Боярин. Князь Рязанский. Книга 1 (СИ) - Шелест Михаил Васильевич. Страница 26
— Так… Хоть и сидит Михаил в дикой глуши, но там такие демоны меня ищут, что и его найти могут. Мы следы мои скрыли. К отшельнику вопросов не будет… Хотя… Там ему уже не очень… Люд по тайге шарит.
— Пока эта дверь открыта, его там не найдут. Невидимый он там для люда живого. Ты ж тело его забрал…
— Он живой хоть? — Испугался я.
— Живой… А как же… Токма не в теле… Но это ему к лучшему. На тело много силы уходит, а так… Жить будет долго, пока ты ему тело не вернёшь. Тоды и помрёть.
— Ну… Ты… Нарисовал перспективу…
— Чевой то? Ну… ты ж не собираисси туды покась?
Я почесал голову, и спросил:
— А ещё у тебя такое зелье есть?
— Есть, как не быть.
— Если я сейчас выпью зелье, так он там опять молодым станет?
— Тоды, ты здесь исчезнешь, токма душа останется.
— Тело твоё сейчас… далеко… в тридесятом царстве… у Кащея Бессмертного…
— Ты, чо, дед? Не дури…
— А я и не дурю… почти. Долго баять. Не поймёшь ты сейчас. Нету тела твово в этом мире. Всё!
— Вот, приехали…
На том тогда и расстались.
Про вирусы он мне тогда не рассказал, но я понял, что и про них он знает.
Глава восьмая
— «Податель сего, наделяется полномочиями вести переговоры с любыми церквями и их священнослужителями в пользу Государства Российского».
— А сколько вам лет, сударь? — Спросил Лю́двиг фон Эрлихсха́узен.
— Восемнадцать, Великий Магистр.
— Мне говорили, что даже меньше… — задумчиво произнёс магистр, — Ну, так что же привело столь юного представителя нового властителя «Всея Руси», — саркастически выделил он, — в скромную рыцарскую обитель?
Мы сидели с ним в небольшой комнатке из подвижных панелей, установленных вокруг камина. Стоял декабрь.
— Ваши проблемы, Великий Магистр.
— Наши проблемы? Что вы имеете ввиду?
— Бунт ганзейских городов…
— Аааа… Так это, действительно — наши проблемы. И мы их решим.
— Нет, Великий Магистр. Не решите… Прямо сейчас представители «Прусского союза» находятся у Казимира Четвёртого. Предлагают ему власть над Пруссией в обмен на признание привилегий и автономии сословий.
В ходе войны орден отдаст все города Западной Пруссии Польше через четырнадцать лет, и станет её вассалом.
Он засмеялся.
— Вы, юноша, вероятно не знаете, что это невозможно. Вся Пруссия является леном, пожалованным католической церковью тевтонским рыцарям, следовательно, он не может быть предметом споров между светскими властями. Разделение Пруссии может санкционировать только Папа.
— Папа вас не поддержит. Папа Павел Второй, в миру Пьетро Барбо, преемник папы Пия I, устранится от этой проблемы. И вы останетесь со своими проблемами, Великий Магистр.
Он ошарашено смотрел на меня.
— Ты кто? — Совершенно бесцветным голосом спросил магистр.
— Я? Податель «сего», — показал я на грамоту, — Наместник Царя, Великий Князь Рязанский, Михаил Федорович.
— Это ничего мне не говорит…
Он начинал наполняться гневом. Лицо его краснело.
— Кто ты такой, чтобы со мной так разговаривать! Я тебя псам скормлю!
— О, это будет интересно, — сказал, усмехнувшись, я. — А давайте попробуем?
Он выскочил из каморки и крикнул:
— Собак моих сюда!
Я тоже вышел, и стоял в ожидании. Стражники раскрыли двери, и в большой замковый зал вбежали четыре чёрных дога.
— Взять его!
Собаки бросились на меня, но вдруг остановились, проехав лапами по гладкому мозаичному каменному полу, наткнувшись на мою вытянутую вперёд руку, со сложенными «козой» пальцами. Я подозвал их ладонью, и стал их чесать за ушами.
— Фас-фас! — Кричал магистр, и топал ногами. — Кнут мне.
— Вы, магистр, успокойтесь, или хотите, чтобы я и вас за ушком почесал? — Спросил я тихо, но в большом зале мои слова прозвучали чётко. — Я могу… Пойдёмте, продолжим нашу беседу. Будем считать этот спектакль — моим представлением вам. Я маг на службе у Царя Василия Васильевича.
