Секс-опекун по соседству (СИ) - Попова Любовь. Страница 20

Тамерлану нельзя пить, у него просыпается чувство юмора. Хотя, возможно, он не шутит и тогда не смешно уже будет мне. Но все же я уловила его игривый тон, однако флиртовать с ним у меня нет никакого желания.

— Будущий врач со специальностью определяется в интернатуре. Так что сейчас мы проходим азы. А у меня проблемы с предметом анатомии, — объясняю, пока он смотрит на меня осоловелыми глазами. Ему бы поспать.

Нет, нет. Никакой жалости к этому чудовищу! Это Спарта!

— И? — тянет он, вяло приподнимая бровь. Интересно, сколько он уже выпил? Выглядит помятым, под глазами синяки. А может, пьёт не первый день подряд? Тогда я могу позлорадствовать, видимо, что-то его мучает, а когда ему плохо, мне становится хорошо.

— И, — делаю паузу, набирая воздуха. — Мне нужно позвать его сюда.

Срочно. Это последний шанс.

— Для чего?

Да он издевается? Или пытается меня на эмоции вывести? Но не на ту напал. Хочет вести себя как тупой, буду общаться как с умственно отсталым, как он и заслуживает.

— Д-ля, — выговариваю по слогам, — под-го-то-вки по ана-то-мии.

Тамерлан кривит губы в усмешке, делает новый глоток, не отрывая взгляда. Забавляется. Осматривает меня с ног до головы, а я применяю максимум усилий, чтобы стоять смирно и не тушевать.

— Что ты задумала?

Откуда ко мне столько недоверия?! Разве я когда-либо его обманывала? Да, бывало, но тут это почти не ложь!

— Если ты не веришь мне, позвони отцу, именно он познакомил меня с Григорием Евгеньевичем. Заслуженный педагог.

Взгляд Тамерлана недобро загорается, тело сиюминутно напрягается, и он подается вперёд.

— Мужчина, — делает неутешительный вывод Тамерлан, и я вздыхаю.

Как с ним тяжело. Слишком. То есть из всего, что я ему сообщила, он выделил лишь одну деталь.

— Я понимаю. Страх потерять тестостероновое превосходство не дает тебе покоя, но не волнуйся, он уже старый, — не могу не усмехнуться, когда вижу его недовольство. У Тамерлана даже венка на виске дернулась, потому что он знал, что я скажу в следующую секунду. — Ему уже сорок.

Вспышка, и Тамерлан взрывается, поднимается со своего места, впивается в меня темнеющим взглядом.

Странно, но я всегда думала, что только женщины переживают из-за своего возраста.

— Ты что, ревнуешь? Не волнуйся, больше, чем тебя, я ненавидеть никого не смогу, — стою по стойке смирно как солдат.

Не сдвинусь с места, пока он не разрешит мне. А какие еще варианты. В клубе скалолазания на заигрывания Григория Карла никак не реагирует, но я же вижу, что она краснеет, стоит ей заметить взгляд привлекательного педагога.

Нас с Григорием Евгеньевичем действительно познакомил отец. Когда мы все вместе покоряли одну из отвесных скал из группы хребтов «Таганай», что на находится на Урале. И если поначалу Григорий показался мне занудным, то позже выяснилось, что он отменный рассказчик анекдотов и вообще, добряк. Чем нередко пользуются. Особенно женщины.

Это ли не судьба? Военные женщины отличаются прямолинейностью и верностью. То, что нужно одинокому Григорию. Я буквально помогаю им построить счастливую жизнь! В кратчайшие сроки, при помощи моей гениальности я создам новую ячейку в обществе. Разве это не прекрасно?

После минутного сражения взглядами, к моему ликованию, Тамерлан сдается.

— Ладно.

Подозрительно, слишком подозрительно. Может, тоже задумал чего? Этот жучара может, хотя ему со мной не стоит соревноваться, уж больно фантазия скупа у бывшего военного.

— Просто «ладно»? — прищуриваю глаза, тщательно наблюдая за каждым изменением в его лице.

— Тебе написать расписку?

— Было бы неплохо, но и так сойдет, — отвечаю довольно. Но перед тем, как уйти, я решаюсь попросить ещё одну плюшку, которая мне точно понадобится. — Мне нужен телефон. Даже в армии солдатам позволено брать увольнительные.

— Ты неподражаема, — встает Тамерлан, от чего я сразу пячусь.

