Штормовой предел (СИ) - Птица Алексей. Страница 25

Себастьян фон Крацлау вечером по прибытии в лагерь сразу отправился искать палатку отца. Найдя её, он предъявил внешней охране опознавательное кольцо, внутренняя же знала прибывшего в лицо, и его пропустили.

— Отец! — войдя, обратился к седовласому сеньору Себастьян. — Я приехал и готов действовать по твоим приказам.

— Это хорошо, Себастьян, — проскрипел Фридрих фон Крацлау. — Я ждал тебя. Завтра начнется сражение и то, ради чего мы здесь собрались. Если бы ты опоздал, то вряд ли смог вырваться из этого хаоса живым. Но, слава Богу, ты приехал вовремя. Или не, Слава Богу, эхе-хе-хе.

— Уже завтра? — удивился Себастьян, не обращая внимания на едкий смех отца.

— Да, если ты бы ещё дольше задержался в пути, то и не успел. Небось, с девицами расшаркивался, и с этой, о которой я договорился. Как её… А! Мерседес.

Себастьян скривился.

— Что, страшная? Или глупая? Или страшно глупая? А? Хе-хе-хе, — скрипуче рассмеялся герцог, заметив невольную мимику своего старшего сына.

— Нет, она не страшная, даже можно сказать, что красивая. И, к моему великому сожалению, даже не глупая.

— О! Вот как? Но, тем не менее, она тебе не понравилась. Что, у неё кривые ноги, нет пальцев на руке или она всё время говорит: «Пардон», когда невольно пускает газы?

— Фу, отец?!

— Хе-хе, поживёшь с моё, и не такое узнаешь. Женщины разные бывают: и красивые, и безобразные. Хотя, любую женщину можно сделать страшной одним ударом кулака. Красота, сын, товар не долгий. Один удар — и красоты как не бывало. А? Ха-ха-ха.

Себастьян промолчал. Когда отец бывал в таком настроении, всех служанок следовало прятать и спасать. Оставались только старые, толстые или страшные. Да и тем изрядно доставалось. Каким бы Себастьян не был циником, и как бы он плохо не относился к женщинам, всё же, он понимал, что его отца ненавидят многие, и есть за что. Но пока он герцог, все были вынуждены мириться с его характером.

— Что молчишь? Думаешь, что я буду уродовать твою избранницу? Точнее, мою избранницу. Ты-то о ней ничего и не знал, пока я тебе не сказал. Не бойся, делай с ней что хочешь, когда завтра мы нападём с тыла. Главное, не дай ей сбежать или погибнуть. Она принесёт нам деньги.

— Ты намерен её отдать, отец? Но у меня насчёт неё другие планы.

— Что, хочешь, чтобы она родила детей, а потом её утопишь и женишься на старой, знатной и бездетной деве?

— Аааа.

— Удивлён? У дураков мысли совпадают. А ты — мой сын, я тебя, дурака, насквозь вижу. Но, решай, как хочешь. Отец попытается её спасти, но это будет бесполезно, если мы её схватим и увезём с собой. Предложит деньги, возьмём, но нужной суммы у него не будет. А вот у её жениха деньги есть, и он парень не промах. С него можно взять выкуп за спасение девицы. Она будет уже изрядно попорчена, но так это жизнь. Девица молодая, но тёртая жизнью, ему же лучше, что она уже опытная и потасканная. Молиться на него будет, что он спас её из плена и живёт с ней. Если спасёт, конечно. Но о том время ещё будет подумать… Хе-хе.

А сейчас ступай и подготовься. Завтра с утра начнётся сражение. Вас трогать не будут, но как только ты поймёшь, что происходит, хватай девицу и ходу. Бежать надо будет к горам. Я пришлю к тебе гонца, когда всё закончится. Тебя мы найдём, твой магический перстень укажет, где ты находишься. Пьер с тобой?

— Да, отец.

— Неплохой малый, но уж больно наивный, и я боюсь, что за своей наивностью он прячет ум. Да, но его род служит нам очень долго, и печать вассала ещё никому не дала возможность нас предать. Постарайся, чтобы он не умер, у нас не так много преданных людей, чтобы разбрасываться ими направо и налево.

— Я понял, отец, — поклонился Себастьян.

— Ну, раз понял, то ступай. Завтра будет тяжёлый день, помни об этом.

— Я помню, отец, — ещё раз поклонившись, Себастьян шагнул к выходу и, отдёрнув полог шатра, сорвавшего купол тишины, вышел наружу. Прохладный чистый воздух тёплого вечера коснулся его ноздрей. Втянув его всей грудью, он хмыкнул и, широко расставляя ноги, пошёл к своей палатке. Завтра и вправду ждал тяжёлый день.