Совсем невменяемый магистр прошел вслед за мной к камину, и рухнул в кресло.
Щёлкнув несколько раз пальцами, я привлёк его внимание.
— Вы готовы слушать?
Он кивнул головой. Говорить он пока не мог.
— Слушайте внимательно. 6 марта 1454 года Казимир подпишет акт об инкорпорации и присоединит к Польше ваши земли. Через семь месяцев вы одержите первую серьёзную победу под Коницем. Войско Ордена, под командованием рыцаря Бернарда Шумборского, с девяти тысячной кавалерией и шести тысячной пехотой, разобьёт более чем двадцати тысячное войско поляков. Польским войском будет лично командовать король Казимир IV. Но это будет ваша единственная серьёзная победа. Если вы не примете нашу помощь.
— Что вам надо? — Наконец-то вымолвил магистр.
— Моему государю надо, чтобы вы сохранили свои города. Хотя бы в Пруссии. Ослабить Польшу, а, возможно, и Литву. Если не ослабить Литву — Ливонию вы потеряете, Великий Магистр.
Помолчали.
— И ещё. Ты, Великий Магистр, давно не знаешь, чем платить наёмникам. Войны с Польшей вымотали и обескровили Орден. Если не согласишься с моим предложением, твои здешние чешские наёмники, не получая плату, возьмут тебя под стражу. Ты сбежишь. А они продадут эту крепость полякам.
Великий Магистр молчал.
— И последнее… У меня будет войско в тысячу стрельцов с новыми пищалями и пушками. Мы разобьём поляков и разорим их города.
— Когда, говоришь, начнётся война?
Я повторил.
— Если они начнут, я пришлю за тобой.
— Не надо. Я знаю, как будет… Мои войска придут ко времени. Ты укрепи морские крепости рыцарями. Оттуда восстание начнётся; Данциг, Эльбинг…
— Да нет у меня рыцарей! — Он вскричал, прервав меня, вскакивая с кресла. — Нет рыцарей! И наёмников… Слишком много крепостей. И потраченных на них денег. В Данциге — десять братьев и двести помощников. Здесь в столице, в Мариенбурге, пятьдесят братьев и тысяча помощников…
— Из восставших городов к Казимиру уйдут пятьсот воинов — наёмниками. Мои вои возьмут города.
— Это невозможно, юноша. Крепости этих городов непреступны.
— Они не будут брать крепости. — Я усмехнулся.
Он устало и обречённо посмотрел на меня.
— И ещё… Когда ты пойдешь на польские города, Германия проснётся и поможет тебе. И Польша перестанет существовать. Я помогу тебе захватить её и удержать.
Два клина конных латников двигались навстречу. Молча. Слышались только железный звон доспехов и топот тысяч копыт. Стратегия и тактика таких боёв была давно отработана. И у тех, и у других, была одна задача — пробить тараном строй противника, и разойдясь в стороны, разделить его на три части. Внутри каждого треугольника скакали рыцари в лёгкой броне — стрелки.
За нашим клином ехали телеги с пешими стрельцами, ненамного отставая от конных сил.
Не доведя до столкновения, рыцари ордена разъехались перед клином поляков, и мои конные стрелки дали дружный залп из пищалей, а потом также разъехались на обе стороны. По мере того, как они разъезжались, «отстреливались» всё новые и новые стрельцы.
Телеги тем временем, выстроились во фронт, создав крепостную стену. Пешие стрельцы, высадившись с телег и используя их как укрытие, дали свой залп по приближающемуся, уже не столь стройным клином, противнику. От первых двух выстрелов пало не менее пятисот польских рыцарей. Мои стальные пули пробивали панцири и тела на вылет.
Конные стрельцы, укрывшись за телегами, перезарядились. Следующий залп всеми стволами, был выполнен в упор, в остановившихся перед преградой поляков.
Тяжёлые рыцари ордена развернувшись к противнику, ударили малыми клиньями с флангов, пробив строй тяжелых рыцарей и растоптав лёгких.
Битва закончилась за три часа. Казимир Четвертый был взят в плен, а с ним ещё десять тысяч рыцарей. Ушло от погони около тысячи.
Как я и предсказывал, германские графы включились в войну за присоединение Польши к Германии, как только орден дошёл до Кракова.