Власть книжного червя. Том 3 (ЛП) - Kazuki Miya. Страница 16

— Несомненно. Пусть он и никого не слушает, но у Вильфрида доброе сердце, а потому легко представить, что произошедшее ранит его. Но именно поэтому впредь он будет гораздо внимательнее относиться к твоему здоровью.

Похоже, Фердинанд был таким человеком, который не станет колебаться травмировать ребёнка, если это будет самым быстрым и эффективным способом получить желаемые результаты. Я считала, что он вёл себя со мной слишком строго и рационально, потому что знал, что на самом деле я взрослая, но Фердинанд оказался настолько ужасен, что даже не проявил милосердия к своему племяннику.

— Вижу, тебе это не нравится, но это в любом случае должно было рано или поздно случиться. Вильфрид никого не слушает, и тебе не угнаться за ним. Если бы то же самое произошло в замке, то твой эскорт был бы наказан за то, что они не смогли защитить тебя. Поэтому наилучшим вариантом было показать ему твою слабость в подобных обстоятельствах.

Всё так. Я отправлюсь в замок как приёмная дочь герцога. Если со мной что-нибудь случится, то мои рыцари сопровождения будут наказаны. Сегодня была моя церемония крещения, а потому у меня не было эскорта, так что выходка Вильфрида закончилось без каких-либо далеко идущих последствий. Но если бы это произошло в другое время, то другие люди тоже бы пострадали.

— Лампрехт тоже был сильно напуган. Поскольку ты одного возраста с Вильфридом, то вы с ним, как дети герцога, будете часто проводить время вместе. Его эскорту тоже важно знать о твоей слабости.

Судя по всему, когда я упала в обморок, то Лампрехт, который незаметно следовал за Вильфридом, тоже получил душевную травму. Извини, Лампрехт.

— Один дворянин, случайно увидевший произошедшее, поспешил сообщить нам, и к тому времени, когда мы прибыли к вам, ты была в ужасном состоянии. Из-за того, что Вильфрид протащил тебя по полу, твоё лицо было сильно исцарапано от виска до щеки, а белый каменный пол заливала кровь. Из-за волочения твои локоть и колени тоже были расцарапаны, поэтому твой белый церемониальный наряд был весь залит кровью. Ты лежала на полу так неподвижно, что казалась мёртвой.

— Не-е-е-ет! Я не хочу этого слышать! Это ужасно!

Когда я закрыла уши и замотала головой, Фердинанд раздражённо посмотрел на меня, а Карстед рассмеялся.

— Розмайн, не волнуйся. Фердинанд исцелил твои раны и дал лекарство. Он также отчитал Вильфрида и Лампрехта. Всё уже закончилось.

— Все царапины исчезли?

Во времена Урано это бы не имело большого значения, но сейчас я была милой маленькой девочкой, а потому не хотела, чтобы на моём лице остались шрамы. Я тут же принялась ощупывать свои щёки.

— Ты сомневаешься в моём мастерстве? — недовольно спросил Фердинанд.

Нет, я не сомневалась, я знала что он был потрясающим человеком.

— В любом случае, и церемония, и удочерение прошли без проблем. Отдохни пару дней, а когда почувствуешь себя здоровой, то вернёшься в храм. Там тебя ждёт церемония инаугурации главы храма.

Фердинанд изложил планы на будущее и ушёл. Я подумала, что это конец разговора, но Карстед продолжил смотреть на меня, как будто хотел сказать что-то ещё.

— Отец, что-то случилось?

— Розмайн, ты что-то сделала с Дамуэлем?

— Что вы имеете в виду? Вы спрашиваете, заслужила ли я его преданность благодаря сладостям?

Интересно, раскрылась ли информация о паруладьях**, которые мы иногда готовили в приюте, или, может быть… Когда я задумалась, Карстед нахмурился и покачал головой.

— Я не об этом. Я говорю о его магической силе. Процесс медленный, но по мере того, как он тренируется, его запас магической силы растёт. Для Дамуэля, который уже почти закончил расти, такой рост просто немыслим. Ты дала ему какое-то благословение, не сказав нам?

Я никогда не давала Дамуэлю какого-либо личного благословения. В лучшем случае он мог получить часть благословения, которое я дала своей семье.

