Моя Нирвана (СИ) - Инфинити Инна. Страница 20

Я понимаю, что Ярослав прав, что я должна жить своей жизнью, но…

Что значит — жить своей жизнью?

Просто смотреть со стороны, как он однажды будет счастлив с девушкой? Прийти на его свадьбу в качестве сестры? Играть с его детьми и называть их племянниками?

А на самом деле любить его. Бесконечно сильно. Наблюдать за ним, пока он не видит. Прикасаться будто невзначай, потому что иначе ломка начинается. Вдыхать его запах, когда он рядом, и задерживать дыхание.

Знать правду и не иметь возможности сказать ему.

Потому что эта правда его убьет…

Вот что меня ждет на протяжении всей моей жизни.

В тот день два года назад, когда произошла авария, я четко поняла одно: если Миша умрет, я умру вместе с ним. Я не хочу жить в мире, где нет его — мальчишки, который обижал меня в детстве, который всегда кричал, что ненавидит меня, но на самом деле, даже сам того не осознавая, защищал и берег. Ведь он согласился на ту гонку и сел в машину из-за меня.

У меня до сих пор стоит в ушах звук от его переворачивающегося автомобиля. Находясь у линии финиша, мы не видели, чья именно это машина: Миши или Никиты. Я бежала, что есть силы, и молилась, чтобы это был не «Мустанг». А когда увидела перевернутым именно его, мое сердце рухнуло вниз.

А дальше, как в замедленной съемке. Парни, быстро добежавшие до автомобиля, открыли дверь и вытащили Мишу. Он не двигался. Его успели оттащить от машины быстрее, чем она загорелась, кто-то тут же стал звонить в скорую, а я просто упала на колени рядом с его бездыханным телом, трясущимися руками сняла с него шлем и стала щупать пульс.

И именно в эту самую секунду, прикладывая два пальца к Мишиной шее, я поняла, что люблю его. Больше жизни, больше всего на свете. И что если пульса не будет, то не будет больше и меня.

С того дня моя жизнь больше похожа на жалкое существование. У меня и до этого не было особых радостей, но тут просто все смешалось в одно серое месиво. Утро — универ — дом — сериал — кровать. И так каждый день. Иногда встречи с друзьями, иногда бейсбол с Яром, иногда ужины с папой или с мамой. Но каждый вечер я возвращаюсь в свою квартиру, в которой живу одна, падаю на диван в гостиной и просто смотрю на белый потолок, чувствуя, как внутри разрастается огромная черная дыра.

Любовь — это боль.

Бесконечно долгая, тупая, ноющая боль, которая изнашивает сердце и душу. Особенно когда точно знаешь, что у твоей любви нет будущего. Когда предмет твоей любви не видит тебя в упор, и тебе приходится обращать на себя его внимание силой. Не важно, какое это внимание: позитивное или негативное. Важно, чтобы оно в принципе было.

Конечно, я мечтаю, чтобы однажды Миша говорил со мной спокойно. Не хватал меня за руки и шею, не тянул за волосы, не орал, не говорил, что ненавидит. Но общаться со мной нормально он не хочет, поэтому мне приходится довольствоваться тем, что есть. И уж лучше так, чем вообще никак, чем он упорно будет делать вид, что меня не существует.

Футболка Ярослава на плече уже промокла от моих слез. Друг утешает меня мягкими поглаживаниями по спине и снова и снова повторяет, что я должна жить дальше.

— Лиза, хватит, — слегка трясет меня. — Дай шанс этому Диме. Или не Диме, а кому-то еще. Но хватит хоронить себя заживо.

Я согласно киваю головой, прекрасно понимая, что Яр прав. Папа и Кристина не собираются рассказывать Мише правду, я тоже не могу это сделать, поэтому единственное, что мне остается — пытаться жить дальше.

Может, уехать куда-нибудь далеко-далеко?

С силой сжимаю в кулак траву на земле. Но разве я смогу уехать и долго его не видеть? Те несколько месяцев, что он лежал в больнице, были сущей пыткой. Я не могла навестить его, потому что знала: ему это не нужно. Мне оставалось только ждать, когда его выпишут, и я смогу приехать в гости к папе, чтобы увидеть Мишу. Столкнуться с его ледяным безразличием, как-нибудь спровоцировать, услышать гневную тираду ненависти в свой адрес и обрадоваться даже ей.

