Охота на магов: путь к возмездию (СИ) - Росс Элеонора. Страница 131

День сегодняшний непонятен. В доме остался я да ее младшая дочь. Она посмирнее и не так уж охотлива на разговоры. Даже дала мне чернильницу, листы я уже в ящиках нашел. Оказывается, ушли к соседям. Спросил у нее, ведь мне-то себе работу давать? Пока мне нечего написать. Вертятся в голове одни и те же мысли, кричат без умолку. И все о вчерашнем… Теперь и прошлое пугает.

Ладно, я закончу на пока, а если что вдруг, то дополню.

P.S. Давненько, конечно, но ты спрашивала меня о книжках про древние цивилизации. Я нашел что-то подобное, но отправлять смысла не вижу. Все же, в тюрьме не пропустят? Да и дали мне ее, лишь бы я скукой не маялся. Она сказала, что сейчас людей неутомимо просвещают в историческом плане и таких экземпляров полно. Если судьба снисходительна, то мы обязательно найдем что-то!»

«11. 06.

Что ж, в кармане у меня уже 10 монет. Неплохо для нескольких дней, не правда ли? Но чувствую, что вскоре совесть заставит меня отплатить за такое добро, с каким они ко мне относятся. Прежде и не встречал таких чудесных людей, но я дурак полнейший, не смогу полностью раскрыться. Сегодня по обедни мы так разговорились, что я потихоньку стал приживаться. Это к лучшему, ибо мне нужно где-то прижиться, тем более в такое-то время, когда людей с чистой совестью поубивали. Ночами мне уже не так страшно, как было. Знаешь, Афелиса, все эти предрассудки и сказочки… От некоторых аж дрожь берет. Ну, не без беды! По утру на деревню наткнулись охотники и прошли мимо, вроде как. Наверное, приказу не давали и достоверность им нужна была. В Гроунстене ведь не одни маги водятся, исключая чернокнижников. К ним они безразличны. И почему так? Вправду не знаю. Хотя разногласий с ними полно, и у них есть все, чтоб однажды противостоять. Или охотники не верят в мощь этого народа и ради сохранности своих отрядов не вступают с ними во всякого рода войнушки. И сильно сомневаюсь, что командиры раздают указания, только посовещавшись перед этим.

Я много раз наблюдал за переговорами с высшим светом и с низшим. И однажды, как наследникам, отец рассказал самую малость о «темном» правительстве, какое руководит всеми государствами. И Гроунстен сыграл чуть ли не решающую роль в этих их играх. Поверхностно обо всем и, конечно, этого было мало. И мы сами потихоньку стали додумывать от того, что информации не хватало, и завели себя в тупик: не то выдумали, совершенную глупость. Оказалось все куда проще. Неутолимо мы просили отца углубиться, и что узнали..! Он тогда не трезв был, поэтому таким развязным оказался. Долгие годы состоял в их сборище, и, по слухам, именно он устроил такую гибель для своего государства! В такое даже сейчас совсем не верится… Ведь зачем? Какие цели он преследовал? Какой правитель будет губить свой народ? Однако, такой чувственности я никак не ожидал: впервые видел его раскаявшегося, и призывал нас никогда не вестись на угрозы и провокации разного рода. Однако на вопрос, как их избежать, он ответил, слово в слово, как сейчас помню: «Никак. Если имя твое и деяния твои известны, то этого никак не избежать. Несмотря на все давешнее хорошее, сделанное тобой, кто-то все равно найдет тебя кислой ягодкой среди сладких». Всегда-то он обращался к нам на «ты». И после всего этого рассказа, сказал все на ошибку молодости. Вот, что еще помню: «На этом свете я как можно дольше намерен прожить того ради, чтобы вас от зла огородить». И мы так подвели его… Так совестно, особенно мне! Поминаю его, грешного, но люблю!

Вспомнил, наконец, о тех угрозах. Гроунстен тогда был несостоявшимся государством, никакого авторитета не имел, и все-то хотели присвоить себе клочок земли. Атрандо сильно давил на отца, посылал гонцов, а те несли условия, что, мол, «если станете нашей колонией, то вам на радость, жить легче будет. Если нет, беда вам, вы — могила». И слух придумали: якобы Улэртон хочет напасть, а «мы защитим вас». И все это развивалось, едва ли не перешло в действительность…

Но вот, что случилось: само правительство Атрандо не знало о том, что хочет присвоить себе остров. То есть наследники, о какой-то власти зарекаться нельзя. Тем мальчишкой, что должен был занять трон, управляли, точно марионеткой, приближенные, и им удалось припугнуть моего отца. Он-то и подтвердил желание присоединить Гроунстен к Атрандо, когда ему промыли мозг от «ненужного» и внушили, что государство добьется успехов в промышленном деле и ступит в мировой рынок после нашествий и резких убытков в продовольствие. Но мальчик пошел дальше и прямо заявил, что миру не быть, если остров станет самостоятельным. И поддавшись угрозам, отец все же сдался…