— Единственное, что приходит на ум, это то благословение, которое я тогда дала своей семье. Я хотела, чтобы оно исцелило всех. И Фран, и Дирк получили благословение, поэтому не было бы странным, если бы оно также достигло находящегося без сознания Дамуэля.

— То благословение, да? — пробормотал Карстед, держась за голову.

Неужели я сделала что-то не так?.

— Розмайн, молчи об этом. Не говори ни Фердинанду, ни тем более Сильвестру.

— А-а?

— Иначе Сильвестр никогда не оставит в покое Дамуэля.

Очевидно, благословение, которое я дала своей семье, было беспрецедентным, а потому Сильвестр впоследствии жаловался на то, что Фердинанд получил его, и дразнил его за это.

— Как его брат и человек, который давно его знает, Фердинанд вполне способен выдержать насмешки Сильвестра, но Дамуэль этого не переживет.

Учитывая то, что было во время весеннего молебна, я не могла не согласиться с этим. Дамуэль чуть не сломался из-за того, что Сильвестр дразнил и запугивал его. Я бы не хотела, чтобы всё это началось заново.

— Я могу понять, почему нельзя говорить об этом Сильвестру, но почему нельзя говорить Фердинанду?

— Ты ведь знаешь, насколько он рационален. Он без колебаний подставит под удар Дамуэля, если это поможет ему самому избежать поддразниваний Сильвестра.

— Я понимаю. Я не скажу ни слова.

Я не понаслышке знала, насколько суровым может быть рационализм Фердинанда, я потому поклялась хранить в секрете, что Дамуэль получил моё благословение.

*От имени Сильвестр | **Ранее паруэ оладьи

Том 3 Глава 178 Инаугурация

Фердинанд сказал мне использовать день после церемонии крещения, чтобы отдохнуть. Скорее всего, он сказал об этом Эльвире перед тем, как вернуться в храм, учитывая, что она также сегодня утром за завтраком сказала мне оставаться в постели. И учитывая, как иногда моё тело негативно реагировало на то, что меня принудительно приводили в форму с помощью лекарства, я была более чем рада подчиниться.

— Розмайн, тебе уже лучше?

— Брат Лампрехт? Да, но сейчас я не могу встать с постели.

— Я просто пришел проверить, как у тебя дела. Господин Вильфрид тоже очень обеспокоен…

Мрачный Лампрехт пришёл ко мне перед тем, как отправиться на работу, возможно, из-за того, что его жёстко отчитали. Вчера он был таким весёлым и жизнерадостным, что, увидев его таким подавленным, у меня заболело сердце при мысли о том, как сильно Фердинанд и Карстед отругали его. Если бы я была нормальным ребёнком, моё падение закончилось бы в худшем случае парочкой царапин. Это не причинило бы ему такого вреда.

— Господин Фердинанд нарочно позволил этому случиться, чтобы преподать Вильфриду урок, поэтому, пожалуйста, не беспокойся об этом слишком сильно.

— Я предполагаю, что господин Фердинанд хотел, чтобы это произошло, пока он находился поблизости, поскольку он мог использовать исцеление и дать тебе лекарство. Это закончилось всего лишь руганью, так как тебя исцелили почти сразу, но что, если бы это произошло в замке, а рядом бы не оказалось никого, кто бы мог использовать исцеление? Если бы ты умерла там, господин Вильфрид был бы в гораздо большем отчаянии, чем сейчас, — ответил Лампрехт.

Эм-м… почему мне кажется, что бессердечный рационалист Фердинанд со слов Лампрехта выглядит как действительно хороший человек?

— Это то, чему я сам должен был научить Вильфрида, — продолжил Лампрехт, — без необходимости вмешательства господина Фердинанда.

Лампрехт сильно сожалел об этом инциденте, но, если вы спросите меня, то это Фердинанд, который спланировал все эти травмы, был тем, кто должен сожалеть. Ему следует научиться быть добрее к другим людям, в том числе ко мне.

— Не волнуйся, Лампрехт. Тебе и брату Вильфриду достаточно просто быть осторожнее в будущем.

— Розмайн… Ты была на грани смерти, и чуть не умерла по нашей вине, но при этом не сердишься, а наоборот беспокоишься о нас? Какое огромное милосердие…

Свет вернулся в глаза Лампрехта, в то время как на его лице читалась смесь шока и восхищения.