Двэйн (СИ) - Ракшина Наталья. Страница 43

— Что?! — Светлая была обескуражена, и со стороны это выглядело забавно. — Я не наномеханик и должна поверить тебе на слово?

— Так же, как я только частично верю маленькой авантюристке с замашками разведчицы из свежеиспеченного сериала Светлых?

Двэйн не удержался от словесной шпильки. Как он убедился, светлоэльфийский кинематограф имеет какие-то общие корни родства с человеческим, разве что женские драки в эльфийских фильмах полностью исключены.

— Прости меня. — Нисколько не смутилась маленькая авантюристка. — Я не думала, что… у нас с тобой так далеко зайдет.

И все же, легкое неудовольствие в голосе Светлой давало понять, что она на это «далеко» не рассчитывала. Устраивала какую-то ловушку, а попалась сама.

— Двэйн… Я знакома с ним дольше, чем с тобой. Я обязана ему жизнью, понимаешь? Но сейчас между нами ничего нет, кроме деловых отношений, а они очень, очень важны. Для всех.

Тема осталась закрытой до утра. А ранним утром они поехали в Ботанический сад, который открывался с пяти часов для любителей раннего созерцания прекрасного. В тенистом уединенном уголке Трисса вынула из сумочки последнее детище корпорации «Айтел»: самый маленький портативный ноут-блок, созданный исключительно для общения в приватных выделенных линиях связи, пока что редких и малодоступных и на территориях Светлых и, тем более, невозможных в странах под протекцией Темных.

— Я думаю, вы пообщаетесь без меня. Пойду прогуляюсь. Если чего-то опасаешься, включи режим затенения лица — мало ли, вдруг не захочешь продолжать знакомство.

Трисса исчезла в сопровождении шороха платья и шуршанья одного из неизменно любимых пакетиков с фруктовым лакомством. А с небольшого экрана гаджета на Двэйна теперь смотрел тот, кто лицо затенять не стал. Этот Светлый эльф был молод — вряд ли существенно старше Триссы, — голубоглазый, рыжевато-русый, напомнивший Двэйну Хеддвина при первом знакомстве — не внешностью, а общим впечатлением какой-то бесшабашности, хитринки и удальства.

— Для чего вы вышли на меня и кто вы? — благожелательно уточнил дроу.

— Слежу за вами не так давно, но снимаю шляпу перед вашим талантом. — Собеседник подмигнул. — Вы долго прожили среди людей, а сейчас строите личные взаимодействия с ними отнюдь не с позиции превосходства и силы… По-моему, вы один из немногих, кто понимает — мы взяли этот мир взаймы.

— «Мы»?

— Я имею в виду всех эльфов. И позаимствовали не у собственных будущих поколений, а все-таки у людей. Подавлением мы ничего не добьемся, должно быть равновесие, равноправие, паритет… Мы нуждаемся в вашем опыте и помощи нашему движению. Так вы с нами?..

Бьющая через край энергия молодости. Не самая правильная, хаотичная, ищущая выход — ради благих побуждений. Двэйн вспомнил свою энергию и силу, которую собирался направить только на разрушение… И прежде чем в душу пришел мир, порожденный любовью к женщине, на пути оказались те, кто был старше и мудрее: Фэррел и Хед, не позволившие совершить фатальных ошибок.

В уединенном и тихом уголке Сингапурского Ботанического сада, среди ярких красок тропических цветов, прозвучало твердое «да».

Таким было начало короткой дружбы со Светлым эльфом по прозвищу Лунный.

ГЛАВА 16.Катастрофа

За двадцать лет они виделись лично только дважды, когда дроу приезжал в Китай. Светлый ни года не сидел на одном месте, виртуозно обходя все возможные препоны, включая системы пограничного контроля. Он перемещался, как хотел и где хотел, появляясь в нужных ему местах по мере необходимости. Впоследствии Двэйн укорял себя за то, что не настаивал на более плотном общении. Тогда, возможно, новый знакомый с большими амбициями и утопическим взглядом на жизнь не попал бы под влияние сил, заинтересованных в сохранении конфликтной ситуации между эльфами и людьми.

