Роковой подарок - Устинова Татьяна. Страница 3

– Почему вы его отпустили?

– Кого?

Оперативник посмотрела на неё с отвращением:

– Таксиста, кого! Как вы собирались возвращаться, здесь не центр города!

– Понятия не имею, – честно призналась Маня. – Я об этом не думала.

– Всё наоборот, вы подумали! Вы застрелили хозяина и собирались скрыться через лес. Такси вам только помешало бы.

– А зачем я тогда вас вызвала? – устало спросила Маня.

Оперативник немного подумал:

– Нервишки, видать, сдали. Дамские у вас нервишки, вот и сдали. Ну? Будем признаваться или будем следствию голову морочить? Где орудие убийства?! – вдруг рявкнул он, поднялся и навис над Маней. Маня отшатнулась. – Куда вы его дели, ну?!

Волька у неё в ногах весь напрягся, зашёлся лаем и стал бросаться.

– Уберите собаку, а то пристрелю!

– Волька, нельзя! Ко мне!

Пёс оглянулся на хозяйку – глаза у него были налиты кровью, а хищная пасть скалилась, – всё же совладал с собой, отошёл и сел рядом. Короткая шерсть на загривке дыбилась.

– Мы ведь найдём ствол-то, – продолжал оперативник как ни в чем не бывало. – Вы его, небось, в кусты кинули? Или в реку?

– Я никого не убивала, и пистолета у меня нет и не было.

– Значит, будем продолжать голову морочить. Так и запишем. Откуда вы знали, что в доме никого не будет? Когда готовили преступление? Кто вам сказал?

Маня опять потёрла глаза.

– Я в этом доме в первый раз в жизни. С хозяином познакомилась только сегодня. О том, что в доме никого, кроме нас, не будет, я не знала и знать не могла.

– Да ведь всё это легко проверяется, – сообщил оперативник.

– Ну, так проверяйте!

– Да это лишняя работа! Вот вы подумайте сами, выгодно вам лишние задачи нам задавать или выгодней содействовать.

– Да в чем содействовать-то?!

– Признались бы давно, и поехали в камеру.

– Я не хочу в камеру! – завопила Маня. – Я никого не убивала! Вдоль опушки кто-то шёл, я подумала – медведь! Максим посмотрел и пошёл туда, он ещё какое-то имя назвал! Спросил, это ты? Моя собака кого-то погнала, я побежала за собакой, а потом два раза хрустнуло. Или сначала хрустнуло, а потом собака бросилась в лес, я не помню точно! Я подошла, а он лежит ничком, и руки раскинуты!.. Я его позвала, но сразу поняла, что он мёртвый. И я позвонила вам! Вы приехали и накинулись на меня!

– Разве ж я накинулся, – добрым голосом сказал оперативник, – когда я накинусь, вам мало не покажется, дамочка!.. Пожалеете, что на свет родились. Мне ведь вас уговаривать некогда, мне раскрытие нужно, а тут и раскрывать нечего, всё ясно.

– Зачем мне его убивать?

– Да почём я знаю. Вот обыщут вас в отделении, может, найдут всяко, золотишко, камушки. Дом-то богатый! Мало ли чего вам захотелось, чего у вас нет, а тут есть. Прихватили хозяина убили, чтоб шум не поднял, но тут нервы сдали вы и позвонили в полицию! Между прочим, звонок вам зачтётся. И добровольное признание тоже, вы головой-то подумайте, что вам выгодней!..

Бедный Максим!.. Должно быть, утром, собираясь на работу, он и подумать не мог, что к вечеру его не будет в живых. Всё останется – и дом, и сад, и река, – а его не будет…

– А жена? – вдруг спросила Маня своего врага-оперативника. – Вы ей позвонили? Максим сказал, что она ещё не вернулась, и сам чай готовил.

– Мы без вас разберёмся, кому звонить, кому не звонить, вы не указывайте.

– Я не указываю, – пробормотала Маня и вдруг заплакала: так стало жалко Максима и его жену, незнакомую ей.

…Всё кончилось, всё потеряло смысл. Липы, цветы, картины. С этого прекрасного, солнечного, тёплого вечера вся жизнь семьи, дома, ближних и дальних пойдёт по-другому.

– Что же делать, – постояла Маня, раскачиваясь из стороны в сторону, – что делать…

– Признаваться, – сухо посоветовал оперативник, косясь на неё брезгливо. – Сейчас следователь приедет, а у нас уж всё готово. Труп есть, убийца по ходу есть, как в аптеке.