Утром он встал, но не с первыми выстрелами пушек, как магессы, а заранее. Умылся, собрал вместе с Пьером все свои вещи, взнуздал коней и, набросив самые нужные и ценные пожитки на спины лошадям, принялся ждать дальнейшего развития событий.

Вскоре выстрелы полковых пушек возвестили о начале сражения. Клубы дыма, свист ядер, дикое ржание лошадей и громкие крики людей разнеслись далеко по окрестностям. Выстроенные в шеренги королевские солдаты медленно двинулись вперёд. Перед ними бежали мушкетеры, время от времени останавливаясь и, положив ствол мушкета на воткнутую в землю рогульку, производили выстрел.

Наёмная пехота, обгоняя мушкетёров, бросилась вперёд, торопясь вступить в бой и отработать деньги короля. Первый натиск был самым главным. На флангах сосредоточилась конница, ожидая удобного момента для атаки. Сражение шло полным ходом.

Наёмники выдержали залп французских мушкетёров и набросились на первые шеренги обороняющихся. Вслед за ними подбежали и тяжеловооруженные королевские солдаты. Гизармы, алебарды, копья предназначались не только против пехоты, но и против конницы, которая была и у французов.

Наконец, получив приказ от командующего, пошла в атаку и кавалерия. С диким шумом конники, закованные в кирасы, устремились в атаку. Навстречу им выдвинулись и вражеские всадники. А над ними с грохотом и яркими фейерверками сталкивались проявления магической воли противоборствующих магов.

Фаерболы, ледяные стрелы, воздушные щиты, земляные ядра летели с обеих сторон, сталкиваясь в воздухе и разбиваясь друг об друга. Временами одно из заклинаний прорывалось и обрушивалось на врага, сея смерть и разрушения. Но так бывало редко.

Весь отряд молодых магов столпился на небольшом холме перед лагерем. До сражения от места наблюдения было далеко, но было хорошо видно, как в последних рядах солдат стояли взрослые маги и беспрерывно колдовали. Из их рук непрерывным чередом взлетали различные заклинания и неслись на врага.

Неумолчный гул и грохот постепенно нарастали. Пик сражения постепенно приближался. Французы стали постепенно отступать и, когда они почти дрогнули, ход битвы резко изменился. Сражавшийся правый фланг испанцев внезапно стал отступать, а потом, неожиданно для всех, повернул в тыл и ударил по своему лагерю.

Долгое время никто не понимал, что происходит, пока, всё же, кто-то разобрался и закричал: «Измена!». Крик тут же подхватили со всех сторон, и все бросились врассыпную. Сопротивление оказали только взрослые маги, задержав предателей в центре.

Поняв, что они не смогут справиться с магами, изменники стали обтекать их и напали на полевой лагерь, неся смерть и разрушения. Королевское войско испанцев ещё пыталось атаковать французов, потом обороняться, но общий смысл битвы был уже окончательно ясен.

Французы, поняв, что им пришли на помощь, перешли от обороны к активному наступлению. Через ряды их пехоты вырвались свежие всадники резерва и поскакали в атаку. Испанцы пытались держать строй, отступая, но то одно, то другое подразделение было вынуждено бежать с поля боя. Если бы не маги, разгром был бы полным.

В это время Мерседес стояла на холме вместе с остальными магами, с восторгом наблюдая за сражением, идущим своим чередом. Ей хотелось тоже в нём поучаствовать, но их пока не трогали. Впереди люди шли в бой, умирая и убивая, накал страстей всё возрастал, и сражение захватило её. Теперь она поняла, что чувствует её Эрнандо, ведь он очень часто участвовал в боях. Вон сколько у него на лице и теле шрамов.

Вспомнив жениха, Мерседес почувствовала к нему влечение. Здесь, когда вокруг пылало сражение, ей захотелось, чтобы рядом был кто-то сильный, кто сможет её защитить. Кого потом можно будет обнять и погрузиться с головой в любовь. Но Эрнандо рядом не было, а картина боя продолжала разворачиваться перед её глазами.

Сражение было страшное, и ход его не был ясен Мерседес. Внезапно оно резко изменилось, и фронт рухнул. Союзники внезапно стали врагами. Кто это был, Мерседес не понимала, зато отчётливо слышала громкие крики про измену. Волна всадников и пехоты понеслась на лагерь, вступив в схватку с оруженосцами и резервом.