Кошка в сапожках и маркиз Людоед (СИ) - Лакомка Ната. Страница 22

Мне стало стыдно за свои страхи и за то, что я подглядываю за хозяином дома, как воришка. Человек всего-навсего поздно вернулся, проголодался… И какая разница, где он был…

Лучше всего было уйти точно так же – на цыпочках, незаметно, что я и попыталась сделать. Но тут сквозняк из коридора колыхнул пламя светильника, милорд Огрест резко оглянулся и заметил меня.

В следующее мгновение он стоял рядом, очень нелюбезно схватив меня за запястье и притянув к себе.

- Вы что тут делаете, позвольте спросить? – прошипел он, наклоняясь ко мне. – Вы что тут вынюхиваете?

Сегодня просто была ночь страхов – не иначе. Не успела я успокоиться, обнаружив в кухне Огреста, как перепугалась снова, потому что вид у него сейчас был сумасшедший. Как будто я застала его за преступлением. Но разве преступление – совершить ночной набег на буфет?

- Доброй ночи, – сказала я сердито, пытаясь освободиться. – Вы что тут шумите, месье маркиз? Перебудили весь дом! И отпустите меня. Я вам не вор и не убийца.

Он тут же меня отпустил, но отойти и не подумал. Вместо этого прихлопнул дверь ладонью, и мы с ним остались в кухне один на один – как в глухом лесу встретились волк и трусливая зайка.

Но зайка… то есть я не собиралась показывать страха, хотя перепугалась больше, чем когда думала, что по замку бродят призраки.

- Что с вами? – напористо спросила я. – Вы как разговариваете с женщиной? Если вам плохо, можно просто послать за врачом. За аптекарем…

- Мне не плохо, - угрюмо сказал он.

- Тогда тем более не понимаю вашего тона.

- Ладно, извините, - он отошёл от двери, вернувшись к буфету, и можно было быстренько выскочить из кухни и убежать, но я не выскочила и не убежала.

- Вы только что вернулись? – поинтересовалась я уже более миролюбиво. – Проголодались?

На буфете и в самом деле стоял поднос с едой, и маркиз только что добавил туда половину белой пшеничной булки, которую взял с полки.

- Сегодня мы с Лоис приготовили Императорскую кашу, - продолжала я, потому что Огрест молчал, и молчание затягивалось. – Марлен всё съела, ей очень понравилось. Надеюсь, и вам понравится.

- Я не люблю сладкое, - отрезал он, доставая вилку и нож из футляра со столовыми приборами.

- Правда? – вежливо уточнила я. – А на подносе у вас – блюдце с кашей.

Огрест уставился на поднос, как будто увидел его впервые, а потом перевёл взгляд на меня.

И что это был за взгляд!..

Всем колдунам и ведьмам севера стоило бы поучиться у милорда маркиза вот так смотреть на людей – чтобы на расстоянии превращать их в ледяные статуи. Я даже поёжилась, таким холодом от него повеяло. Но сбить себя с толку уже не позволила.

- Попробуйте, - предложила я Огресту. – Это вкусно. Если понравилось императору, то вполне может прийтись по вкусу маркизу. Или у вас были какие-то другие планы насчёт еды?

Кто его знает – может он относит еду в церковь, для бедных. Или подкармливает стариков в богадельне.

Светильник, стоявший на краю буфета, освещал лицо Огреста снизу и немного сбоку, глубоко прочертив морщинку между бровей и заострив черты. От этого мужчина казался не человеком, а самым настоящим троллем. Огром. Зимним демоном. И смотрел он совсем не по-человечески.

- Еда – для меня, - произнёс он ледяным тоном. – Я поздно вернулся, проголодался и вполне понятно, что пришёл в кухню,поесть. Какого чёрта вы здесь забыли? Тоже проголодались?

- Нет, мне показалось, что кто-то стонет и зовёт Марлен… - начала я, но не договорила.

Взгляд милорда Огреста из ледяного вдруг стал отчаянным, он схватил ложку, зачерпнул кашу и сунул в рот, прожевав и проглотив. И всё это с таким видом, будто ему пришлось прыгнуть в змеиную яму.

Я невольно замолчала, потому что мало кому приятно, чтобы его стряпню ели вот так – чуть ли не морщась. Но каша-то была вкусной! Как может быть невкусной императорская каша! Да она даже остывшая – амброзия и небесная манна.

