Время убивает - Головачев Василий. Страница 2

Никифор обратил внимание, что проходную, кстати, оборудованную металлоискателем, она прошла без задержек.

Гадая, где может работать такая симпатичная сотрудница (по едва уловимым признакам Никифор прикинул её возраст – лет тридцать пять), он поднялся за ней на второй этаж здания, но она пошла по коридору дальше, а он открыл дверь кабинета, где работал с соседом, капитаном Климчуком, уже четвёртый год.

Климчук, двадцатишестилетний опер, уже сидел за столом. Перед ним светился экран персонального компьютера.

– Слышал новость? – спросил он, привставая и протягивая руку для приветствия. – Китайцы начали строить лунную базу, к их станции на орбите Луны пристыковался грузовой корабль «Тяньгун-22».

– И чёрт с ними, – ответил Никифор, включая свой компьютер.

Климчук, худой, нескладный, но подвижный, обладающий обаятельной мимикой, рассмеялся:

– Не любишь китайцев? Или не интересуешься космосом?

– Ни то, ни другое.

– Ах да, ты же занимался делом космонавтов.

– Не космонавтов, а дельцами из центра подготовки космонавтов.

– Один хрен. А как к косоглазым относишься?

– Никак, хотя меня сильно напрягает их тихая агрессия в Сибири. Они там скоро организуют свой колхоз, скупая наши лесные угодья. Что касается космоса, отношение к нему поменялось после съёмок фильма. Я даже где-то читал в Сети, что наметилось снижение притока студентов в учебные заведения, выпускающие космонавтов инженерных специальностей.

– Да, это проблема, – согласился Климчук. – Я не большой фанат космонавтики, и то мне обидно, что у людей пропадает интерес к изучению космоса. А ведь потеря интереса к познаванию мира, как метко говорил какой-то академик, ведёт к ураганной деградации общества, а потом и вообще к ликвидации цивилизации.

– Верно замечено. – Никифор бегло ознакомился с почтой и вывел на экран перечень неотложных задач, которые должен был решать.

– Кстати, чем закончилось твоё дело с центром подготовки космонавтов?

– Посадили троих.

– Эффективные менеджеры?

– Эффективно воровали, причём по-крупному, если учесть кражу технологий подготовки.

Климчук кивнул:

– Человеческий фактор – он и в Африке человеческий фактор, и среди космических менеджеров. Я имел в виду, что тебе часто достаются дела с научной тематикой.

– Наверное, потому что я кончал физмат МГУ.

Разговор иссяк, началась работа, и следователи перестали отвлекаться.

Однако через несколько минут в ухе Никифора пискнула клипса айфона, и голос начальника отдела Баринова попросил его явиться пред светлые очи полковника.

Пришлось идти.

В кабинете Баринова следователь бывал не раз, и ему нравился аскетичный вид помещения: ничего лишнего, никаких декоративных изысков, дополнительных шкафов или картин по стенам; нравились и его запахи, основным из которых был запах хвои.

Полковнику Баринову пошёл пятьдесят четвёртый год, выглядел он «обыкновенным лесорубом», как его оценивал приятель Никифора Слава Вяткин, тоже следователь, но из другого подразделения – финансового контроля. Однако простоватое лицо полковника с носом картошкой и разъехавшимися, как оладьи, губами никого не должно было вводить в заблуждение. Кирьян Валерьевич Баринов был строг, категоричен и требователен, хотя никогда не повышал голос на подчинённого. Ему неведомо было чувство гнева, он был бескорыстен по сути своей и служил делу верой и правдой, всегда выбирая последнее из вечных противоречий человека «я хочу» и «я должен».

Никифор встал по стойке «смирно».

– Садись, – буркнул полковник, отворачиваясь от экрана компьютера. – С поставщиками разобрался?

Никифор сел.

– Ещё нет, заканчиваю.

Речь шла об уголовном деле с поставщиками некачественной продукции микросхем из Белоруссии.

– Отставь на пару дней. Сегодня утром, если точнее, час назад, был найден мёртвым в Дубне, на остановке автобуса на улице Ленинградской, доктор физико-математических наук Истомин Глеб Лаврентьевич. Знал такого?

Никифор помолчал.

– Слышал, но лично не знаком.

