Простые желания (СИ) - Предгорная Арина. Страница 13

— А теперь подробно: что произошло? В чём именно требуется моя помощь?

— Да я же сам толком не знаю ничего! Вчера прибежала к бабке Берте девка…ну, взрослая уже, вроде вас, госпожа, а может, и младше. В сумерках уже, я как раз отцу помогать закончил и прибежал к бабке: мать ей ягод передала, я и принёс. А меня выгнали во двор, чтобы не мешал им шушукаться. Дело такое…бабка всегда так делает. Я же мужик, к чему мне эти ваши тонкости.

— Дальше, — перебила Элге, кусая губы. — Беременная девка-то? Живот большой?

— Не было у неё никакого живота, — замотал вихрастой головой пацанёнок. — Живот я бы заметил.

Значит, не рожать пришла… И, раз сама добралась до повитухи, а не к себе домой вызвала — то, скорее всего, о беременности сообщить побоялась. Кому? Мужу, возлюбленному? Отцу-матери?

— Поговорили они, я не слыхал, о чём — двери — окна Берта заперла, да и осталась девка травить плод. Ну, я так понял, — смутился он. — А потом я домой побежал, и чем там дело кончилось, не знаю. А утром вот… Бабка сама отлучиться из дома не может, прислала соседку, я к бабке, бабка и говорит…

— Погоди, получатся, что всё это тянется с вечера? — похолодела Элге. — Сейчас почти десять!

— Так об этом и толкую, что времени много прошло, а девке хуже. Берта после таких…о-пе-раций оставляет баб у себя, говорит, понаблюдать надо, да и просто отлежаться. Я не знаю все эти ваши тонкости, госпожа! Но ночью девке стало худо, Берта говорит, кровит страшно и не остановить ничем. Не помогают Бертины способы, она уж всё перепробовала. Вот и вспомнили о вас, госпожа. У вас, говорят, травы волшебные, хоть в настоях, хоть в отварах. У Берты тоже хорошие, но простые.

Состояние неизвестной девушки завладело всем её вниманием. Картина вырисовывалась очень печальная, хотя многих деталей пока не хватало. Госпожу Илау бы к больной пригласить. Очень опытная целительница, отлично разбирается и в родовспоможении, и в таких вот деликатных вопросах, как нежеланная беременность. Но лечит знать, для простых смертных вот — Берта-повитуха. Элге нетерпеливо осмотрелась — они уже подъезжали к нужному жилому строению. Перевела взгляд на нахмуренного мальчишку.

— Ты молодец, быстро добрался ко мне. Бабка Берта — бабушка тебе?

— Нет, мать помогает ей по-соседски, а когда и меня с поручением пришлет. Берта хорошая, ругается, бывает, но не со зла. И угощает меня иногда, у неё очень вкусные пироги, — улыбка промелькнула на чумазом детском лице.

…Не соблюдай Элге осторожность, на месте этой несчастной девочки могла бы быть и сама. Вот только травница умела приготовить нужное снадобье, предотвращающее нежелательные последствия близости, и готовила таковой и для себя, и для обращающихся с подобной просьбой, бледнеющих и краснеющих женщин, здраво рассудив, что лучше позаботиться о себе так, чем прибегать потом к самому страшному и недопустимому способу. Не знала, смогла бы она решиться на подобное. Не приведи Небо! И после той постыдной ночи в лесу, несмотря на заверения не-безымянного мага, таки нужный отвар для себя приготовила.

— Тпррррруууу! — возвестил кучер о прибытии по адресу, натягивая поводья.

Девушка живо выбралась из повозки, протянула пару мелких монет.

— Какой дом, показывай! — обратилась она к маленькому провожатому. — Этот? Благодарю тебя, дальше я сама. Беги к мамке!

И толкнула полуоткрытую калитку на скрипучих петлях. Почти ворвалась в дом, благо дверь была открыта. Навстречу ей кинулась встревоженная немолодая женщина, на полголовы выше самой Элге, полноватая, в тёмном платье, с убранными в низкий пучок волосами с большим количеством седины, запавшими от усталости глазами.

— Хвала Небу, госпожа, вы пришли!

— Чем я могу помочь? — напрямик уточнила Элге, пока Берта показывала ей, куда положить вещи и где вымыть руки.

— Она вечером ко мне пришла, девочка-то, как служба у господ закончилась, так и отпросилась. От ребёночка просила избавить. Не люблю я это, госпожа, как на духу клянусь, не люблю, а и отказать не могу, понимаете? Не я судья, чтобы решать судьбу таких девчонок и заставлять их оставить ребёнка, если он в тягость. Но была бы моя воля — я бы только в родах помогала, новая жизнь, чистая, светлая — это высшее чудо.

Женщина тяжело вздохнула.

