Когда мы встретились (ЛП) - Шталь Шей. Страница 8

— Хорошо, я заскочу туда после того, как заберу Кэмдин из сада. Вернусь позже.

— Эй, — бормочет Джейс, сосредоточившись на телефоне в руке. — Ты еще ничего не слышал от Моргана?

— И ты туда же, — стону я.

Он внимательно смотрит на меня.

— Что?

— Я уже знаю о нем и Лил.

— А что насчет них? Я спрашиваю, потому что прошлой ночью он одолжил мой джип.

— О, ну, может быть, ты не захочешь его возвращать.

Его брови хмурятся, когда он кладет телефон в карман. Его любопытство превращается в раздражение.

— Почему?

— Я не знаю. Спроси его. — Мы расходимся, и Джейс направляется в офис, чтобы приготовить себе обед в микроволновке. Или спросить Лилиан, где его джип.

Я забираюсь на экскаватор, где сидит Сев, и прислоняюсь к окну со своим буррито.

— Куда ты направляешься, милая?

— В Канзас, — говорит она, сосредоточившись на дверях мастерской, обе руки на пульте управления. — Хочешь прокатиться со мной?

— Я бы прокатился с тобой куда угодно, золотце. — Держась за машину одной рукой, я удерживаю бумажную тарелку на колене и целую ее в щеку. — Что в Канзасе?

— Секретное заклинание, которое мне нужно.

Я смеюсь. На прошлой неделе она пыталась сказать мне, что ей нужен локон моих волос и мое левое глазное яблоко, чтобы она могла сделать мне жену. Я любезно ответил, что их так не делают. Мой ребенок чертовски странный, и я все думаю, что когда-нибудь она наложит на меня заклинание или превратит свою сестру в лягушку.

— Готова забрать Сисси?

— Я скучаю по ней. — Помните, я говорил, что они не ладят? Так и есть. Но иногда они неразлучны. Сев убирает руки с пульта управления и тянется к буррито, выхватывая мою тарелку, крадет мой обед. — Фу. Холодный.

— Тогда перестань красть мой обед. — Я забираю едум у нее. — Слезай отсюда. Мы должны забрать Сисси и заехать на ранчо.

Сев слезает раньше меня и хватает свое пальто.

— Мы можем перекусить?

Качая головой, тянусь за ключами и доедаю буррито.

— Ты съела вафли, пончик, сэндвич и полпачки чипсов. Ты все еще голодна?

Идя рядом со мной, она берет мою руку в свою.

— Я не знаю. Я люблю поесть.

Разве это ложь.

Я говорю Лилиан, что вернусь позже днем, и избегаю разговора с ней.

— Мне не нравится Таннер. Он придирается ко мне.

— Кто такой Таннер? — Выключив радио, которое предупреждает нас о грозе, я смотрю в зеркало заднего вида на Кэмдин и еду по длинной грунтовой дороге, которая ведет к ранчо нашей семьи.

— Это мальчик в саду. — Теперь у нее в руках грязный медведь, и она уже не вешает эту чертову штуку на окно. — Сегодня он дернул меня за волосы.

— Я ненавижу мальчиков, — добавляет Сев. Сомневаюсь, что Сев будет ходить на свидания, а если и будет, то у ее парня везде будет пирсинг, синие волосы, и я вам гарантирую, что не одобрю его.

Моя челюсть сжимается.

— Ты ударила его по лицу и сказала держать себя в руках?

— Нет, папочка, — Кэмдин ухмыляется, ее глаза загораются, когда она видит, куда мы направляемся. — Я не могу бить мальчиков.

Дочка права. Не может. И я рад, что она понимает, что бить другого человека ничего не решает, но опять же, если маленький мальчик поднимает руку на мою дочь, то он очень скоро встретится с ее гребаным отцом.

— Если он снова потянет тебя за волосы, скажи ему, что я поговорю с этим мальчиком.

— Я расскажу, какой ты злой, — говорит Кэмдин, фыркая в приступе хихиканья вместе с Сев, которая тоже смеется, несмотря на то, что, вероятно, понятия не имеет, о чем мы говорим.

Я тянусь назад и щекочу колено Кэмдин.

— Никто не связывается с моими девочками.

Сказать, что я заботливый папа, — ничего не сказать.

Подъезжая к главному входу на ранчо Грэди, вы сначала замечаете большую букву Г на воротах, а затем знак «Ничего не предлагать и не просить». Что написано под жирными черными буквами?

