За семью замками. Снаружи (СИ) - Акулова Мария. Страница 65
Погладила сильнее разволновавшегося пса, встала, спустила сумку вниз, чувствуя, что Бой плетется рядом, то и дело тычась носом.
Старалась засекать интервалы между схватками. Понимала, что они усиливаются. Понимала, что не ложные…
Постоянно обновляла диалог с Гаврилой, прекрасно зная, что он за рулем сейчас и скорее позвонит, чем напишет.
А еще смотрела через окно в освещенный двор, который продолжало заметать…
Если Гаврила где-то встанет, ей придется ехать самой. Не за рулем, конечно. В доме найдется, кому отвезти, но Агате безумно не хотелось, чтобы пришлось действовать настолько не по плану.
Бой продолжал путаться под ногами, Агата продолжала ему будто бы извинительно улыбаться…
— Вот не терпится тебе…
Сказала, опуская взгляд на живот. Злилась, конечно, но всё равно больше волновалась. Потому что Макс не виноват, что ему не терпится… Ей, на самом деле, тоже ведь.
Вздрогнула, когда в руках завибрировал мобильный.
Сначала сердце ускорилось просто от испуга, потом — потому что это мог быть Гаврила и он на подъезда, потом — потому что это был Костя.
И как на зло новая схватка.
Которую сначала надо переждать, делая глубокий медленный вдох через нос, а потом выдыхая через рот вместе с болью…
— Алло, — Агата очень надеялась, что её голос звучит спокойно, потому что врать Косте она давно уже не пыталась. Смирилась — не получается.
— Замочек, всё хорошо? Правду говори.
Но Костя огорошил. Потому что сходу требовательно. И так, что даже теряешься…
Агата хлопала глазами и шевелила губами несколько секунд беззвучно, потом перевела взгляд снова в окно — ворота разъезжаются, Гаврила приехал…
Выдохнула облегченно, улыбнулась даже…
— Да. Всё хорошо… А у тебя?
Говорила, направляясь в сторону выхода. Чтобы накинуть куртку, влезть в сапоги…
— Сраный рейс перенесли на утро. Я не попаду домой сегодня. Гаврила скидывает. Что у вас там?
— Он скидывает, потому что ты его задолбал, Гордеев! — Агата пыталась имитировать свою привычную язвительность и легкость. — Он не заставит самолеты летать, если они не летают!
Наверное, слегка переигрывала, но слишком многое должна была учитывать. За собой следить, успеть перехватить Гаврилу, чтобы не заорал с порога, что они едут в роддом, Костю успокоить…
Переигрывала, но Костя, кажется, клюнул… Хмыкнул, молчал недолго…
Агате пришлось закрыть телефон рукой, делая влетевшему в расстегнутом пуховике Гавриле (которого тоже успело замести — волосы, ресницы, плечи были усыпаны пушистым снегом) большие глаза. Мол, молчи только…
Но ей тут же захотелось смеяться, потому что у Гаврилы глаза всё равно больше. Он в шоке. Выглядит так, словно сам рожать собрался.
Будто не ехал за ней, а бежал…
— Это Костя… — Агата произнесла тихо-тихо, Гаврила кивнул, заметавшись. От Боя отмахнулся с тихим «да уйди ты!». Крутил головой, вращался в поисках сумки…
Которая стояла прямо под ногами, но его конкретно пришибло, потому что не видел, пока Агата не ухватила за локоть, не указала в нужный угол пальцем…
— Я в машину кину и вернусь. Хорошо? Сама не выходи, там жесть как скользко. Поняла?
Гаврила сказал приглушенно, смотря в глаза. Агата закивала. Только потом он снова развернулся, чтобы сбежать по лестнице, оставив дверь открытой, понестись к машине…
— Это Гаврила?
И одновременно с тем, как ушастый Костя задал вопрос с подозрением, Макс напомнил о себе новой схваткой.
Сильнее прошлой. Такой, что глаза Агаты стали размером с блюдца, губы сложились в болезненное «о», а рукой с телефоном пришлось придержаться за стенку, пальцами другой сжимая с силой поясницу…
Конечно же трубка полетела на пол. Конечно же им теперь пиздец…
— Сестрёнка, ты чего?