Я не думаю, что правильно поступаю, рассказывая тебе об этом. Возможно, ты знаешь понаслышке, ведь вопреки запретам, слуги распространили, но не заплатили за говор. А все же… История, после которой эта разруха случилась. Подступили и другие страны, но там уже интриги, в которые мне не хочется влезать. Когда-нибудь, может, я и напишу об этом, но неприятный осадок еще остался. Если вспомню, так испишу листов десять и не устану! Атрандо всегда был зачинщиком всяких бед, и видеть не хочется, что сейчас там происходит. Еще противнее осознавать, что мне приходиться быть целиком в событиях, вникать и выявлять что-то из этого. Я отговаривал отца, мол, насилие не ответ на насилие, а он сделал попытку, но лишь погубил много жизней.

Надеюсь, когда-то наступит время, в какое все недомолвки можно решить языком, а не кровью. Но не сейчас уж точно! Правда, не могу писать о чем-то другом, нужно отвлечься, а никак не получается. Хочется только верить, что ты цела и все у тебя не так уж плохо. Всю ночь осознавал, что пишу в пустоту и так неверно, но по-другому не могу. Скоро разучусь говорить, лишь письма буду писать! Но мне в радость, хотя бы так…

Хоть и понимаю всю чудовищность ситуации, но скучаю. Нет ни отвращения, ни поддержки такого действия — ничего. Словно ничего не происходило. Жаль, очень жаль Вальгарда, но если случилось, значит, так и должно было быть. Интересно, какой исход у нас?»

«20. 08

Давно не писал ничего, наверное, из-за лени! Вот так и начну с жалоб, ибо устал ужасно. Времени все не было: пытался что-то черкать, но несвязно выходило — чушь какая-то. Пора бросить привычку не спать ночью и горбиться, потому что утром стыдно перечитывать. Так я отвлекаюсь. Ну, не буду пускать прелюдию, которую тоже не хочется исключать.

Мои ожидания сбылись — лодки действительно плывут в Блоквел. И я рискнул. Не узнаю себя, никак! Боже… Хочется убить себя прошлого, такого ребенка, ради того, чтоб не ныл во мне и не презирал себя же. Ступил, когда страшно — слишком резко для меня. Я-то в людях не одобрял такого, а тут я… Сам… Никто не принуждал меня. Приплыл куда-то, где все неизвестно, все опасно. Настолько отчаялся, насколько долго таскать весь этот груз, что готов был на такой шаг. Доселе беспокоюсь по жалким мелочам, и с радостью отпустил бы прошлое, если бы оно не было так привязано ко мне. Так давит, что душит, похуже туго затянутого галстука. Уплыл я не один: скорее всего, это подбодрило и дало немного сил. Эти женщины тоже были в волнении о многом и решились, конечно, предложив и мне. Уговаривать не пришлось — я тут же согласился. Дом, как говорили они, хотели продать, но кому он нужен? Охотники сейчас стреляют по всему, не разбирая, кто есть кто. Я попытался их облагоразумить, и они прислушались. Вчера вечером семья уже собирала вещи, я помогал с радостью. Меня до сих пор удивляет их радушие, когда до этого я видел только людей с потрепанными нервами. Они, кажется, не лучше, но сдерживаются. Умеют прекрасно это делать.

Хозяйка была в восторге. Даже в воодушевлении, вслух говорила о новой жизни… и это так вдохновляло! Дочки ее поддержали, и, клянусь, впредь не видел такой гармонии! Чудесная семья, все в ней дружны и это вызывает лишь умиление. Мы прибыли на место встречи. Берег за лесом. Уж не знаю, как они тащили лодки и умудрились быть незамеченными. Такие детали порой вызывают сильные подозрения. У каждой был свой человек. В одну лодку вмещались пятнадцать людей, и не повезло тем, кому места не досталось. А такие отплывы не часто случаются, и черт знает, останутся ли они в живых до следующего… Впрочем, их было пять. Хозяина я не видел: он не выделялся из толпы. Наоборот, кажется, старался скрываться. Мы протолкнулись вперед, и поначалу я смутился той наглости, с какой сестры расталкивали людей. И понял потом, что так и нужно выживать — лишь с такой дерзостью, иначе проиграешь. Нас усадили вплотную: повсюду стоял шум. Некоторые ходили, успокаивали народ, чтоб гаму поменьше было. И вот, отплыли. Со мной рядом сестры, а по правую сторону мужчина: весь в цепях, и в платье черном… Говорил что-то, но я не отвечал.