Настоящая фантастика – 2010 - Олди Генри Лайон. Страница 26
— Скажите, вас не раздражает, что столько чужого народу понаехало на Раа?
Парень и девушка переглянулись. Вот идиот, говорили их взгляды.
Закрылась дверь.
Перескакивая с рельса на рельс, кабина повезла его обратно, в джунгли. Быстро темнело. Миновал еще один день.
Прошлой ночью, в лесу, небо было скрыто от Крокодила широкими кронами. Теперь он впервые смотрел ночью вверх, чувствуя, как бегут мурашки по всему телу.
«А это огни, что сияют над нашими головами». Крокодил повторял и повторял давнюю строчку, пришедшую из отрочества. Странно, но язык Раа каким-то образом передавал ее ритм; Крокодил подумал, что реально, можно, даже необходимо снова выучить русский. Надо сто раз прослушать послание себе, где «плоский хлеб» означает всего лишь «блин», распространенное бытовое ругательство. Затвердить наизусть. А еще лучше — найти землянина, знавшего русский язык как неродной. Сам Крокодил запросто может учить английскому бывших англоязычных… Все в человеческих силах, уныние — грех.
Небо светилось множеством глаз. Цветные искры пересекали пространство над головой, это было прекрасное и жуткое, цепенящее действо. Он вспомнил, что говорил ему Вэнь: все небиологическое производство вынесено на орбиту. Всего лишь заводы, отстойники, сортировочные станции, энергосберегающие и трансформирующие модули. Всего лишь урбанистический пейзаж в небе.
Он лег на спину, закинул руки за голову и так ехал в полупрозрачном вагоне монорельса, пока не задремал. Заворочался оттого, что в приоткрытую форточку потянуло сквозняком. Качнулась занавеска, лязгнул под окнами утренний мусоровоз, Крокодил вспомнил, что пора вставать, пора на работу…
И проснулся.
Вагон монорельса стоял, распахнув дверь, и снаружи, в темном лесу, пахло смолой и влагой.
— Андрей Строганов, ваш нынешний статус — совершеннолетний с ограниченными правами. По умолчанию вашим опекуном будет назначена община Раа. Вы можете также поступить в зависимость от частного лица, полноправного гражданина Раа, согласного вас опекать. Есть ли кто-то, чье покровительство вы предпочли бы?
— Нет, — сказал Крокодил.
— В таком случае вы собираетесь принять покровительство общины?
— Я собираюсь пройти испытание и получить статус полноправного гражданина.
Офицер — тот самый, что принимал Крокодила на Раа, — чуть заметно поднял брови:
— Можно узнать о ваших мотивах?
— По закону я должен приводить аргументы?
— По закону — нет. Но я не совсем уверен, что вы понимаете суть дела. Нахождение в статусе зависимого оптимально для мигранта. Возможно, у вас есть религиозные ограничения, и некие догмы нарушатся, если вы окажетесь под опекой? В таком случае — мой долг объяснить вам, что статус зависимого…
— Я хочу получить статус равноправного гражданина.
— Вы предупреждены о сложностях теста?
— Да, — сказал Крокодил сквозь зубы.
— В случае, если результат окажется отрицательным, вам будет предоставлена государственная зависимость.
— Ладно.
— Право на испытание предоставляется безвозмездно, безоговорочно, без возможности пересдачи — только один раз.
— Да.
— Завтра в семь часов утра вы должны прибыть на сборный пункт. В случае отказа от испытания, — офицер мягко улыбнулся, — просто поставьте меня в известность.