Мы слишком бедны, чтобы покупать ваше дерьмо.

Мы уже проголосовали.

Мы познали Бога.

Уходите.

Улыбка разрушает мой серьёзный внешний вид. Мы с Морганом сделали этот знак из стали, и за последние десять лет возле ворот он приветствовал около тысячи ковбоев и несколько торговцев библией, которые встречали дуло дробовика и разворачивались столь же быстро.

Мой отец живет в главном доме на ранчо размером в тысячу триста акров (Прим. пер. 1300 акров — 253 га). Снаружи его дом выглядит как охотничий домик, но я уверяю вас, епископ Грейди простой человек и живет такой же жизнью. Материальные блага ему не нужны. Вы не найдете экстравагантных итальянских импортных деревянных полов или экзотической деревянной отделки, сделанной на заказ. Но найдете дом, построенный человеком, который упорно трудился за каждую заработанную копейку. Также вы увидите круглое крыльцо, на котором он проводит свои вечера, и массивный каменный камин, который мы с братом построили вместе с ним вручную.

Вся семья Грейди живет на ранчо. Я живу на южной стороне рядом с границей участка и ремонтной мастерской. Морган живет на восточной стороне рядом с работниками ранчо. А тетя Тилли живет на западной стороне недалеко от стрельбища.

— Нана Ли! — кричит Кэмдин, бросаясь к дому моего отца, ветер хлещет еще сильнее, чем раньше. Он дует так сильно, что Кэмдин спотыкается и падает в грязь.

Недолго думая, она поднимается, отряхивает колени и продолжает бежать.

Лара Линн, или Нана Ли, как ее называют девочки, — жена моего отца. Но не моя мать. Я люблю ее так, как будто она родная, но все же Лара не моя биологическая мать.

Моя мама? Черт. Это история для вас, но не из тех, что рассказывают здесь. На самом деле мой отец никогда не упоминал о ней, а Морган ведет себя так, как будто ее вообще не существует.

Помню ли я ее?

Наверное, больше, чем мои девочки будут помнить Тару.

Мое первое воспоминание — это когда она лежала голая на полу в ванной, окруженная собственной кровью и рвотой. Она была пьяна и упала через дверь душа. Я помню, как сходил с ума, думая, что она умерла, но в то время я понятия не имел, насколько глубоко ее пристрастие к алкоголю. И хотя я сам иногда боролся с этой вредной привычкой, как и Морган, у нее была сильная привязанность, которую я никогда не понимал.

Мое второе воспоминание о матери? Мой папа пробил кулаком стену столовой и велел ей уйти. Она целый день катала нас с Морганом, тронулась умом от алкоголя, а потом отвезла в бар, где отец застал нас сидящими однихе. Она ушла в другой бар и забыла, что мы были с ней.

Той ночью она уехала, а через два дня в дверях появился полицейский и сообщил, что мать погибла в автокатастрофе. Я не помню, чтобы когда-нибудь спрашивал о ней, и я знаю, что Морган не спрашивал. Отец вырастил нас один, и он проделал чертовски хорошую работу.

Я думаю, что мы выросли довольно хорошими парнями, но вы скоро встретитесь с Морганом, так что я позволю вам судить об этом.

Сев бегает за цыплятами вокруг дома.

— Не бери этого цыпленка! — кричу я ей вслед. — Я не хочу, чтобы она была покрыта куриным дерьмом, если едет в моем грузовике.

— Я не буду! — кричит она через плечо и, вероятно, лжет.

Мои дети здесь, как животные, стоит только их выпустить на улицу. Полная свобода. Куры, козы, коровы, кошки, собаки — кто угодно бродят на ранчо, как им заблагорассудится. Если вы видите, как карликовая коза таранит головой шины вашей машины, знайте, что вы на ранчо Грейди. Не верите мне?

Взгляните на мой грузовик. Одна уже выбивает из него дерьмо, как будто это её работа — иметь мои вещи.

Я подхожу к Ларе Линн и застегиваю куртку, ветер бьет меня по лицу ледяной пощечиной.

— Ты видела Моргана поблизости?

Она берет Кэмдин, стряхивая с её джинсов грязь.

— Он на заднем поле, ведет стадо. Сегодня ночью грядет буря.

Я слышал о буре. Это было по всем радиостанциям. Снежные заносы. Ветра. Типичное дерьмо здешней зимы.