Моя жизнь похожа на один сплошной серый день сурка. И нет из него выхода.

Глава 20. Шведский стол

Ярослав поднимается на ноги и тянет меня вверх за руку. Послушно встаю и вытираю мокрые от слез щеки. Друг берет мою ладонь и ведет в сторону ближайшего кафе под навесом. Я заказываю американо, чтобы немного взбодриться, и клубничный пломбир, чтобы хоть чуть-чуть поднять себе настроение. Яр берет холодное пиво.

— У тебя сейчас есть девушка? — спрашиваю, отправляя в рот мороженое.

— У меня всегда есть девушка, — делает глоток из стакана.

Я качаю головой.

— Я имею в виду такая девушка, по отношению к которой у тебя серьезные намерения.

— Я всегда серьезен в своем намерении заняться сексом.

— Яр! — повышаю возмущенно голос.

— Что? — смеется.

— Я серьезно с тобой говорю. Ты хоть когда-нибудь вообще влюблялся? — задаю вопрос, на который прекрасно знаю ответ. Нет. Ярослав никогда ни в кого не был влюблен по-настоящему.

— Каждый день! Видишь вон ту девушку с офигенными ногами? — показывает глазами вбок. Я поворачиваю голову и тут же натыкаюсь взглядом на блондинку с ногами от ушей. Она держит в руках пушистого шпица и говорит по телефону. — Я уже в нее влюбился.

Возвожу глаза к небу.

— И на сколько хватит твоей любви? — язвлю.

Яр оценивающе рассматривает блондинку, как товар на распродаже.

— Думаю, раза на два. Может, на три.

— Пф, — фыркаю и ухожу в свое мороженое. Запиваю его горячим кофе.

— Понимаешь, Лиза, — начинает поучительным тоном. — Пока я не обременен серьезными отношениями, весь мир для меня, как шведский стол. Я могу постоянно есть разную еду: хочу — стейк, хочу — вегетарианский салат. А иногда можно и то, и другое одновременно, — и подмигивает.

У меня аж ложка из пальцев выпадает и со звоном бьется о стеклянную креманку с мороженым. Я, конечно, не осведомлена о всех подробностях интимной жизни Ярослава, но не удивлюсь, если он однажды кувыркался с двумя девушками одновременно. Или даже не однажды.

— Бред, — заявляю категорично. — Даже слышать не хочу.

— Ты у Миши своего спроси. Он тебе подтвердит, что я прав.

Яр говорит это невзначай, просто к слову пришлось, а вот у меня внутри все вспыхивает. Даже думать, даже представлять его не хочу с другими девушками, хотя, безусловно, они у него есть. Но лучше пускай их у Миши будет много, чем он будет встречаться только с одной.

У него еще такой не было. Постоянной. Которую бы знали папа и Кристина. Которая была бы вхожа в семью. У Миши отношение к женскому полу такое же, как у Ярослава — как к шведскому столу. Что хочу, то и ем, на чем-то одном не зацикливаюсь.

Но если однажды это изменится…

Господи, нет, я даже думать об этом боюсь.

— С тобой все в порядке? — участливо спрашивает друг. — Ты побледнела.

— Все нормально, — быстро киваю в знак подтверждения.

— Ты пока посиди, а я сейчас, — на этих словах Яр встает с места и направляется в сторону блондинки с ногами.

Я провожаю взглядом его удаляющийся силуэт и так даже сходу не могу понять, что сейчас больше чувствую: возмущение или обиду. Наверное, и то и другое.

Нет, ну это нормально вообще? Мы проводим время вместе, а он меня кидает и идет клеить эту воблу.

Яр подходит к блондинке, только что убравшей телефон в сумочку, и что-то ей говорит. Девушка сначала косится на него с подозрением, но чем больше Яр вешает ей лапши на уши, тем сильнее она начинает улыбаться.

У Ярослава есть талант — умение забалтывать людей. Он может познакомиться с кем угодно и где угодно. Яр способен склеить девушку даже в очереди в туалет в «Макдональдсе», а потом в кабинке этого самого туалета вместе с ней… Кхм, цензура умалчивает.

У этого парня отлично подвешен язык, у него прекрасное чувство юмора, он за считанные минуты осваивается в непривычной обстановке и вливается в незнакомую компанию. А еще он очень харизматичен и обаятелен. Я уже молчу о его прекрасных внешних данных.