Павел Амнуэль
Голубой Альциор
«Тебе сегодня лучше, милая, я вижу, тебе лучше, Елена Семеновна говорит, что ты поела немного каши, ты должна хорошо кушать, чтобы поправиться, я приподниму тебе подушку, так тебе удобнее, давай, если хочешь, поиграем в нашу игру, ты еще не забыла последний маршрут, куда это мы летали, да-да, ты права, на Вегу, погоди, я тебе еще немного приподниму подушку, и мы отправимся…
…Вега. Созвездие Лиры. Четыре звезды ромбиком. Вега в уголочке. Видишь? Самая яркая. Самая яркая звезда на небе — летом, конечно, а зимой Сириус, туда мы с тобой летали в декабре. Представила? Голубая яркая Вега, поворачивай корабль, штурвал у тебя, два румба к востоку… Что ты говоришь? Оранжевая? Нет, солнышко, Вега — голубая и самая яркая. Почему ты настаиваешь, может, ты не туда смотришь? Хорошо, пусть будет оранжевая, это не так уж важно. Что ты говоришь, солнышко? Рядом действительно голубая, только слабее? И кажется, будто две капли? Милая, ты, наверно, перепутала — оранжевая и голубая, рядом, как капли, это Альбирео, в созвездии Лебедя, я тебе рассказывал, но туда мы полетим в другой раз, а сегодня Вега, хорошо? Да-да, оранжевая, как апельсин. И голубая пусть рядом, если тебе так хочется, не будем спорить… Господи, сейчас-то уж какая разница, пусть будет оранжевая, пусть будет зеленая, пусть хотя бы просто будет…»
— Доктор, она сегодня выглядела гораздо лучше, я вам говорю. Не такая бледная.
— Садитесь, Владимир Александрович. Я сожалею, но… Это временно. Девочка очень обрадовалась вашему приходу.
— Ей стало лучше, я вижу.
— Боюсь, Владимир Александрович, эта неделя… м-м… окажется последней. Вы должны быть готовы.
— Вы не можете так говорить, доктор!
— Ремиссия… Вы знаете, последняя пересадка не помогла, и…
— Вы не имеете права так говорить! Господи, ей всего пять лет! Она должна жить, пусть лучше я…
— Сожалею, Владимир Александрович, но болезнь не разбирается…
— Еще одна пересадка?
— Сожалею…
— Да, я понимаю. Вы правы, доктор, она выглядит лучше, но что-то уже… Знаете, мы играем… У Машеньки богатое воображение, замечательная память, я с трех лет учил ее запоминать звезды и созвездия. Мы играли, я рассказывал о звездах, показывал на небе, если был ясный вечер, и мы как будто отправлялись на звездолете, Машенька навигатором, наносила маршрут на карту — в уме, чтобы лучше запомнить, меня отец так учил, когда мне было шесть или семь лет, я до сих пор помню, может, потому и стал астрофизиком…
— Не нужно так волноваться. Я хочу сказать…
— Подождите, доктор, послушайте. Она уже запомнила много звезд и половину созвездий, северные — почти все. А сегодня… Я проложил маршрут к Веге, мы уже летали туда, она прекрасно знает Лиру и все звезды… Голубая Вега, а сегодня Машенька сказала, что Вега — оранжевая. Спутала Вегу с Альбирео. Я подумал… Наверно, вы правы. Ей не лучше. Она начала забывать… Господи, это ужасно… Почему? Почему — дети? Почему не…
— Пожалуйста, возьмите себя в руки. Час назад приходила ваша жена…
— Бывшая. Мы не…
— Да-да. Бывшая. Она держалась крепче.
— Ира всегда была крепче меня. Может, потому и ушла, что… Я могу еще побыть с дочерью?
— Сейчас она спит. Подождите в холле, медсестра вас позовет, когда будет можно.
— Я бы не хотел столкнуться с…
— Ваша бывшая жена ушла, Владимир Александрович, сказала, что придет вечером.
— Я уйду раньше, не хочу с ней встречаться.
— Понимаю.
— Подожду в холле.
— Конечно. И еще… На память лейкемия не влияет. Если ваша дочь говорит, что Вега зеленая…
— Оранжевая.
— Не важно. Значит, она так с вами играет. Не спорьте с ней.
— Я и не спорю.
«Я тебя немного поверну, вот так, теперь мы можем смотреть друг другу в глаза, ты хорошо поспала, до ужина есть время, надо поесть, милая, чтобы быть сильнее, я понимаю, что не хочется, хорошо, давай играть дальше, не к Веге, ну и ладно, мы еще не летали к южным созвездиям, есть среди них очень красивые, они видны и у нас — летом, низко над горизонтом, созвездие Скорпиона, помнишь, когда мы были в зоопарке, заходили в маленький домик, о, ты даже помнишь название, конечно, террариум, точно, и там… правильно, такой противный, но нам же не с живым скорпионом играть, а созвездие очень красивое, несколько звезд — клешни, несколько — хвост, и в хвосте самая яркая звезда, красная, как эта кнопочка на панельке, она называется Антарес, и знаешь почему, потому что она очень похожа на планету Марс, это бог войны, мы называем его Марс, а в Древней Греции был бог Арес…