Братья-рыцари и камни Гроба Господня (СИ) - Никмар Алекс. Страница 22

«Наверное, это облако или туча. Если небо затянет и пойдёт дождь — придётся становиться на ночную стоянку, — кормчий тревожно взглянул на небо и удивился, — однако же нет ничего, небо вроде как чистое! Откуда же молния?.. — всего одна, без грома и дождя — как-то это странно, а впрочем: чего не бывает?.. — Бьорн пожал плечами, перехватил руль и оглянулся на идущие в кильватере управляемого им корабля два концевых шнеккера. Разглядев корабли и поднимаемый их корпусами белый бурун, он нахмурился. Установленная дистанция между всеми кораблями каравана, как это было обговорено ещё в самом начале пути, должна была составлять примерно двадцать туазов, но сейчас, когда Луну снова ничто не заслоняло, ему стало хорошо заметно, что она стала значительно меньшей. — Хорошо, если между нами есть хоть двенадцать туазов! Куда там смотрят кормчие?! Это же слишком опасно даже при движении днём, а сейчас — ночь!»

Кормчий повернулся в поисках своего помощника — одного из двух сержантов, приставленных в помощь кормчим их командиром — Жаком Мотье. В ночное время в задачи этих, поочерёдно дежуривших на кормовом настиле помощников входила подача световых сигналов идущим позади головного шнеккера кораблям:

— Брат Жан! Ты где? Я тебя не вижу! — кормчему даже не потребовалось повысить голос — фигура сержанта возникла со стороны левого борта, возле которого он, видимо и сидел:

— Мне нужно подать сигнал?

— Да! Я только сейчас заметил: идущий позади нас корабль слишком близко. Если мы сделаем неудачный манёвр, он может ударить нас в корму! Зажги зелёный фонарь!

— Сейчас! — сержант наклонился к стоявшим в специальной нише сигнальным фонарям и взял тот, стенки которого были выполнены из зелёного стекла. Запалив свечу от кормового огня, он зажёг фонарь и, подняв его над головой, начал водить им из стороны в сторону.

Не прошло и пары минут, как он опустил фонарь и задул горящий в нём огонёк:

— Всё в порядке, брат Бьорн: на плывущем за нами шнеккере тоже зажгли фонарь. По-моему, они даже сушат вёсла.

Кормчий обернулся и облегчённо выдохнул: идущий следом за ними шнеккер начал заметно набирать дистанцию:

— Слава Господу! Спасибо тебе, брат Жан, иди на своё место…

Луну опять что-то заслонило. Кормчий недовольно поднял голову и от неожиданности сначала сморгнул, а потом, пытаясь избавиться — как он подумал — от посетившего его «дьявольского наваждения» тряхнул головой: «И привидится же такое!.. Спаси, Господи! Что это ещё за сатанинское отродье?!»

Эта мысль была последней, появившейся в голове кормчего. Дальше всё произошло слишком быстро, так, что среагировать и как-то избежать своей участи, опешивший Бьорн Бардайл не смог. Заслонившая Луну огромная тень превратилась в гигантскую птицу с головой львицы. В мгновение ока она камнем обрушилась на голову остолбеневшего кормчего и ударом своих огромных когтей, как наточенным до остроты лезвия бритвы топором палача, начисто срезала его голову и вскинутую в последнем отчаянном защитном жесте руку.

Сержант Жан Борье имел хорошую реакцию. Ещё не до конца осознав то, что происходит, он успел мгновенно вскочить на ноги и выхватить свой меч. Он даже успел взмахнуть им, правда всего лишь один раз, прежде чем сам был сорван с места и подброшен на несколько метров вверх второй, упавшей на него с неба тенью.

Эта тень оказалась огромным орлом с оскаленной зубами-кинжалами крысиной головой. В свете полной Луны было отчетливо видно, что серая грубая шерсть крысиной морды демона местами переходила с серебристую, отливающую синим цветом чешую, делающую этого летающего монстра похожим на мифическую химеру. От середины сужающегося кверху лба и назад от него, голова чудовища была увенчана костистым гребнем, состоявшим из росших один за другим острых, загнутых в сторону хвоста шипов.

Не причинив летающему демону никакого вреда, обоюдоострый меч сержанта скользнул по его жёстким как кость перьям и полетел вниз на палубу. Сержант же, с разорванной, фонтанирующей кровью грудью и почти оторванной, повисшей на лоскуте кожи головой, упал на доски кормового настила рядом с воткнувшимся в них его же мечом и лежащим на спине обезглавленным трупом кормчего Бардайла.