– Я никого не убивала.

– Снова здорово, – удивился оперативник, – вы ж почти признались! – И передразнил: – Что делать, что делать!..

Дверь распахнулась, в комнату хлынул свет, Маня зажмурилась.

– Ну, чего тут у вас?

– Всё тип-топ, – бодро и с облегчением сказал оперативник, – здравия желаю, товарищ майор. Труп видели? Огнестрел! А дамочка упирается, говорит, не убивала, хотя по ходу она и убила.

Маня вытерла слезящиеся глаза и посмотрела. Напротив неё на стул основательно усаживался человек, совсем молодой и очень лохматый. Он был в джинсах, мятой футболке и никчёмушной куртёшке.

…Следователь? Товарищ майор?

– Раневский, – представился лохматый, – Дмитрий Львович. Следователь из следственного комитета. А вы?

– Там всё написано, – сунулся оперативник.

– Мария Поливанова, – выговорила Маня, – писательница из Москвы.

– Как – писательница? – удивился следователь.

– Да враньё сплошное, товарищ майор, – опять сунулся оперативник. – Хотя паспортные данные…

– Для себя пишете? – перебил Раневский. – В стол?

– Да не в стол, – Маня шумно выдохнула, – а в издательство! Ну вот же!..

В высоком и узком книжном шкафу плотно стояли книги – насколько Маня успела заметить, книги в этом доме были в каждой комнате, – и свои они отличала моментально, несмотря на плохое зрение.

Она поднялась, подошла к шкафу – оперативник и следователь наблюдали с интересом – и вытащила книгу.

– Вот! Я в прошлом году написала, – и сунула следователю.

Тот недоверчиво взял и повертел в руках.

– Марина Покровская, – пробормотал он, – фамилия знаменитая, и фотография вроде ваша…

– Ну, не ваша же! Марина Покровская – псевдоним!

– Выходит дело, с потерпевшим вы давно знакомы, – торжествующе начал оперативник, – раз у него ваши книжки имеются!

– Они продаются в магазинах.

– Да ну?! И кто ж их покупает?!

– Люди, – буркнула Маня. – Вы не поверите. Есть люди, которые любят читать.

– Дамочка, не морочьте нам голову!..

– Погоди, погоди, – перебил следователь Раневский. – Что вы делали в этом доме? С хозяином хорошо знакомы?

Маня завела свою историю в тринадцатый раз. Волька хмурился возле её ноги: ему здесь не нравилось и хотелось домой, в деревню, где они так славно жили с хозяйкой.

– Понятно, – непонятно сказал следователь Раневский, когда Маня добубнила и повернулся к оперативнику. – Из домочадцев нашли кого-нибудь? Жена, дети где?

– Пока нет, товарищ майор.

– Этого Сорокалетова, который их свёл, разыскали?

– Никак нет, товарищ майор.

– Заросли осмотрели, куда собака пришельца погнала?

– Товарищ майор…

– Так чего стоим-то? – неприятным голосом сказал Раневский. – Кого ждем? Вперёд! А мы с вами, Мария Алексеевна, пройдёмся до места, и вы мне всё покажете, как было. Справитесь?

Маня кивнула.

Они вышли в сад, купавшийся в вечернем солнечном океане. На садовом столе среди лип и сиреней так и был накрыт чай.

– Вот здесь мы сидели и разговаривали. Мы сначала осматривали коллекцию старинных икон, я устала, у меня нога болит. С велосипеда упала, – зачем-то добавила Маня. – И вышли посидеть. Потом Максим сказал, пойдёмте к реке, там тоже есть где посидеть. И мы пошли.

– Вот по этой дорожке?

– Ну да. Максим рассказывал, что здесь был бурелом, спрашивал, почему я в Беловодске живу, а не в Сочи.

– И почему?

– Господи, да не хочу я в Сочи! А здесь в заповеднике у моей подруги прекрасный дом, она мне разрешила в нём пожить. Мне работать надо, а в Москве не получается.

– Да, – сказал следователь Раневский. – Работа у вас… своеобразная. Неужели правда кто-то до сих пор книжки читает?

Маня оскорбилась.

– Представьте себе! И многие! Лучше книг ничего не может быть на свете! Если у вас есть еда и книги – значит, жизнь есть!..

Они прошли ещё немного.