Дырявый мир (СИ) - Зверев Павел Александрович. Страница 23

Мыслей не было. То есть вообще и абсолютно. В обычной обстановке мой мозг подсовывает в подкорку всякое дерьмо, а здесь, надо же, штиль.

Тело твари сбросить с себя удалось с трудом. Тяжелый слишком. Сразу за этим поднялся по стеночке и начал крутить «Вепрь». Сраные качественные ремни перекрутились так, что было проще вообще отстегнуть от них ствол. Это и сделал, но тут же столкнулся с тем, что левая рука практически никакая. А держать эту бандуру одной рукой? Даже не смешно.

Как-то холодно и отстраненно я начал распутывать ремни, периодически бросая взгляды на лестницу. Удалось справиться за пяток минут и «Вепрь» снова занял своё место. Правда, придется обходиться без второй руки и использовать для контроля натяжку ремней. Смогу ли? Получится ли? Вообще не волновало, как и многое сейчас.

Наверх в комнату я поднялся, даже не обращая внимания на своё громкое топанье и сиплое дыхание. Выглянул в коридор, никого не обнаружил и зашел назад. Здесь плотно закрыл каменную массивную дверь, словно надгробная, блин, плита. После подошел к стеллажу и завалил его на пол. Длина его по размеру подходила идеально. Только развернул вдоль стенки, да начал одной рукой впихивать металлическую бандуру между каменной дверью и стеной. Упор получился на ура, даже щели не оставил. Оглядел это дело, кивнул сам себе и вернулся к лестнице. Там захлопнул металлическую дверь, с удивлением обнаружил изнутри мощный засов и отверстие для него в стене. С затяжным скрипом он вошел в паз, создавая еще одну преграду.

Вниз спускался под волны накатывающей боли. Да и левая рука начала потихоньку неметь. Рукав, пропитанный кровью, не внушал уверенности в собственном завтра. Но один хрен спустя несколько минут, оттащив мертвяка в другой угол, уселся на то место, где до этого сидел скелет. Прикрыл на несколько секунд глаза, удивляясь кристальной ясности разума, и подтащил к себе рюкзак. Потом немного подумал и сначала снял с себя одежду. Разгрузка, куртка, термобелье, всё это оказались на полу, а моему взору престала рана. Неприятная, с рваными краями и глубокая. Понятно теперь, почему рука начала неметь и почти не слушалась. Но даже так, дальнейшие действия шли на автомате, и за ними я наблюдал словно со стороны.

Достать перекись, обильно залить ей разорванную плоть. Пропустить мимо жжение, отметить шипение и белые пузыри. Дальше промокнуть эту бурую жижу специальной коагулирующей тряпочкой и повторить с перекисью.

Зашивать было бессмысленно. Возможно, в больнице и удалось бы, но не здесь. Поэтому просто достал бинт, и начал всё это безобразие плотно перетягивать. К этому времени то ли начали работать обезбольки, то ли так сказывалось состояние шока, но боли я практически не ощущал. Был неприятный зуд, стреляло в локте, но и всё.

Когда закончил, вновь накинул на себя одежду, перед этим полностью отрезав левый рукав, уперся затылком в стену и закрыл глаза. Только сейчас долбанный мозг начал подкидывать свои развеселые картинки. По учащенному пульсу, даже сверх того, понял, что на подходе паническая атака. А мысли уже крутились вокруг матери и Земли. Не хотел я заканчивать вот так. Глупо это. До разбитых в хлам костяшек на правой руке, до скрипа зубов от сжатой челюсти. Глупо.

Сложно сказать, сколько я провел в таком состоянии. Постепенно в голове появлялся неприятный туман, а слабость становилась сильнее. Не сразу заметил, как правой рукой тереблю завязки мешочка, что висел на скелете. Приятная мягкая ткань успокаивала. Я, то наматывал шнурок на палец, то просто сжимал мешочек в кулаке.

Посмотрев на это дело, только плечами пожал. При помощи правой руки, закинул левую на колени, положив её ладонью вверх. На неё лег мешочек, развязать завязки которого одной рукой стало неожиданно трудно. Но справился. Приподнял его, взвесил и опрокинул в подставленную ладонь. Успел отметить, как выпала пара рубинов, несколько золотых монет. Следом одновременно вылетели колечко и медальон. И вот когда они докоснулись кожи, всю левую сторону тела пронзило вспышкой боли. Будто пальцы в розетку сунул! Она молнией пронеслась от кончиков пальцев, до плеча и тугим обжигающим комком застыла в области груди. Дыхание сперло, перед глазами всё поплыло и, кажется, даже на несколько мгновений потерял сознание.

