Верь мне (СИ) - "Jana Konstanta". Страница 56

— Он любил меня…

— Это не повод пользоваться ситуацией и красть, — Макс вдруг примолк и лишь через некоторую паузу тихо продолжил, — чужую женщину.

Лика моментально обернулась: это Руслан, значит, крадет «чужую женщину»? Власов, отвернувшись к боковому окошку, старательно разглядывал пейзаж за стеклом… Какие красивые, однако, деревья!

— Еще недавно эту «чужую женщину» ты сам подложил под другого, — тихо отметила Лика. — Ты ее ненавидел и всячески пытался от нее избавиться. Макс, ответь мне честно, ты ведь здесь только потому, что мама попросила?

Власов внимательно посмотрел на Лику. А он уж грешным делом подумал, что все обиды она позабыла. Не позабыла она ничего. Макс усмехнулся как-то грустно и все же ответил:

— Да, твоя мама просила меня помочь. Но я здесь не только поэтому. Ты нужна мне, Лик. Очень нужна, — повторил Макс, глядя ей в глаза. — Было бы иначе — меня здесь сегодня не было б.

Ей показалось, что она ослышалась — так тихо и так желанно прозвучали слова, которых она, казалось, никогда уже не дождется. Эйфория вмиг стерла все плохое. Пусть мир их слишком хрупок и в любой момент может разлететься на осколки, сделан всего лишь первый шаг, но от слов Макса так тепло на сердце стало… С Русланом так не было.

Теплая мужская ладонь перехватила женскую ладошку. В сплетении пальцев заискрился их маленький мирок разрядами молний. Оба вспомнили недавнее безумие и оба предвкушали продолжение, которое просто обязано поставить точку во всех обидах. Лика то и дело оборачивалась на сидящего рядом парня, смущенно улыбалась и старалась не думать о том, какое крепкое, сильное у него под футболкой тело, какой в штанах горячий гладкий… Воспоминания о шраме омрачили радужные мечтания. Но все позади уже, а сейчас он признался, что она ему нужна, и нет в эту минуту ничего важнее и желаннее этих слов. А раны его она залечит. Как же хочется коснуться, опять почувствовать его руки, губы на себе… «Так, Лика, следи за дорогой! Лика, следи за дорогой!» — твердила она про себя как мантру и опускала боковое стекло, нагоняя в салон свежий воздух — быть может, хоть он вернет ей самообладание…

Шалун-ветер залетел в салон и потрепал еще влажные волосы девушки за рулем. Парень рядом протянул руку и осторожно убрал с ее лица непослушную прядку. Всего одно невинное прикосновение — а Лике не хватило воздуха. Она старательно следила за дорогой, слушала указания Макса куда ехать, но мысли то и дело возвращались к тому, как хочется остановиться где-нибудь, переползти на коленки к нему и за все свои слезы, и за эту треклятую дрожь в своем теле ему отомстить. Мучительно долго и до безумия сладко. Никогда еще она не чувствовала себя такой блудливой кошкой, как сегодня: ни одной трезвой мысли в голове — хочется только остановить машину и забраться к нему на коленки. Хочется стянуть с него футболку, дразнить его и изнывать самой, испепеляясь в огне жесткой его хватки и злых поцелуев… И щетина его ее не пугает, и синяки, что непременно завтра останутся на коже, ее не страшат, и целоваться с ним ей нравится до сумасшествия… Черт, она сейчас непременно в кого-нибудь врежется!

— Лик, — насторожился Макс, с опаской поглядывая на девушку. — Ты в порядке?

Лика молча кивнула. Но видит Макс, как едва заметно поглаживает она кожаную обшивку руля, будто бы не руль это вовсе — и от жеста этого самому в одежде становится тесно. Видит Макс, как она губы кусает, невесть о чем грезя; как дышит рвано, тяжело, и от дыхания ее натягивается на груди тоненькая рубашка, сквозь которую уже проступают бесстыже выпирающие сосочки…

— Съезжай на обочину, — тихо сказал вдруг Макс, накрывая ладонью Ликину руку.

Лика возражать не стала — послушно съехала, аварийку включила… На спинку кресла откинулась и задрожала, уже даже не пытаясь дрожь свою спрятать.

