Ты всё ещё моя (СИ) - Тодорова Елена. Страница 53

– Это… Это пиздец… – давлю с хрипом. Растирая лицо, дышу в ладони сугубо натужно. Собираясь с силами, скидываю руки и суховато выталкиваю: – Это последствия аборта? Возможно?

– Возможно. Но не более того, – спокойно пожимает плечами. – К эндометриозу может быть и генетическая предрасположенность. Кроме того, причиной возникновения может стать гормональный дисбаланс, ретроградные менструации, проблемы иммунной системы и прочее.

Киваю контуженно. И столь же сипло выдыхаю:

– Вы не сказали, чем чревато?

– А чревато бесплодием. Ну и раковыми заболеваниями. Но это по самым худшим прогнозам, если совсем себя запустить.

У меня останавливается сердце. В голове вертолетами рассекает сознание. В легких стремительно заканчивается воздух. Шатает бешено. И я впервые чувствую, что готов отстегнуться.

Только не это… Только не это, блядь… Блядь, Боже, пожалуйста…

Грудь поднимается, я пытаюсь вдохнуть. Раз, второй, третий… С третьего удается. Набиваю легкие кислородом по максимуму. Медленно выдыхаю.

– Можно продолжать медикаментозное воздействие, – бормочет тем временем врач, продолжая пялиться в монитор. – Но лучше, конечно, провести оперативное лечение.

– Конечно, – соглашаюсь я. И заверяю: – Мы проведем.

– Прекрасно, – выдает тетка с неожиданной улыбкой.

Ведусь, воспринимая эту гримасу обнадеживающе. Слегка расслабляюсь, выдыхаю свободнее и задаю следующий по важности вопрос:

– То есть, беременность сейчас исключена? Нельзя ей?

– Какая беременность? – натурально торопеет врач. – Во-первых, это маловероятно в нынешнем состоянии Елизаветы. А во-вторых… Она принимает оральные контрацептивы. Это часть лечебной терапии.

Последняя информация вызывает вторую волну шока. Меня разматывает тотальное непонимание.

Почему не сказала мне? Зачем настаивала на презервативах?

Нет, ясно, что доверия между нами изначально не было. Ладно, разумно. Но сейчас? Почему молчит, когда я продолжаю вытаскивать? Перестраховывается? Настолько боится новой беременности? Только мне показалось, что мы это отпустили? Дело в ее личных особенностях? Не любит детей? Или все же меня? Как ее понять?

Снова кругом голова. Улетает на хрен.

«Люто, Чарушин…»

Что-то ведь есть. Что-то очень сильное. Чувствую.

– Окей, – выталкиваю якобы спокойно. – Можете написать ей, мол, появилась программа, по которой проводят эти операции бесплатно? А я все счета закрою.

– Хм… А в чем проблема прийти вместе с девушкой, как остальные пары? – таращится на меня тетка.

– Потому что… Потому что все сложно у нас, – выпаливаю резковато. – Не примет помощь от меня. Андестенд? – в конце уже чересчур загоняю.

Понимаю это, но иначе не получается.

Врач заторможенно моргает и, в конце концов, в тон мне выдает:

– Андестенд.

Оставляю ей все свои контакты. На том и прощаемся.

Надо бы заскочить еще в офис, но сердце уже в конкретном направлении пашет. Подгоняет, чтобы увидеть Лизу. Прикидываю по времени и решаю, что удастся ее перехватить сразу после пар. Бросаю бавару на своем обычном месте и спешно тулю к главному входу. В тот же миг, как вижу свою Дикарку, будто о стену разбиваюсь. После полученной информации с первых секунд что-то такое гремучее наматывает. По эмоциям – захлебываюсь. По уму – со свистом боком лечу. Вот и получается, что сходу вдребезги.

– Артем! – взбивает пространство явно радостное восклицание. Удивлена, но счастлива. До конца не осознаю, что происходит. Но чувствую, будто то, чего очень сильно и крайне долго ждал, случилось. Этот взлет и позволяет мне возобновить дыхание, чтобы двинуть навстречу своей Дикарке. – Привет! – выпаливает и улыбается.

Планомерно втягиваю кислород и отражаю эту ее эмоцию.

Улыбаюсь. Блядь, улыбаюсь, потому что топит. Люто, вашу мать. Люто.

Когда Лиза замирает, шагаю вплотную. Закидываю руку ей на плечи и с шумным выдохом притягиваю к груди.

– А-а, ух-х… – прочесываю ей волосы. – Ну, привет, родная. Привет. Привет.

