Факел Геро. Часть 2 (СИ) - Астрович Ната. Страница 21

Триера — военный древнегреческий корабль.

Анфестерии — праздник в честь Диониса в феврале-марте совпадавший с наступлением весны.

Гелония — историческая область, лесная страна, расположенная к северу от Скифии.

Гиппанис — Южный Буг.

Линеи — один из праздников в честь Диониса проходивший в январе-феврале.

Дионис — бог вина, виноделия и театра.

Сфагейон — сосуд для сбора жертвенной крови.

Асколия — соревнование кожаных мехов в честь Диониса.

Мех — древний сосуд для жидкостей из шкур животных.

Фракия — историческая и географическая область на востоке Балкан.

Глава 9. Просьба Нисифора

1.

Наша несчастная госпожа…

Эта фраза крутилась в голове Федры, а сама женщина ворочалась на ложе без сна, хотя стояла уже глубокая ночь. Слова были произнесены во время поминальной церемонии, где собрались все жители Тритейлиона, чтобы, согласно эллинскому обычаю, принести жертву подземному божеству. Возможно, рабыня из посёлка плохо владела койнэ* и, увидев слёзы госпожи, перепутала, сказав «несчастная» вместо «грустная», ведь в День горшков*, которым заканчивалось празднование Анфестерей, полагалось грустить, вспоминая ушедших в иной мир.

Отчего же эта фраза так задела? Оттого, что глупая рабыня жалеет свою хозяйку, считает её несчастной?

Федра вздохнула. Конечно, она не столь кровожадна, чтобы наказывать эту дурочку за неловко брошенные слова.

Ночник давно погас, запечатанные на зиму окна не пропускали ни проблеска света. Федра перевернулась на спину и вгляделась в темноту, словно хотела увидеть в ней то, что помогло бы получить ответ на вопрос: несчастна она или нет?

Вспомнилось детство… Она в комнате со светлыми стенами и голубым мозаичным полом, матушка ласково гладит её по волосам, целует. Старший брат, слабый, болезненный, постоянно немного в стороне. Его пугает громкий смех и резвость сестрёнки. Отец, несмотря на занятость, всегда доступный, близкий.

Родители ни разу не наказывали и ни в чём не ограничивали Федру. Когда заневестилась, её наряды были самыми модными и дорогими в Прекрасной Гавани: ничего не жалел Макарий для единственной дочери.

Но самый главный дар преподнёс ей отец, не став настаивать на браке с ровней и позволив выйти замуж по любви за небогатого в то время Идоменея. Сколько жарких ночей провели они с мужем на этом ложе! Сколько сладких поцелуев отдали и приняли её уста! Сколько страстных вздохов слышали эти стены! Сколько клятв, заверений в любви было здесь произнесено!..

И как венец их союза — рождение сыновей, сильных, умных.

Боги всегда были милостивы к ней. Отчего же слова, сказанные на ломаном койнэ, так растревожили душу?

Федра снова мысленно вернулась к прошлому.

Их с Идоменеем медовый месяц длился недолго: молодой супруг, увлечённый желанием разбогатеть, нечасто бывал дома. Но какая радость — увидеть любимого после долгой разлуки, упасть в его объятия! Даже сегодня, спустя много лет, она помнит, как билось в груди сердце, как пламенело лицо и дрожали руки. Ох, не испытать этого больше никогда… Но стоит ли горевать о том, что безвозвратно кануло в Лету?*

Сейчас её встречи с Идоменеем стали совсем другими: сухими, холодными, полными взаимных упрёков. Идоменей теперь предпочитает проводить время не с ней… Федра не сомневалась, что в Ольвии его ложе не пустует.

Женщина села в кровати и обхватила руками колени.

Так продолжаться больше не может! Если Идоменей не желает заниматься Тритейлионом, то она должна взять дела поместья в свои руки, ведь часть средств, вложенных в облагораживание этого холма, — её приданое. Умница Метида подсказала способ увеличить доходы с ткацкой мастерской, нужно подумать и над другими возможностями. Утром она прикажет Нисифору явиться, он давно просил разрешения показать ей, как идут работы в новом особняке. Прекрасно! Она осмотрит особняк!