Зачем он встал. Ой, не к добру. Неужели на моем лице расписан сей план? Нет, нет, я знаю, что отличная актриса, так что дело в другом.

— Это... Типа… Ты великолепна? — слабым голосом предполагаю я, но Тамерлан уже обходит стол, тем самым жутко нервируя.

— Это значит, тебе нет равных. Даешь палец, а ты кусаешь по локоть. Боюсь представить, что ты можешь попросить, если дать тебе еще поблажку, — неожиданно быстро приближается этот гигант, а я пытаюсь справиться со слабеющими коленками.

Алла, Алла, он просто мужчина, такие за тобой толпами бегают. Мужчина, разрушивший то светлое, что в тебе было. Прекрати на него глазеть коровьими глазками. Прекрати! Хотя, для меня он всегда был особенным, всегда останется первой, самой больной любовью. Надеюсь, не последней.

— А как я ему позвоню? — спрашиваю хрипло, ругая себя за столь откровенную слабость.

— Я сам позвоню, — Господи, я чувствую стойкий запах виски и сигар. И почему меня это так волнует. Что в этом мужчине такого, что настолько сильно цепляет. Не неписаный красавец, и в придачу хамло. Он просто животное. Спермобак для осеменения более интеллектуальной расы. Что еще там из заповедей феминизма? «Просто поцелуй его». Это не из той библии. «Встань на колени». Эту библию вообще надо сжечь!

— Ну раз мы все решили, и ты позвонишь ему, то я пойду, — шагаю назад и чуть ли не скулю от накативших острых ощущений.

Как в дешевом кино, оказываюсь припертой к стенке, а Тамерлан нависает, не давая полноценно вздохнуть. А я, черт его подери, млею. Дурею от запаха, от близости. Схожу с ума от пронизывающих до костей ненавистных глаз.

Тамерлан скользит взглядом по обтягивающей, спортивной форме, и я со стыдом понимаю, что соски готовы прорвать эластичную ткань.

Уйди. Просто оставь меня в покое, чертова похоть. Но она, словно мстя за сопротивление собственной натуре, захлестывает с головой, стоит Тамерлану коснуться шеи своей горячей рукой и мягко на неё надавить. Боже...

— Ты уйдешь, когда ответишь на один вопрос, — приближает своё лицо к моему, опаляет горячим дыханием. — Честно, Алла.

— Какой вопрос? — спрашиваю, теряя голос. В голове роятся пчелами сотни мыслей. Он спросит, хочу ли я его? Или предложит приготовить поесть? Хоть бы последнее… Жрать хочется дико, и я, кажется, уже готова на многое, чтобы вонзить зубы в сочный стейк. Или же облизать огромную сардельку... Так, СТОП. Что за мысли вообще?

— Что было на флэшке?

Я сначала даже не понимаю, что за слова он произнес, а потом дергаюсь в сторону. То ли от страха, то ли от обиды. Покушать мне, значит, не светит.

— Я же сказала, — хмыкнула, дергаясь в его руках. Но я в ловушке, он везде.

— Мне нужна правда, Алла.

Вот же заладил! Уже две недели прошло, а он все не забыл. Лучше бы поговорили о том, что он собирается делать со своим свинским отношением ко мне. Ещё не поздно попросить прощение, хотя, кому оно уже сдалось? Оно вряд ли сможет нас сдружить.

— Порнуха! Это правда! — вскрикиваю ему в лицо.

— С кем? С тобой?

— Господи, — мне бы расхохотаться, но рука Тамерлана не дает. — Педиков одних. С вечеринки. Хотели одного парня заставить ответственность нести.

— Тебе какое до этого дело? — рычит он, но, кажется, поверил.

— Женская солидарность, чтобы такие, как ты, поняли, что мы не слабый пол! — резко поднимаю вверх руки и довольно ловко создаю кольцо на его шее, так, чтобы пережать ему сонную артерию.

Глаза Тамерлана на мгновение расширяются, а затем он отпускает меня и сердито кивает в сторону двери.

— Вали давай! Телефон забери у Генриховны.

— Так просто? — я даже опешила на мгновение. Неужели план сработает, и мне вскоре не придётся терпеть его общество.

— И позвони своей подружке, которой флэшку отдала.

И почему ухмылка на его лице пугает меня больше, чем его угрозы? Что с Зоей?

Глава 19. Алла

— Алла, мне не нравится, то, что вы задумали, — настойчиво втолковывает мне Григорий, хотя всем своим видом показывает обратное.