— А у этой — три месяца уже, как бы ни четвёртый пошел, нехороший срок для вытравления, но я старалась, я очень старалась. Поговорила с ней наперёд, конечно, попыталась выяснить, так ли необходимы крайние меры. А она в слёзы. Или помогите, говорит, или мне только в реке топиться. Мужа нет, о большем расспросить не удалось — скрытничает.

— Мне так жаль.

— Не то слово, госпожа! И молоденькая ведь, лед девятнадцать всего и этот… от которого понесла — первый был, говорит. А она упёрлась — делайте, бабка Берта, и всё тут! А последствия-то!.. Это завсегда такой риск… Но клянусь вам, госпожа, всё делала я на совесть: травы понимаю, приготовила ей отвара, чтобы боль унять, всё у меня чистое, и инструменты, и материалы, а вот не достало моего умения. Оставила её на ночь у себя, всегда так делаю, наблюдаю, нет ли каких последствий, жара или воспаления. Лёд ей на живот положила, чтоб, значит…ну да ладно, вам, наверное, ни к чему мои подробности. И вот — как сглазила. Ночь наступила, а девочка слабеть начала. Жаловалась на головокружение, тошнило её. Плохие признаки госпожа, — покаянно шептала повитуха. — И кровь не унимается. Что я только не перепробовала! И самое досадное — ночь на дворе, а у меня рядом нет никого, чтоб за подмогой послать или самой сбегать. Не оставишь же девку одну в таком виде. Жар у неё поднялся, а потом смотрю — в беспамятство провалилась; руки холоднющие, ногти с кожей цветом слились, губы белые, вздрагивает, а сама не в себе, ни на что не реагирует. Страшно, что помрёт!

Элге и самой сделалось страшно. Целителя бы сюда, настоящего, не только травками — заговорами владеющего — исцелил бы бедную девушку вернее всяких магических манипуляций с листиками да цветочками! Что она может против смерти, уже наложившей жадную лапу на беспомощное девичье горло?

— А сейчас как она?

— Крайне плохо, — созналась повитуха, и наблюдать растерянность у этой женщины было вдвойне не по себе. — Пузырь со льдом я не так давно убрала — вижу, толку нет, живот промёрз до самого нутра, а она все вытекает и вытекает, кровь-то. И за работу свою, госпожа, поручусь: нет у девки повреждений, не потревожила я ей ткани, понимаете?

— Верю, — искренне кивнула Элге.

— Я не могу остановить кровь, — беспомощно сказала Берта. — Я не магичка, одних моих знаний, и заговоров, выходит, недостаточно. Госпожа… о вас столько доброго говорят. Помогите спасти дурёху! Уходит ведь!

— Я не целительница, — с сожалением признала Элге, быстро споласкивая руки под струйкой воды. — В вашей квалификации, госпожа Берта, сомневаться не приходится. Я могу только постараться увидеть необходимый состав трав, которые помогут. Надеюсь, что помогут. Мне надо взглянуть на девочку.

— Идёмте, — суетливо всколыхнулись тёмные юбки, когда Берта повернулась, чтобы вести гостью вглубь дома. — У меня здесь отдельная спаленка, вот сюда, госпожа…

— Элге, — подсказала девушка.

Не стала поправлять обращение, не до титулов сейчас. Время, отмерянное больной Небом, истекало и самым главным являлось спасение её жизни. Перед этой задачей отступили все личные терзания и беспокойство.

Комнатка оказалась маленькой и простой, но очень чистой и по-своему уютной. Большую часть помещения заняла невысокая крепкая лежанка, застеленная белым чистым бельём, и лицо лежащей на ней девушки почти сливалось с ним. По подушке разметались длинные русые волосы с ярким золотистым отливом, закрытые глаза казались обведёнными черными тенями.

Элге опустилась на лежанку и отодвинула уголок тонкого одеяла. Девчонка находилась в беспамятстве, дышала тихо, грудная клетка почти не вздымалась. Элге тронула её лоб, нахмурилась, перевела взгляд на руки: Берта же упомянула, что руки-ноги ледяные. Дотронулась до ближайшей к ней руки — так и есть, пальцы совсем холодные. Положила ладонь на грудную клетку, вторую ладонь пристроила ниже, на животе. Не обладая магией целительской, тем не менее периодически Элге могла почувствовать состояние человека, что помогало ей определить, какие снадобья использовать, как и какие травы сочетать. К счастью, в этот раз смогла ощутить отклик: откуда-то пришло знание, что часть совсем маленького ещё на таком сроке плода осталась внутри, не давая сократиться сосудам как надо, не давая остановить кровопотерю, и кровь, которая давно должна была перестать течь, не сворачивается. Ладони налились неподъёмной тяжестью, перед мысленным взором встал непонятный тёмный рисунок, пугающий своей чернотой, забирающий жизнь. Некоторое время Элге рассматривала его, но спроси её сейчас, что это такое — не смогла бы ответить. Когда под сомкнутыми веками истаяли последние грубые линии, убрала руки с тела девушки.