Знакомство с Лунным стало для Двэйна открытием — с одной стороны, и величайшим разочарованием — с другой. Третий клан помогает своим всегда и во всем, но только если этот «свой» не вышел за пределы нравственных рамок, не считаясь с препятствиями и жертвами на выбранном пути. Дроу когда-то побывал в шкуре беглеца, стремящегося изменить собственную жизнь наперекор всему, и Светлый эльф по прозвищу Лунный тоже хотел перемен, обставив свое бегство исчезновением во время Сопряжения. Наномеханики всегда в зоне внимания разных интересов, а потому над ними существует контроль со стороны структур власти, и за годы развития эльфийских кланов на Небиру эта система только укрепилась. А Лунный пожелал порвать с ней раз и навсегда, будучи при этом не просто уникальным, а чуть ли не единственным в свое роде наномехаником.

Сбежать и затаиться было непросто — мешала не принадлежность к Благородному Дому (речь шла о второразрядной аристократии), а нечто другое. На третий год знакомства Двэйн причину узнал, и поначалу в услышанное было трудно поверить.

Среди далеких предков Лунного числился некий безымянный мастер, огранивший один из Сакральных Алмазов — Белый Камень. Светлый рассказывал вещи, крамольные с точки зрения любого Перворожденного: например, что когда-то Алмазы были единым целым, добытым из сердца живого существа. И если когда-то жизнь покинет Алмазы, то… можно добыть и огранить новые. Правда, должен родиться тот, кто будет в состоянии с этим существом справиться. Тот, кто будет не совсем эльфом — так утверждал Лунный. Фразу с отрицающей частицей «не» он трактовал по-своему, считая, что эльфы и люди должны дать начало совершенно новому биологическому виду. И в версию о появлении механиков, работающих с восьмой нотой, он верил свято, как будто имел какие-то незыблемые подтверждения, недоступные остальным:

— И ты, и я потомки тех, кто вдохнули жизнь в первые Алмазы, придав им форму и создав красоту, другой такой не найти…

Семейная легенда?.. Возможно. Нелепое пророчество? Не исключено. Только вот упомянутого Лунного эльфа, чье имя было надежно похоронено им самим, осторожно разыскивали и Светлые, и Темные, достигнув в этом вопросе поразительного единодушия. К тому же, заставлял задуматься еще один факт: как и Радрайг в свое время, Лунный эльф был уверен в том, что потомки смешанных эльфийских пар обладают какими-то особыми свойствами, умея безопасно перемещаться по пограничным территориям Точек Сопряжения.

— Доказательства? — коротко спросил Двэйн во время очередного сеанса общения по видео-мессенджеру.

— Будут. — Веско отвечал Лунный. — Как минимум одного я знал лично еще на Небиру. Мы встретимся при первой возможности, пока что он слишком далеко отсюда.

У него постепенно появлялись последователи в обеих расах, такие же молодые и активные, как и он сам. Такие, как полная энтузиазма Трисса Мерч-Фаррент, искренне желающая сломать барьеры между эльфийским и человеческим обществом. Но при этом она достаточно предвзято относилась к Темным — исключение составлял только Двэйн.

Вокруг Лунного группировались и другие персоны, куда менее безобидные и преследующие отнюдь не лучшие цели: это были и воротилы бизнеса, жаждущие преумножить состояния, и явно преступные элементы, и все та же второразрядная эльфийская аристократия, которая не прочь была занять место ведущих Благородных Домов.

Двэйн пытался направлять энергию Светлого в мирное русло, где не было места проявлению радикальных настроений. Поначалу ему это удавалось, он помогал инициативным группам продвигать социальные проекты, активно финансируя те, что казались ему стоящими усилий — от полного перехода на человеческий календарь по всей планете до открытия Института взаимодействия с человеком — пока что на территории Светлых, но это был огромной шаг вперед! Увы, дроу напрасно надеялся, что сможет удержать склонного к анархии и очень самонадеянного Лунного эльфа от попыток влезть в большую политику не путем закулисных игр, а с помощью открытого вооруженного противодействия всей системе.

Поведение Лунного и тон высказываний изменились настолько резко, что вызывали недоумение, а затем — полное неприятие, потому что стали носить отнюдь не мирный характер.