Чудовищные птицы, издав глухие гортанные звуки, ничем не напоминающие ни рык зверя, ни клёкот птицы, взмыли вверх и принялись кружить над оставшимся без всякого управления шнеккером, рулевое весло которого, задетое ударом могучего крыла, было сорвано с уключины и выпало за борт.

Дежуривший на форкастле воин, успевший разглядеть крылатых демонов если и не во всех подробностях, то, во всяком случае — настолько, чтобы лишиться на некоторое время дара речи, неистово забил обнажённым мечом по железному умбону своего норманнского щита. Созданный им грохот, разорвав ночную тишину, разнёсся над рекой, всполошив всех, находящихся на шнеккерах людей.

Когда из-под парусинового навеса появились встревоженные братья-рыцари, а палубу заполнили поднявшиеся на ноги сержанты и остальные воины, было уже слишком поздно: никем неуправляемый шнеккер выскочил из стремнины. Пока тамплиеры оглядывались по сторонам в поисках вызвавшей тревогу опасности, корабль, почти не потеряв своей скорости, уткнулся носом в пологий берег. Раздался скрежет, удар, и с десяток человек, не удержавшись, повалились на палубу.

— Дьявол! Да где же наш кормчий?! — Бернар де Торнье успел схватиться за борт и потому остался стоять на ногах. — Кто управляет кораблём?!

Со всех сторон слышались возгласы тревоги, негодования и проклятия. Стоявший на площадке форкастля воин продолжал неистово бить мечом в щит, добавляя звон металла о металл к царившей над палубой безумной какофонии звуков. Гуго фон Вайнгартен, появившийся рядом с командиром отряда, без лишних слов указал ему на проплывавшие мимо них и отчаянно пытающиеся сбросить скорость два других шнеккера их каравана.

— Да где же кормчий?! — Бернар де Торнье заметил, как мимо него в сторону кормы пробежал старший кормчий Халл Фарбьорн и почти сразу услышал его встревоженный голос:

— Брат-рыцарь! Кормчий Бардайл и сержант Борье мертвы. Кормчий обезглавлен, и сержант… — можно считать, что тоже! Рулевого весла нет. И уключина сломана, мы — на мели!

— Мы можем что-то сделать?

— Пока нет, брат-рыцарь — у нас есть запасное весло, но нужен ремонт, к тому же, мне кажется, что мы крепко сели!..

— Делай что можешь! Возьми себе в помощь людей! — Бернар де Торнье оглянулся по сторонам, созерцая творившуюся вокруг него неразбериху, которая, если не взять ситуацию под контроль, могла вскоре перерасти в смятение и панику: «Этого нам ещё не хватало!» Сложив рупором руки, перекрывая своим мощным, привыкшим командовать голосом царивший вокруг него шум, он скомандовал:

— Внимание! Братья! Оружие к бою! Латники! Стена щитов! Стать вдоль левого борта!

Путаясь в ремнях и плащах, цепляясь друг за друга мечами и доспехами, тамплиеры, тем не менее, начали быстро приходить в себя. Робер де Ридфор направился в носовую часть судна, а Гуго фон Вайнгартен, встав спиной к спине с де Торнье, зычным голосом стал руководить построением на средней палубе. Почти тут же, где-то возле башни для арбалетчиков, начал отдавать команды и Робер де Ридфор, выстраивая вдоль обращённого к берегу левого борта сержантов и латников со щитами в руках. Большинство из воинов обнажило мечи, готовясь к тому, что со стороны берега вот-вот ударит укрывшийся там враг, но нападения почему-то не следовало.

Со стороны кормы к Бернару де Торнье подошёл Сен-Жерар и указал рукой на ушедшие вперёд корабли:

— Слава Господу, что мы не столкнулись, случись иначе и бо́льшая половина из нас была бы уже утопленниками.

Бернар де Торнье кивнул. В этот момент и поднявший тревогу воин, наконец, перестал бить мечом в щит. Теперь брат-рыцарь слышал только отдельные негромкие слова, глухой стук щитов и лязг готовящегося к бою оружия. Звуков, которые неминуемо должны были звучать со стороны берега — откуда ожидалось нападение — почему-то слышно не было. Это вызывало очень нехорошие предчувствия, и де Торнье, по привычке вскинув вверх сжатую в кулак руку, воскликнул: