Тайна «Нереиды» - Алферова Марианна Владимировна. Страница 56

— Ломай! — приказал Цезарь Квинту. Вдвоем они высадили дверь. Внутри царило запустение. По углам реяли лохмотья паутины. Мусор плотным слоем покрывал пол. Пахло лекарствами и скисшей пищей. В спальне на неопрятной кровати, застеленной грязными простынями, спала худая кошка. В дом она пробралась? через сломанную оконную решетку. Судя по всему, Юний Вер исчез уже давно.

Когда Элий вернулся домой, Летиция не спала. Она сидела на кровати, поджав ноги, и читала какую-то бумагу, держа в руке чашку с недопитым кофе. Листки рассыпались по простыням, на одном остался темный кружок — след от чашки с кофе.

Летиция нашла бумаги Квинта. Элий помнил текст наизусть:

"Город закрыл ворота и приготовился к обороне. Но монголам удалось пробить в стенах бреши, и они погнали впереди себя пленных, прикрываясь ими, как живым щитом. Если пленные отступали назад, монголы их убивали и гнали вперед новых. Когда монголы ворвались в город, они поголовно истребили жителей, от города остались одни развалины. Но, прежде чем уйти, они заставили нескольких пленников бродить по руинам и кричать, что варвары ушли.

Те, кто прятались в развалинах, выходили, и их убивали".

Он забрал у нее записки и спешно запихал листки в папку.

Она медленно подняла голову и, глянув на Элия расширившимися глазами, прошептала:

— Это правда? Он кивнул.

— И Рим будет с ними воевать? — ее голос дрогнул. Точно так же дрогнул голос Порции, когда она говорила о войне. Эти две женщины знали, что будет война. А префект претория Марк Скавр — нет: Он даже не ответил на записку Цезаря. Тупица! Элий спрятал папку под тогу и шагнул к двери.

— Куда ты? — выкрикнула Летти вслед, будто он уже уходил на войну.

Элий не стал слушать возражений и прямиком прошел в таблин префекта претория — адъютант и охрана не посмели остановить Цезаря. Элий молча положил сколотые скрепой листы Скавру на стол.

— Что это? — префект претория брезгливо приподнял листы.

— Рассказ о том, как были разграблены Экбатаны. И другие города. А также сведения последних передвижениях монголов и об их лазутчиках. Об их вооружении и тактике. Я уже сообщал тебе обо всем этом в краткой записке. Но на тебя, как видно, это не подействовало.

Скавр отбросил листки на край стола и откинулся в кресле. Броненагрудник вспыхнул в луче солнца, пробившегося в щель меж тяжелыми шторами, и тут же погас.

— Я не читаю рассказы. — Тонкие пальцы Скавра гладили львиные морды на подлокотниках кресла.

— Так изволь, я тебе прочту, — Элий перелистнул первую страницу.

— Мне некогда.

— Выслушай или…— он не договорил и стиснул зубы, чтобы не дать оскорбительным словам вырваться наружу.

— А что ты сделаешь? — насмешливо спросил Скавр.

— Не выпущу тебя отсюда.

Скавр снисходительно рассмеялся.

— Ах. да, я забыл. Ты же бывший гладиатор. Ну хорошо, читай. Только быстро.

Элий вновь сдержался, чтобы не ответить дерзко. Дальнейшая перепалка ни к чему не приведет. А ему надо было убедить префекта претория, что враг опасен.

И он стал читать:

«…город закрыл ворота и приготовился к обороне…»

Скавр притворно зевнул, как зевал на пиру во время чтения Декларации прав человека. Человека, который видел смерть вблизи, вряд ли могли поразить слова. Однако и Элий слыхал не раз зловещий свист крыльев бога Фаната [46] , но слово не утратило над ним власть.

— А что дальше? Меня интересует, что делали монголы, когда разграбили Экбатаны? — Опять притворный зевок.

Ясно было, куда клонит Скавр, но Элий ответил:

— Они забрали добычу и ушли.