Не стоит жить в вечном ожидании мужа, который охладел и к ней, и к некогда любимому Тритейлиону. Её отец однажды сказал, что самое большое счастье — это провести жизнь в трудах и заботах о своих близких. Она последует мудрому отцовскому совету — начнёт заботиться о тех, кто в ней действительно нуждается, и тогда времени для грусти просто не остается. К тому же, пусть супруг и отстранил её от участия в жизни сыновей, но есть племянник, которому недавно минуло двадцать шесть. Пора подыскивать ему невесту. После некоторых раздумий Федра решила, что стоит написать одной из подруг, имеющей дочерей подходящего для брака возраста.

В предвкушении и построении новых планов она едва дождалась рассвета. Вскочила с кровати, как только услышала, что в соседней комнате проснулась Галена. Приказала служанке принести для умывания два кувшина: один с тёплой, другой с холодной водой. «Опять что-то затевает», — подумала Галена, глядя на необычайно энергичную для раннего утра госпожу.

Дождавшись исполнения приказа, Федра смочила салфетку в холодной воде и приложила к глазам. Эту процедуру она проделала несколько раз, пока не почувствовала, как ушла усталость с отяжелевших от бессонницы век. Внимательно осмотрела в зеркале лицо: щёки розовели, словно у молоденькой девушки. Она улыбнулась своему отражению и, отложив зеркало, принялась умываться тёплой водой.

— Доброе утро, госпожа, — поприветствовала хозяйку Тритейлиона вошедшая в комнату с подносом в руках рабыня.

— Клития, когда ты собираешься идти в посёлок? — спросила у неё Федра.

— Сразу после утренней трапезы, госпожа, — ответила девушка, ставя поднос с завтраком на низенький столик.

— Я хотела попросить тебя отменить занятия. Ты мне сегодня потребуешься здесь, в гинекее.

— Слушаюсь, госпожа. Нужно предупредить Метиду.

— Сходи, милая, предупреди. А ещё загляни к управляющему, пусть придёт ближе к полудню, чтобы сопроводить меня к новому особняку. Хочу, наконец, побывать в нём.

Как только Клития вышла, служанка заметила:

— Вы сегодня в хорошем расположении духа, госпожа моя Федра.

— В прекрасном, Галена.

— Собираетесь прогуляться после завтрака вместе с Нисифором к новому дому?

— Ты всё правильно поняла, — кивнула Федра.

— Хотите, чтобы я пошла с вами?

— Нет, со мной будет Клития.

— Отчего же она? Ведь обычно я сопровождаю вас на прогулках, — нахмурилась служанка.

— Не сердись, Галена, я не просто так решила позвать Клитию с собой. Хватит Нисифору ходить вокруг до около, пусть берёт девушку в жёны. Всё равно лучше ему не найти.

— Вот какие у вас планы!

— Планы, которые должны скоро осуществиться.

— Вы уверены, что Нисифор сделает Клитии предложение?

— Неужели откажет мне, если я его об этом попрошу?

— Не могу знать, госпожа, — пожала плечами Галена. — Конечно, возраст у него для создания семьи самый подходящий, тридцать уже минуло…

— Я не поскуплюсь на приданое моей милой Клитии. Нисифор получит за ней не меньше, чем даёт за своей дочкой какой-нибудь владелец мастерской или лавки. Не говоря уже о том, что такой вышивальщицы, как Клития, во всём городе не сыскать. Разумный мужчина не откажется от жены, которая честным трудом способна заработать почти сотню драхм в месяц.*

— Госпожа, если Клития выйдет замуж, то вы потеряете опытную мастерицу, — напомнила служанка.

— По условию вольной грамоты, Нисифор обязан управлять поместьем ещё пять лет. Хватит времени Клитии научить всем премудростям вышивания наших рабынь, — отмахнулась Федра. — Этот брак станет прекрасным примером для остальных рабов. Они будут знать, что за честный, добросовестный труд на благо поместья можно получить не только свободу, но и награду.

— Хорошо придумано, — одобрительно кивнула Галена. — Думаю, господин Идоменей, будь он здесь, поддержал бы ваше решение.

2.

Новый особняк снаружи ничем не отличался от тех домов, что строили для себя в городах богатые эллины: тот же портик* с колоннадой у входа, увенчанный треугольным фронтоном*, широкие ступени, арочные окна, смотрящие на юг, и тяжёлая двухстворчатая дверь с резным орнаментом, обитая железом. За ней обычно находился внутренний двор без крыши, в центре которого располагался фонтан или небольшой бассейн, а по периметру — жилые помещения. Первый этаж мужской, второй — женский.