Кажется, именно в этот момент происходит наша настоящая встреча. Тонкой полосой закрываем пропасть.

Нашел тропинку. Нашел.

Боже… Боже…

Вашу мать…

Нашел.

Лиза толкается ближе. В обхват своими руками берет. Судорожно прижимается.

– Чарушин, – шепчет куда-то в плечо. – Мой… Мой… Тёма…

Заряжает тело дробным тремором. Не пытаюсь остановить. Понимаю, что бесполезно. Просто проживаю.

– Заедем куда-нибудь перекусить? – спрашиваю, когда удается разлепиться.

Дикарка смотрит так основательно, будто боится взгляд от меня оторвать.

– Можно, – отзывается тихо, но не сдавленно.

Хорошо нам. Хорошо.

Сам от нее отлепиться не могу. Держу контакт, забывая о том, что пора бы начать двигаться. Пока двор не забивает шумная толпа. Одни суются здороваться, другие что-то спрашивают. Мой взгляд на мгновение мутнеет, когда неподалеку проскакивает sms-дрочер. Не то чтобы я сомневаюсь в эффективности проведенной накануне беседы, но все же свободно выдыхаю, только когда фишкометатель уводит взгляд и на скорости втапливает мимо нас.

Везу Лизу в одно из лучших заведений нашего городка. Не сказать, что мы прямо чилим вместе. Нет, какое-то напряжение все еще сохраняется. Но в тот момент оно не ощущается каким-то больным. Скорее, сексуальным. Втихую накрывают чувства. Да так, что под конец трапезы высекают разряды.

– Как у тебя день прошел? – интересуется Лиза, ковыряя ложкой десерт.

Подозреваю, что пытается сбавить накал.

– Нормально, – выдыхаю, не сводя с нее взгляда. – А у тебя?

– Тоже хорошо, – шепчет немного сдавленно. – Ты прям рано сегодня…

– Да, – тяну ей в тон. – Получилось освободиться. Такие дела.

– Я рада! – заполняет мой мир точно такой же улыбкой, как у академии.

– Я заметил, – усмехаюсь, старательно выдерживая дыхательный ритм.

Если собьюсь, точно взорвусь.

Дикарка же отражает таким счастьем, что я себя реально героем считаю.

– Помнишь… – выдает она и замолкает. Я инстинктивно напрягаюсь, тащу всю броню, что попадается. Замираю, стопоря самые важные процессы. Прищуриваюсь и жду, конечно, что скажет. – Помнишь, как ты снес меня в море? Тогда, в первый день на твоей даче?

– Угу, – на самом деле мычу что-то неопределенное.

– Зачем? – выпаливает с такими интонациями, будто тот наш заплыв все это время не давал ей покоя. – Мы ведь тогда не разговаривали, ты сторонился… И… Я не понимаю, почему ты так сделал?

Закатываю взгляд, перевожу дыхание и усмехаюсь. Никак не получается сдержаться.

– Закрыл гештальт, уж извини, – выдаю, как есть. – Тоха, козел, маячил около тебя со своими предложениями. А я… Я всегда хотел, чтобы твое первое погружение было со мной, – признаю сипло. Ухмылка сходит, рожу заливает жаром. Даже воздух вокруг ощущается раскаленным до предела. Вдыхаю пар. – Помнишь же? – тяжело говорить, но считаю нужным это вытолкнуть. – В прошлом году мы не успели из-за твоих швов. А после было уже холодно. Помнишь?

Лиза со звоном роняет ложку на тарелку. Опуская взгляд, вздыхает рвано. А потом встает и бросается ко мне. Обнимая, садится на колени и прячет лицо в изгибе моей шее.

– Конечно, помню, Артем, – выдыхает жарко. – Я тоже хотела, чтобы это было с тобой. Только с тобой.

42

Жажду его ласк...

© Лиза Богданова

Было очевидно, что по возвращении домой Чарушин сразу же на меня набросится. Да и я, честно говоря, под напором этих его жарких, тяжелых и голодных взглядов разгорелась и настроилась на большую любовь.

Мы понимали, что девочек еще какое-то время не будет дома. И осознание полной свободы действий накидывало нам обоим азарта.

Вот только… Едва мы въезжаем во двор, практически вслед нам залетает машина Шатохина, а за ним и Фильфиневича.

Чарушин бросает взгляд в зеркало заднего вида и приглушенно матерится. Это, несмотря на ощутимое разочарование из-за нарушенного единения, вызывает у меня смех. Хорошо, что Артем к тому времени покидает салон. Не хотелось бы, чтобы понял мое веселье превратно.