Кошка в сапожках и маркиз Людоед (СИ) - Лакомка Ната. Страница 19

О, эти пенки! Помучиться с ними пришлось, но мучения того стоили! Шесть драгоценных блинчиков из топлёных сливок были торжественно положены стопкой на фарфоровое блюдо – такие же белоснежные, как каша, с чуть заметным кремовым оттенком, ничуть не похожие на пенки, которые образуются на поверхности кипяченого молока, и которые так недолюбливают капризные детишки.

К этому времени я закончила рубить цукаты, орехи и изюм, и мы с почтительностью истинных придворных начали укладывать Её Величество Кашу в глиняный горшочек, перемежая пенками, фруктовым джемом, посыпая орехами и изюмом, добавляя лимонные и апельсиновые цукаты, а трон… то есть печь уже ждала, чтобы принять в свои пылкие объятия венценосную особу.

Я засекла ровно двадцать минут, и после этого горшочек был с не меньшими почестями извлечён и водружен на стол, а затем я с огромной осторожностью выложила кашу на самую красивую десертную тарелку, стараясь не потревожить слои, и первая порция была торжественно предложена на пробу госпоже Броссар. Я решила не действовать за спиной доброй нянюшки, чтобы не возникло недопониманий и обид.

Когда госпожа Броссар подносила ложку ко рту, я внимательно следила за дамой. Она попробовала совсем немного, тщательно прожевала, сохраняя абсолютную невозмутимость, а потом медленно, словно нехотя, кивнула:

- Да, это подойдёт. Благодарю, барышня Ботэ. Я отнесу Марлен кашу.

- Разрешите мне это сделать, - попросила я. – По-моему, это – замечательный способ наладить отношения между ученицей и учительницей.

- Мне кажется, это неразумно, - холодно ответила госпожа Броссар. – Все мы помним, чем закончилась ваша встреча в последний раз.

- Это было недоразумение, - я улыбнулась как можно дружелюбнее. – И тем более важно поскорее его развеять. К тому же, - заметила я как бы ненароком, - месье маркиз разрешил…

- Милорд Огрест разрешил?

Вот тут-то маска невозмутимости дала трещину!

Госпожа Броссар так и впилась в меня взглядом, а я подтвердила, улыбаясь всё шире:

- Месье Огрест сказал, что предоставляет мне все полномочия, и я могу действовать на своё усмотрение.

- Может, вы неправильно его поняли? – уточнила она.

- Мне кажется, месье маркиз выражается достаточно чётко, а я неплохо слышу.

Это был хороший довод, и добрая нянюшка сдала позиции, но сдаваться полностью не собиралась.

- Я уточню у милорда, - сказала она сухо.

- Конечно, уточняйте сколько вам угодно, - разрешила я, взяла подготовленное Лоис блюдо, накрытое фарфоровой крышкой, чтобы не остыло, и отправилась к Марлен.

Поднявшись по лестнице, я не удержалась и посмотрела на госпожу Броссар, стоявшую на первом этаже. Она тоже смотрела на меня – задумчиво нахмурившись, а когда наши взгляды встретились, сделала вид, что занята смахиванием невидимых пылинок с перил.

Круто развернувшись на каблуках, она отправилась в кухню, громко позвав:

- Лоис! Приготовьте ветчину. Сегодня милорд будет поздно, он не хочет никого беспокоить, когда вернётся.

Я фыркнула и поспешила в детскую, где капризуля Марлен соблюдала постельный режим по рекомендации господина Ферета.

Наверное, надо было постучать, но я этого не сделала. Мне хотелось застать Марлен врасплох. Люди, застигнутые врасплох, открывают свою настоящую сущность. Кто знает, может, я увижу сейчас, как маленькая принцесса отрывает куколкам головы?

Держа поднос на левой ладони, правой рукой я осторожно толкнула дверь в детскую, и она открылась легко и без скрипа. Я заглянула в щёлочку и первое, что увидела – пустую кровать со смятой подушкой и отброшенным одеялом.

Так, принцесса нарушает указания врача и не желает лежать в постели…

Приоткрыв дверь пошире, я оглядела комнату.

Марлен стояла там же, где я увидела её утром – у стены. Прижалась к ней щекой и замерла, будто пытаясь что-то услышать. Хотела узнать – у себя я или нет?

