Огонь, гори! - Карр Джон Диксон. Страница 47

— Сэр, — начал лейтенант Уэнтуорт, — возможно, я нарушаю оказанное мне доверие. Или усомнился в друге. Однако высказаться — мой долг. Вы не заметили ничего странного в поведении Хогбена?

Чевиот взмахнул рукой, в которой держал бювар.

— Откровенно говоря, — заявил он, — я устал от капитана Хогбена. Даже если мы с ним убьем друг друга на дуэли, что вполне вероятно…

— По-моему, никакой дуэли не будет, — заявил Уэнтуорт.

— Как так?

Теперь они остались в тире одни. При первом упоминании страшного, зловещего слова «дуэль» Джо Мантон шмыгнул за барьер и скрылся в лавке.

Уэнтуорт поплескал водой в лицо, не удостоив вниманием мыло, вытерся и подошел ближе. Без формы он казался не военным, а скорее студентом: вежливый, суховатый, однако вовсе не заносчивый. Видимо, за прошедшую ночь он немного повзрослел.

— Что вы говорите? — спросил Чевиот. — Дуэли не будет? Значит… никакой опасности?

— Этого я не сказал. Опасность, возможно, очень велика — для вас.

— Но Хогбен?…

— О, Хогбен ничем не рискует. Многие скажут вам, что он никогда не играет честно.

Так говорила и Флора. Чевиот посмотрел в окно. Флора по-прежнему стояла, придерживая шляпку; ветер трепал ее юбку. Ее губы беззвучно шевелились: «Что такое? Почему ты не идешь?»

— Но что может Хогбен? — удивился Чевиот. — Ведь там будете и вы, насколько я понял, и мой секундант…

— Да, если Хогбен придет. Больше, сэр, я ничего не могу вам сказать. Я не знаю, а только подозреваю. Я старался быть ему другом, однако у меня это плохо получается. Если нас там не будет…

— То что?

— В сумерках к вам может выйти кто-то другой. А Хогбен просто жаждет вашей смерти.

Вспомнив о плаще, Чевиот взял его с полки у окна. Открытая дверь раскачивалась и скрипела. Из сумрака возник призрак Хогбена; он высокомерно ухмылялся и прятал в рукаве козырной туз.

«В сумерках к вам может выйти кто-то другой»… В сумерках в канун Дня всех святых!

— Лейтенант Уэнтуорт, — Чевиот запахнулся в плащ и взялся за ручку двери, — я очень благодарен вам за предупреждение. — Он поклонился, закрыл за собой дверь и поспешил через дорогу к Флоре.

Ни Флора, ни Чевиот не стали говорить о том, что их тревожило, пока Чевиот не устроился поудобнее в карете.

— Во сколько ты сегодня от меня ушел?… — спросила Флора, но тут же осеклась, заметив, как выпрямился кучер Роберт. На запятках лакеев не было. — Я слышала, — сказала она чуть погодя, — что ты отличный стрелок. Мне же неприятно смотреть даже на то, как люди упражняются в стрельбе. Но ты утер нос капитану Хогбену! — Она испытывала гордость за Чевиота, и все же ее мучила неопределенность. — Надеюсь… вы с ним не поссорились?

— Как ты видела, нет.

— Милый, но я ведь ничего не слышала, кроме выстрелов.

— Больше и нечего было слышать.

— Я решила, — пылко заявила Флора, кивая на корзинку, стоящую на полу, — что мы поедем покататься куда-нибудь за город, если ты не против. В корзине еда и вино. Давай уедем из Лондона на весь день?

— Да! Мне нужно заехать в Скотленд-Ярд, но ненадолго. Что ты скажешь, дорогая, если мы отправимся в Воксхолл-Гарденз?

— Прекрасно! — Флора просияла. — Хотя сезон уже кончился, и в Воксхолл-Гарденз никто уже не ходит, кроме черни. Но там до сих пор устраивают фейерверки и летают на воздушных шарах.

— Не говори так!

Флора пришла в смятение.

— Как… как не говорить?

— «Чернь». Пора бы уже понять, что… — Чевиот с трудом сдержался.

— Джек! Я тебя обидела?

— Нет, нет! Ты никогда меня не обижала, прости за срыв. Кажется, в северо-восточном углу сада есть греческая беседка?

— Да, есть! — Флора заговорила громче. — Слышите, Роберт?

Карета покатила в сторону Беркли-сквер; лица им обдувал свежий ветерок. Флора вытащила руку из-под короткого коричневого мехового манто с синей и белой прошивкой и вложила ее в руку Чевиота. Поскольку ей, как и ему, больше всего хотелось поговорить о них самих, ей трудно было сдерживаться.