— Да что с тобой? Ну-ка иди сюда, — Макс отстегнул ремень безопасности и потянулся к Лике — а она прильнула к нему сразу же, вцепилась как кошка…

— Не могу больше, Власов, — тихо проговорила она, заливаясь краской стыда. — Звучит пошло, но… хочу тебя. Не представляешь, как хочу…

Если б только знала она, как он тоже этого хочет! Только не как в отеле, а по-настоящему. Так, как десять лет уже не было. Макс резко склонился к Лике и впился в уже раскрытые для него губы. Больно? Очень. Грубо? Как дикарь.

Но мало ей этого дикого, болезненного напора. Обнимала его, целовала, а руки так и норовят футболку стянуть — лишняя она на нем. И штаны лишние. Так хочется опять почувствовать тепло живого тела, а еще лучше — его тяжесть, первобытную мощь, такую, как там, в отеле, когда прижал ее к стене, спеша сделать своей; может, хоть тогда угомонится ее собственное тело, которому уже и рубашка жмет, болезненно касаясь кожи, и джинсы явно лишние…

Но стянуть с себя футболку Власов не дал — убрал Ликины руки, легонько укусил за разочарованный всхлип и, целуя, сам к ней под рубашку залез; он груди ее коснулся — а она выгнулась в его руках, затрепетала и к нему всем тельцем своим потянулась, пряча опьяневший взгляд под длинными пушистыми ресницами.

Макс чуть отстранился, разглядывая еще недавно чужую, а теперь, возможно, свою женщину. Сказал бы ему еще кто-нибудь вчера, что будет он сидеть в машине и доводить женщину до оргазма — не поверил бы. Мечтать не смел. Арина, конечно, надеялась, что их встреча расстроит свадьбу, но сам Макс был уверен, что Лика пошлет его на все четыре стороны и даже в испорченном платье побежит под венец. Возможно, надежды Арины оправдались бы, и Лику удалось бы оттуда увезти — на время, пока Горский будет лютовать, в доме Влада уже все готово для гостьи. Но что будет так, Макс не ожидал.

Лика ему нужна. И не согласился бы он никогда на Аринино предложение, будь иначе. Но он же понимает, что Лика ему не пара, и тот, другой в костюме жениха, ей подходит куда больше! Не ожидал Макс, что лютовать захочется самому, едва в окошко подсобки увидит вышедшую из машины Лику в белом платье. Не ожидал, что сам так воспротивится этой свадьбе, что захочет силой, не оставляя никакого выбора, утащить невесту на край света… Себе забрать. Только силой увозить никого не пришлось — чужая невеста вдруг сама утащила его в свой омут, и из омута этого выныривать совсем не хочется. Не хотелось там, в отеле, когда целовала его как самого любимого на свете человека и ручонками своими робкими в штаны к нему лезла; не хочется и сейчас, когда безотчетно тянется к нему, ласку грубую принимает и позволяет делать с собой все, что ему заблагорассудится. От одной только мысли, что вот такой она могла быть со своим Русланом, что вот так же стонала под ним, целовала, плавилась, хочется убить обоих. Но Руслана рядом нет, а Лика… А на Лику у него сейчас совсем другие планы.

Мешает руль. Мешает зеркало. Мешает перегородка между сиденьями и низкая крыша. Макс нагнулся чуть сильнее, почти навалился на Лику, целуя — рядом тут же что-то громко хрустнуло.

— Лик, — тихо засмеялся Макс, обнимая девушку. — Мы сейчас разнесем к чертям собачьим Владикову машину! Давай, соберись, нам ехать чуть-чуть осталось. Дотерпи до дома.

Дотерпели. Доехали и даже умудрились ни в кого не врезаться.

А ждал их деревянный дом на берегу речушки. Пышные розы, приманивая насекомых, огибали просторное крылечко, заползали на стены и норовили по деревянным подпоркам добраться до самой крыши, а может быть, еще выше, к самому солнцу, что в нескольких метрах от дома заигрывает с зеркальной гладью речки. Райский уголок обещал защиту, покой и несколько дней счастья. Макс вышел первым, обошел машину, открыл дверцу со стороны водителя и вытащил Лику. Свою законную добычу. Свою награду за покалеченную жизнь. Свою женщину.

Крепко держась за руки, вошли они в дом. Им уготована комната на чердаке — там ждет их просторная кровать и столик с фруктами и шампанским. Там есть балкон с прекрасным видом на речку. Там есть все, что нужно для примирения; Влад даже убедил Макса украсить комнату цветами — мол, женщины такое любят, и раз уж пытать счастья, то пытать по полной. Одно плохо: лестница на чердак больно неудобная — слишком узкая и крутая.