— Вот видишь. Ушли. Они не собираются идти на Рим. Они понимают, такой кусок им не по зубам. Мой тебе совет, самый добрый совет: не лезь в это дело. У тебя молодая жена — трахай ее на здоровье. А днем принимай просителей, щеголяй в пурпуре, пока Августа не родила нового Цезаря.

— Ты ошибаешься, Скавр. Варвары придут. И за твои ошибки римляне заплатят высокую цену. Ты надеешься, что после завоевания Хорезма монголы либо вернутся назад, в свои степи, либо двинутся на север. Скорее всего так и будет. Но прежде варвары постараются обезопасить свои владения с запада. А на западе им угрожает Рим. И они ни за что не оставят такого могучего противника у себя в тылу. Они никогда этого не делают. Возможно, самой Империи пока не угрожает опасность. Но союзники будут атакованы. Месопотамия и Сирия наводнены лазутчиками монголов. Никто почему-то не обращает на соглядатаев внимания. Сейчас октябрь. Поздней осенью или зимой монголы всегда отправляются в — поход. Есть данные, что они сгоняют огромные табуны лошадей. Значит — будут новые набеги и новые жертвы.

— Эти сведения из твоего рассказа? — префект претория рассмеялся.

— Эти сведения собирал человек, который заплатил за них жизнью. Он видел приготовления монголов к новому походу.

— Не суди выше сапога, — напомнил Скавр слова Апеллеса, вошедшие в поговорку [47] .

«Особенно, если это сапоги армейские», — хотел парировать Элий, но сдержался.

— Ты бы мог задействовать своих фрументариев…

— Мои фрументарии не занимаются ерундой. А ты, Цезарь, как Катон, непрерывно бубнишь: «Карфаген должен быть разрушен». Не надоело?

— Я повторяю другое: «Надо завцитить Рим». Элий понял, что Скавра ему ни в чем не убедить, потому что тот не хочет быть убежденным. Элий поднялся и шагнул к двери.

— Возьми свой рассказ, — крикнул ему вслед Скавр. — Почитаешь на ночь молодой жене. — Префект претория помолчал и, сделав над собой видимое усилие, добавил: — И забудь про Месопотамию. Очень тебя прошу.

Элий вернулся и взял бумаги.

«Так кто же заплатит за глупость»? — подумал с тоскою.

И ему вдруг показалось, что кто-то шепнул:

«Ты».

Он вздрогнул и поднял глаза. Сквар смотрел на него в упор. И что-то было в его взгляде. Что-то такое… Элий глянул на свою руку, что сжимала бумаги. В таблине было не слишком светло, и Элий отчетливо различил, как пульсирует аура в такт ударам сердца. Элий готов был поклясться, что Скавр видит это отчаянное биение…

Когда Элий ушел. Квинт принялся обыскивать дом Вера. Все говорило о том, что гладиатор был тяжело болен. Но при этом Вер почему-то жил один. Некому было приготовить еду, вымыть посуду, перестелить постель. В углу валялась груда грязного белья, телефонный аппарат был придвинут к постели, записи Вер делал прямо на стене. Квинт принялся разбирать пометки. Вот телефон Курция. Интересно, о чем разговаривал Вер с нынешним главой римских виги-лов. Вот номер Элия. Но Цезарю больной не звонил. Рядом записан номер второго корпуса Эсквилинской больницы. Квинт знал, что это раковый корпус. А вот слово «Кельн», а рядом несколько цифр. Нетрудно догадаться, что это время отправления поездов из Рима. Интересно, что позабыл тяжело больной Вер в Нижней Германии? Быть может, там есть целебные источники, излечивающие рак? «Четвертую стадию рака», — уточнил Квинт. Ибо Вер был так болен, что почти не вставал с постели, бросал мусор рядом с кроватью. Фрументарии выгреб из-под ложа старые вестники, засохшие корки и бумажные чашки. На дне раскопа обнаружились несколько тарелок и серебряный кубок.