Гаврила вернулся очень быстро. Увидел её с гримасой боли на лице и немного согнувшуюся, потом увидел телефон у ног, когда одна уже в сапоге, а вторая ещё босая…
— Рожаю, блин…
Агата процедила сквозь зубы, злясь на боль и ситуацию, Гаврила опустился на колени. Сам поднял ногу, сам «запаковал» в сапог, второй тоже застегнул. Поднял с пола мобильный…
— Алло, — сказал, глядя на Агату снизу-вверх извинительно. Взглядом говоря: ну спалились уже… Чего тут… — Рожаем, Кость… Чё ты орешь?
Глава 28
Агата толком не помнила дорогу до роддома. Только отрывками. Даже в последовательности уверена не была. Вокруг снег, в салоне жарко и много звуков. Мало движения, много остановок, потому что пробки.
Ехать было сложно. А им, как назло, через весь город.
Гаврила психовал. Жал на клаксон и матерился так, что уши в трубочку.
Но будто опоминался каждый раз, обращаясь к ней. Просил потерпеть и обещал, что им еще немного — скоро ей там что-то вколют и будет хорошо.
Шутить пытался, но видно было, что нервничает.
Срывался на Костю, который наяривал всю дорогу, как сумасшедший.
В итоге, когда мужчины откровенно перекрикивались, переходя все границы, Агата не выдержала. Протянула руку, требуя у Гаврилы:
— Дай, я сама…
Он нехотя, но вручил трубку. Сначала Агата слушала, как Костя матом кроет Гаврилу, погоду, авиалинии. Потом тишину, потому что она шепнула: «Кость»… И он заткнулся…
— Почему ты молчала? — Костя сказал отрывисто и с укором, но так, что понятно — злится сейчас на кого-угодно, но не на неё. Просто простить себе не может, что где-то далеко.
— Потому что ты всё равно не прилетишь, пока снег не закончится. Ну и смысл? А я рожу, не бойся…
Агата говорила Косте, а уверенности прибавлялось у самой.
Он не спешил отвечать. Явно подбирал слова. А Агате внезапно захотелось улыбнуться.
— В курсе меня держите. — Костя, скорее всего, улыбку почувствовал, и сам немного расслабился. Наверное, всего на несколько минут, а потом снова будет психовать, но хотя бы так… Отдал очередное ебанное указание. Улыбка Агаты стала ещё более теплой. — Хорошо? — А потом будто понял, что перегибает в генеральстве, смягчил вопросом.
Можно было бы съязвить, что Агата непременно попросил Стерву Павловну запилить Косте видяшку, но она поняла, что сейчас ему вообще не до смеха. Поэтому…
— Хорошо. Я люблю тебя…
— И я тебя. Блин…
Агата скинула, но продолжала улыбаться, пока не скрутила новая схватка. Пока Гаврила не выдохнул, произнося: «хух, на месте», пока не вышли вдвоем, вверх по ступенькам не поднялись, пока не обули бахилы…
Пока Агату не передали из рук в руки Павловне. Которая скользнула своим привычно тяжелым взглядом по Гавриле, спрашивая:
— Папашка где?
И пусть ответить хотелось только в рифму, Гаврила разродился правдивым:
— В аэропорту застрял…
— Вот и отлично. Значит, родим спокойно.
Павловна сказала будто бы реально облегченно, даже радостно как-то, Агата с Гаврилой переглянулись, губы задрожали одновременно и одинаково. Синхронно же оба рассмеялись.
Правда Агата смеялась недолго — интервал между схватками сокращался неумолимо. Походу кто-то очень торопился в этот мир… Или над чьим-то папкой нельзя безнаказанно ржать.
Гаврила обнял сестренку, поцеловал в макушку, сказал напоследок, сжав ладонями лицо: «без фокусов давай, договорились?» и только заполучив уверенный кивок, отпустил.
Следил, как к Агате подходит медсестра, как улыбается, спрашивает что-то, кивает, придерживает за локоть, помогая идти… А крейсер «Стерва Павловна» плывет впереди, не оглядываясь, листая какие-то записи.
И Гаврила ловит себя на том, что ему стрёмно, что пиздец, но выглядит эта процессия почему-то будто бы торжественно.
Прошло три часа.
Гаврила сидел в машине, глядя, как дворники сметают со стекла снег, который успевает растаять, не доезжая до пункта назначения, и скатывается уже каплями.
В салоне тачки было тихо и тепло, вокруг вьюга, за несколько сотен километров в бизнес-зале аэропорта с ума сходит Гордеев, а его Замочек… Рожает.