Мы застыли каждый на своём месте – я у двери, маркиз – возле буфета, время тянулось медленно, в замке было тихо, и всё происходящее напоминало какую-то странную сказку, а совсем не реальную жизнь. Я не вытерпела первая и спросила:

- Ведь вкусно?

- Д-да, - с запинкой произнёс Огрест и посмотрел на ложку с таким удивлением, будто она с ним заговорила.

- А если вкусно, - вкрадчиво сказала я, - то позвольте накрыть для вас стол, чтобы вы поели, как человек, а не как… - я хотела сказать «огр», но вовремя сдержалась, - а не как-то там в спешке.

Нет, я совсем не собиралась с ним кокетничать. Пусть милорд Огрест мне нравился, пусть я находила его очень красивым мужчиной, любые отношения кроме деловых и, может быть, кроме дружеских – это тупик.

Я не верила в то, что дочка лесника наслала холод на Шанталь-де-нэж, но вполне могла поверить, что граф позабавился с простолюдинкой, а потом бросил. Потому что дочери лесников и мельников – они не ровня графам. Тем более – маркграфам. И пусть Огрест считает меня обедневшей аристократкой, если наши отношения зайдут слишком далеко, рано или поздно ему станет известна правда, и я пополню полк отвергнутых дочерей лесников, мельников, дровосеков и прочих.

Тут я поймала себя на мысли, что думаю совсем не о том, о чём нужно.

Огрест, вообще-то, ничем не выказал, что я ему понравилась. Даже как гувернантка для его племянницы. А я уже начала убеждать себя, почему нежная любовь между нами невозможна. Ой, да способен ли он на нежную любовь? Пусть он и позаботился обо мне – незнакомой девице – заплатив за экипаж, но при его деньгах такое доброе дело – капелька в море. А вот галантности у него нет. Я вспомнила, как он зарычал, когда я застала его в кухне, и постаралась рассердиться.

- Почему вы на меня так смотрите? – спросил Огрест, и я встрепенулась, возвращаясь в реальный мир.

Я и правда таращилась на милорда маркграфа, не отрываясь. Фу! Как глупо получилось!

- Да вот, думала о вашей несчастной жизни, - быстро ответила я. – Совсем расчувствовалась. Простите меня за это.

- О моей несчастной жизни? – повторил он. – С чего вы решили, барышня Ботэ, что моя жизнь – несчастная?

- Ну как же? – надо было бы промолчать или отшутиться, но меня что-то понесло. – Смерть отца, предательство невесты, а потом смерть брата и невестки, малолетняя племянница на руках – сочувствую вашей трагедии. Не всякому человеку вашего возраста приходится столько пережить.

Огресту понадобилось некоторое время, чтобы осознать то, что я сказала, а я быстренько затараторила дальше:

- Поэтому с моей стороны было бы делом милосердия не позволить вам есть на ходу. Накрытый стол, горячий чай – что может быть лучше холодной зимней ночью?

- Я ведь просил вас не слушать сплетни, - голос у Огреста был такой же холодный, как ночь, про которую я говорила.

- Хотите сказать, всё это – неправда? – живо поинтересовалась я.

- Хочу сказать, - произнёс он с великолепной выдержкой, - что это – не ваше дело. Если память мне не изменяет, вы приехали сюда учить Марлен, а не совать нос, куда не следует.

- И совсем не совала, - тут я обиделась по-настоящему. – Но вы сами прекрасно знали, что мне сразу понарасскажут про вас разных ужасов. Могли бы объяснить мне всё первым.

- С чего бы мне оправдываться? – сухо осведомился он. – Но вы узнали, что хотели. Почему бы теперь вам не отправиться спать?

- Давайте накрою для вас стол…

- Благодарю за заботу, но лучше поем в кабинете, - отрезал он и указал мне на кухонную дверь. – И с большим аппетитом, поверьте.

- Очень сомневаюсь… - начала я.

- Спокойно ночи! – чуть ли не рыкнул он.

- Как вам угодно, - пожала я плечами. – Я и правда хотела, как лучше.

- Зачем вы приехали? – этот вопрос будто вырвался у него против воли.

- Зачем? – удивилась я. – Вы же сами просили гувернантку для племянницы.

- Послушайте, - он забыл про еду, оставил поднос и подошёл ко мне вплотную, нависнув надо мной, как скала. – Если я заплачу вам жалованье за три месяца вперёд… нет, за пять!.. вы уедете отсюда завтра же? Хотите, заплачу и за десять?