Мне были видны круглая румяная щёчка, точёный профиль, белоснежный лоб под иссиня-чёрной прядью, и чёрные-чёрные пушистые ресницы – сейчас опущенные. Марлен стояла, закрыв глаза, и не заметила меня.

Я так же осторожно прикрыла дверь, и постучала.

Выждала несколько секунд и открыла её снова.

Марлен уже лежала в постели, как самая примерная девочка, и даже не повернула голову, чтобы посмотреть, кто зашёл в комнату. Делала вид, что спала, а ресницы дрожали, выдавая её с головой.

- Ещё раз здравствуй, Марлен, - произнесла я как можно ласковей. – Утром мы немного друг друга не поняли, я напугала тебя и сейчас пришла за это извиниться.

Мне было видно, как девочка сжала губы, но глаза не открыла. Она лежала на спине, сложив руки на груди, чёрные волосы струились по подушке мягкими волнами, и я вдруг поняла, кого мне напоминает эта маленькая капризная особа. Принцессу Белоснежку, которая спала в хрустальном гробу, ожидая своего принца.

- Принесла тебе кое-что очень вкусное, - продолжала я, поставив поднос на стол. – Госпожа Броссар попробовала и одобрила. Ты когда-нибудь ела Императорскую кашу? Это любимое лакомство нашего короля.

Ресницы «Белоснежки» опять задрожали, но она не пошевелилась – будто и правда спала.

- А наша королева очень любит красный цвет, - продолжала я, как ни в чём не бывало. – Последний раз, когда я её видела, она была в алом бархатном платье – вот так красота! И никто не посчитал её ведьмой.

Ресницы дрогнули и приподнялись – наконец-то! – и Марлен взглянула на меня совершенно недетским взглядом – глубоким, насмешливым и грустным одновременно.

- Я и понятия не имела, что мои красные сапожки произведут такое впечатление, - весело болтала я, пододвигая к кровати девочки столик, постилая салфетку и раскладывая столовые приборы. – Страшно подумать, что произошло бы, появись в вашем городе её величество! Её бы и на порог не пустили, наверное! А ведь ни наша бедная королева, ни я никогда не видели ведьм и колдунов. Разве только на картинках…

- Вы встречались с королевой? – недоверчиво спросила Марлен, усаживаясь на подушках повыше и скрестив руки на груди.

Воинственная поза, но глаза уже засветились любопытством, и я поздравила себя с маленькой победой.

- Последний раз я видела её величество на празднике, - я говорила, не переставая, потому что мне казалось – стоит только замолчать, и Марлен снова превратится в Белоснежку из хрустального гроба, - разумеется, её величество меня не заметила, но когда я заканчивала пансион, королева приезжала к нам и лично говорила с лучшими выпускницами. Ваша дорогая учительница, - тут я, немного кокетничая, указала на себя, - была в числе лучших и получила из королевских рук алую ленту – в знак отличия. С тех пор я храню эту ленту, как талисман. Хочешь, подарю её тебе?

Марлен промолчала, но по её глазам я прочитала, как ей хотелось бы получить королевскую ленту.

- Признаться, я везла тебе подарочек, - продолжала я доверительно, - фарфоровую куколку. Но увидела твою комнату… и поняла, что не угадала с подарком.

- Я не люблю игрушки, - отрывисто произнесла Марлен. – Я ведь не маленькая.

- Ясно, - кивнула я очень серьёзно. – А что ты любишь? Я в твоём возрасте очень любила учиться. И даже сбежала из дома, чтобы поступить в столичный пансион мадам Флёри.

- Вы сбежали из дома? – в голосе Марлен было ещё больше недоверия, чем когда она спросила, знакома ли я с королевой лично.

- На самом деле, я – отчаянная, - произнесла я басом и одновременно успела сунуть серебряную ложку в руку девочке.

На алых губках Марлен промелькнула слабая улыбка, а я уже приподняла фарфоровую крышку и пододвинула поближе к девочке блюдо с императорской кашей.

- К тому же, мне всегда хотелось жить в столице, - продолжала я. – Там весело, шумно, там жизнь так и кипит – только успевай поворачиваться! На праздники всегда фейерверки, а после Рождества до Богоявления каждый день – балы и маскарады. На главной площади играет музыка, всё в разноцветных огнях, и можно кататься на коньках, потому что в парке замерзает пруд, и его расчищают от снега и выравнивают до зеркальной гладкости. Представь, звучит музыка, и ты едешь по льду – как будто летишь на крыльях!..