Когда снова смог мыслить трезво, тело от боли уже не вопило. Только вот вместо одного участка теперь появилось два. Один всё так же плечо, а вот второй с левой стороны груди. И боль такая неприятная, будто от ожога. Тут же полез смотреть, задирая одежду, и наткнулся действительно на след от ожога. Сантиметров десять в диаметре, неприятный, но словно уже немного подживший.

Параллели в голове стрельнули с легким запозданием. Ожог именно там, где в нагрудном кармане лежат камни!

До пакетика добрался сразу. Достал его и не смог удержать мат. Мелких камешков не осталось вовсе, все они превратились в песок. Из больших же, один по внешнему виду цел, а вот через второй по диагонали проходит глубокая трещина.

— Вот блять, — снова не сдержался я.

Хотя, чего уж теперь.

Одернув назад одежду, вернул взгляд на содержимое мешочка и стал осматривать его более тщательно. Сейчас найду в этом всем какой-нибудь охренительный артефакт, который поставит меня на ноги и даст силу! Несмешная вышла шутка, но надежда крылья распахнула, ага.

Колечко выглядело неплохо. Черный металл с вплавленными в него камнями темно-синего цвета. Их было семь. Полоска металла ровная, со слегка закругленными краями. Черный цвет ровный, без разницы в градиенте. Камешки совсем небольшие, на вид около карата.

Пока крутил кольцо в руке, никаких неприятных ощущений не было. То есть абсолютно.

Все мы надеемся на чудо, так ведь? Этот вопрос я задал себе сам, положив кольцо назад на ладонь, откуда уже подцепил безымянным пальцем правой руки и надел. Снова ничего. А так хотелось.

Пожав плечами, перешел к осмотру монет. Их было два вида: серебряные и золотые. Вторые были размером с ноготь большого пальца. Первые же, раза в полтора больше. Знаки на них очень похожие на те, что видел на полу. Причем с обеих сторон. Никаких физиономий или гербов не было.

Дальше настал черед камешков. Крупнее тех квадратных рубинов, что остались после четырехруких тварей. Навскидку карата четыре, может пять. Хотя это я так, даже не разбираясь, пальцем в небо. По форме овальные, чуть вытянутые в длину. Цвет намного более темный, нежели попадался мне до этого.

Медальон остался последним. Круглый, привычный на вид. На толстой цепочке золотистого цвета. Звенья красивые, витые, слегка необычные — будто лоза. Защелкой служила металлическая петелька, она накидывалась на небольшой штырь с закругленным концом.

— Не будешь против? — обратился я к черепу.

Тот лежал чуть в стороне и своими пустыми глазницами смотрел прямо на меня.

— Молчание, знак согласия, — кивнул я.

Защелка сошла на удивление тяжело. Несколько секунд помешкал, но всё же крышку открыл. Оттуда на меня смотрели изящно вырезанные в металле лица. В какой-то момент они обрели плотность и полупрозрачным туманом поднялись выше. Прошло несколько секунд, как туман сформировался в полноценные цветные фигуры. Молодая красивая девушка, с огненно-рыжими волосами в платье изумрудного цвета и девчушка лет десяти, с такими же шикарными волосами. Они смотрелись живо, даже чересчур. Вот девушка присела возле девочки на корточки, прижала её к себе, и они с улыбкой посмотрели прямо на меня.

— Красиво, — прошептал я.

От звука моего голоса видение вздрогнуло и развеялось туманом.

— Жена и дочь? — снова обратился я к черепу. — Мне жаль, что так вышло.

На левой стороне медальона было выбито два имени и подпись. Айна и Лорель всегда с тобой. Обычное напоминание о доме, которое было популярно и на Земле. Здесь же, это либо иллюзия, либо, окажись я в более технологическом мире, сказал бы, что голограмма.

— Что ж, — набрал я воздуха в грудь. — Обойдемся на сегодня без чудес.

На мгновение прислушался к себе и понял, что начала подниматься температура. Во рту появился неприятный привкус горечи. Пришлось доставать убойную дозу антибиотиков и добивать противовоспалительным. Жаропонижающее пока пить не стал. Посмотрим, на реакцию организма в ближайшие два часа, после уже буду думать.