капюшоном, бережно заштопанную на плече.
— Это если начнётся дождь, Оками-кин.
Такого я не ожидал.
Не знаю, из-за чего жители Ютаки так ко мне прониклись: то ли из-за чароитов, то ли из-за того, что я решил дожать Галея.
Когда солнце зашло за горизонт, и заметно похолодало, вдалеке появилась худая фигура учителя Ма. Старик вышел из переулка и остановился, разглядывая меня, будто никак не мог поверить в то, что видит.
В полумраке и издалека я не видел выражения его лица, но не сомневался, что оно скривилось от недовольства. Через несколько секунд учитель Ма скрылся в темноте, будто растворился в воздухе.
Ночью деревня будто вымерла, лишь кричали птицы в ближайшей роще, и порой лицо охлаждали порывы ветра с гор. Пару раз я задремал, но как только голова начинала клониться к груди, я сразу открывал глаза. Когда светит пожизненное рабство, как-то не особо спится.
Рядом на крышке короба стояла лампада.
В ней тихо трещала батарейка под стеклянным плафоном, украшенным письменами. Те мерцали, набирая силу от батарейки и заставляя лампу источать и накапливать свет.
Я внимательно изучил эти письмена.
На лампе имелось всего три знака, и отдалённо они походили на руны, которые я когда-то использовал, но всё же имели более сложное начертание, и чтобы запомнить его, я решил записать их в свой атлас.
Он всё равно был пуст.
Придвинув лампу ближе и достав из-за пояса свой блокнот, я открыл его на середине — там, где вместо ячеек имелся разлинованный в клетку разворот, не имеющий магической силы. Затем отщёлкнул маленький зажим. Под ним хранился набор карандашей и линейка.
Я старательно перерисовал три знака с лампы на лист атласа и заучил начертания. Возможно, в сочетании знаки давали эффект свечения. Один был похож на солнце, второй — на ключ, а третий — на… хм… глаз, наверное.
Так я их и запомнил: «солнце», «ключ» и «глаз».
Перед рассветом я допил чай из термоса и доел рогалики, ну а когда рассвело, дверь лачуги наконец распахнулась.
На крыльцо вышел Галей.
Мятый и злой, как дьявол.
За горлышки он держал три пустых бутылки. Вместе с ними он прошёл за калитку, зыркнул на меня с раздражением, затем поставил бутылки рядом с мусорным коробом и буркнул:
— Закинь в короб, раз уж всё равно здесь торчишь.
Я слез с крышки и сощурился, разглядывая учителя, затем чуть склонил голову в приветственном кивке.
— Я к вам не уборщиком пришёл стать, а учеником, Галей-кин.
От его тяжёлого взгляда по спине пробежали неприятные мурашки. Пока ни разговаривать, ни выслушивать меня он не собирался, поэтому я не стал наседать.
Всё равно дожму.
Не сейчас, но дожму — я ощущал это каким-то шестым чувством.
— Надеюсь, когда я приду с работы, твоей бледной рожи тут не будет, кей-кай, — бросил мне Галей и грузно зашагал вдоль по улице.
Он даже не удосужился закрыть дверь в свою лачугу и калитку во двор — они так и остались распахнутыми.
Я прождал Галея до вечера.
Опять ко мне подходили люди, теперь уже вдвое больше народу, чем вчера. Я стал тут чем-то вроде живой достопримечательности.
Торговцы приносили мне одежду, фрукты, воду и сок. Приходила и тётушка Дзи, на этот раз она приготовила для меня моллюсков. На вид зрелище тошнотворное, будто сварили переросших улиток, но на вкус — пальчики оближешь.
— Сделаю вам прохладной воды, Оками-кин, — с этими словами женщина поставила на поднос стакан.
На стекле я заметил только один соляной знак — треугольник. Женщина провела над стаканом пальцем, повторяя фигуру символа, а затем будто сгребла воздух и вложила его в посудину.
На моих глазах стенки стакана обросли слоем льда.
— Удачи вам в вашем благородном деле, Оками-кин, — сказала напоследок тётушка Дзи.
Она попрощалась и пообещала прийти завтра, если понадобится. А я еле дождался, когда она уйдёт, чтобы быстро записать в атлас то, что увидел.
Магические жесты по созданию льда.
Так я впервые в этом мире задействовал ячейку-слот для запечатывания способностей. Только на этот раз использовал не привычные руны, а соляной знак. Пока только один — символ «треугольник».
Пока я рисовал, даже не заметил, что мимо меня всё чаще стали сновать девушки, нарядившиеся в цветастые кимоно — кажется, все молоденькие и незамужние уже побывали на этой улице.
Надо же. А Мидори оказалась права.
Девушки, конечно, ко мне не подходили, соблюдая те самые строгие традиции, но с любопытством меня разглядывали, шептались и загадочно улыбались.