– Отвезён в морг на улице Черкасова. Первоначальный вывод медэксперта МВД – приступ сердечной недостаточности. Но есть нюансы. Съезди и разберись.

– Институт? Какой? – спросил Никифор, зная, что протестовать бесполезно. – Физических лабораторий много.

– ОИЯИ.

Никифор кивнул. Аббревиатура ОИЯИ расшифровывалась как «Объединённый институт ядерных исследований».

– Что за нюансы?

Баринов покосился на экран.

– Его работа засекречена, но ты физик, должен сообразить что к чему, вот и действуй.

– Извините, тема работы? Я не расслышал.

– А я ещё не сказал, – сухо усмехнулся начальник отдела. – Что-то такое вроде исследования воздействия на энтропию. Уточнишь на месте.

Никифор с любопытством проследил за мимикой Баринова.

– Это что-то новенькое. При мне энтропией напрямую никто не занимался. И как долго доктор работал над темой?

– Выясни в институте. Советую сначала поговорить со свидетелями, которые ещё находятся в районном отделении полиции, и навестить морг. Дальше сам.

Никифор с любопытством проследил за мимикой Баринова. Показалось, что начальник отдела чего-то недоговаривает.

– Разрешите идти?

– Вечером доложишь.

– Меня могут не пропустить в институт, если работа засекречена.

– Получишь соответствующий допуск.

Никифор кивнул и вышел, сопровождаемый взглядом полковника, сосредоточенного на каких-то мыслях.

Ехать на служебной машине в Дубну не хотелось принципиально. Парк головного офиса СК недавно пополнился дронами и воздушным таксопарком, и Никифор воспользовался этим обстоятельством, тем более что время торопило. Наскоро собравшись, он убедился в получении свидетельства особых полномочий (айфон выдал ему скриншот документа и QR-код), и уже через пятнадцать минут четырёхвинтовой аэрокоптер доставил его в подмосковный город, высадив во дворе дома номер десять на улице Ленинградской.

Этот вид воздушного транспорта ещё не стал суперпопулярным, поэтому высадка следователя собрала небольшую толпу зевак.

При посадке от аэромобиля шарахнулся какой-то сухонький старичок, и Никифор, выскочив из кабины, помог ему подняться.

– Извините, ради бога.

Старичок улыбнулся, кривя морщинистое лицо и рассматривая коптер.

– Как же далеко мы ушли от будущего!

– Почему ушли? – не понял следователь. – Наоборот, всё ближе подвигаемся к будущему.

Старичок покачал головой:

– Эх, мил человек, наше будущее кончилось с распадом Союза, в тысяча девятьсот девяносто первом году. И уже не вернётся. А то будущее, которое нам подсовывают, хуже библейского ада! Я-то уже отжил своё, а вам жить да жить с машинами.

– Это хорошая машина. – Никифор кивнул на аэромобиль.

– Я имел в виду машину в голове. – Старичок поспешил прочь.

– Вас ждать? – вежливо спросил пассажира молодой водитель Паша, обладавший модно выбритым виском.

– Да, отсюда полетим в морг, а потом в институт, – решил Никифор, озадаченный выплеском эмоций старого человека.

На стоянке электробусов напротив дома его ждали двое полицейских из местного управления, одетые в обычные гражданские костюмы.

Отошли в сторону.

– Лейтенант Бережко, – представился один из них, верзила баскетбольного роста.

Никифор и сам был немаленького, отчего к людям выше себя относился уважительно.

– Майор Сомов, – протянул руку Никифор.

– Младший сержант Остапенко, – сказал спутник верзилы, широкий увалень с чёлкой льняных волос.

– Доложите по существу дела, – попросил Никифор.

Полицейские переглянулись.

– В общем-то, докладывать особенно нечего, – смущённо признался «баскетболист». – Человеку стало плохо, он присел на лавочку, – Бережко кивнул на прозрачную скобочку остановки с крышей и деревянной скамеечкой, – и умер. Заметили не сразу, потому что подъехал автобус и толпа поспешила внутрь.

– Точное время?

– Примерно восемь ноль-пять. А у него к тому же и глаза остались открытыми, так и сидел, опираясь на стенку. Только когда его задели, он упал.