— В Скотленд-Ярд, говоришь? — продолжала она с наигранной веселостью. — Наверное, из-за облавы у Вулкана. Ты ведь ничего мне не рассказывал. А весь Лондон только о том и говорит, и все наперебой расхваливают тебя.

— Меня?!

— Да, и твоих полицейских тоже.

— Так-то лучше! На это я и надеялся.

— Прошу тебя, объясни! Когда полицейские устраивают облаву в игорном доме, разве не считают игроков такими же виновными, как и тех, кто содержит притон? Разве их не следует арестовывать?

— Теоретически да.

— Но говорят, что ты не взял под стражу ни одного игрока! И даже наоборот. Будто бы пожал каждому руку и поблагодарил за отвагу, а еще заверил, что их фамилии не будут упоминаться в связи с происшествием. Это правда?

Чевиот рассмеялся. Нервное напряжение, в котором он до сих пор пребывал, разрядилось раскатистым хохотом.

— Милая, как я мог арестовать тех, кто мне помогал? И потом, в ходе стычки нам пришел в голову удачный выход из положения. Жаль, что ты не видела инспектора Сигрейва и сержанта Балмера! «Подсадные» так и валились под ударами их дубинок…

— Прошу тебя, не так подробно!

— Сигрейв или Балмер усаживали их у стены и кричали: «Вот и Джимми Вырвиглаз; разыскивается за кражу со взломом!» или «Вот Том Чума: разбой, поджог, грабеж… и так далее». Мне бы раньше догадаться: Вулкан собрал в своем притоне половину преступного мира Лондона. Когда мы погрузили их в повозки…

— Не смейся! Мне совсем не смешно!

— Нет, милая Флора, это очень смешно. Я получил возможность заверить игроков в том, что мы не искали подпольный игорный дом, а просто устроили облаву на самых известных преступников. Так оно и получилось — сейчас все камеры битком набиты. Вот почему я так опоздал.

— Да. Ты опоздал.

Карета ехала по Беркли-сквер. В скверике няни в причудливых высоких чепцах качали детские коляски под деревьями с еще зеленой листвой. Карета выехала на оживленную Пикадилли.

Задумавшаяся было Флора снова подала голос.

— Вулкан! — пробормотала она. — Вулкан и та его женщина… Джек, что с ними?…

— Это тема неприятная. Сейчас он в тюрьме.

— Тогда я больше не желаю слышать о нем ни слова. Нет, погоди, все-таки расскажи!

— Женщину мы освободили. Но Вулкан… скажем так, заснул у себя в кабинете в наручниках. К тому времени, как я отыскал ключ от ящиков бюро (видишь ли, Кейт де Бурк выбросила с балкона кольцо с ключами), Вулкан очнулся и, несмотря на «браслеты», попытался уничтожить свою конторскую книгу. Я даже не подозревал, что у него пистолет.

— Вот почему у тебя прострелен рукав! Веселость покинула Чевиота.

— Да, — кивнул он, — я и не подозревал, что у него пистолет. Когда мы гонялись друг за другом вокруг стола, он даже не попытался его вытащить. Вулкан, на свой, конечно, лад, человек честный. Но Хогбен!…

— Что такое с Хогбеном? — очень тихо спросила Флора. — Я прекрасно понимаю, что история еще не окончена. Мне станет легче, если я все узнаю.

— Выбрось проклятого Хогбена из головы. Хогбен припрятал в рукаве козырной туз — по крайней мере, он так считает. Хотелось бы мне знать, что он задумал, вот и все.

Больше Чевиот ничего не мог сказать. Карета повернула, начала подниматься вверх по Хаймаркет-стрит, потом налево, на Кокспур-стрит, и выехала на Уайтхолл.

— Можно отдать распоряжение твоему кучеру? — обратился Чевиот к Флоре. — Роберт! Будьте любезны, остановитесь у дома номер четыре по Уайтхолл-Плейс. Во двор не въезжайте, стойте у уличного фонаря.

— Слушаюсь, сэр.

Спрыгнув с подножки у краснокирпичного дома, Чевиот сказал:

— Скоро вернусь. А после, надеюсь, мы с тобой хорошо посмеемся.

Однако его не было довольно долго. Флоре, сжимавшей муфту, минуты ожидания показались часами. Шум от проезжающих карет — скрип колес, цоканье копыт — действовал на нервы несчастной, которую, несмотря на мечты о скором блаженстве, терзали дурные предчувствия.

Чевиот отсутствовал более часа. На лице его, когда он влез в карету, застыло покаянное выражение, однако губы расползались в улыбке. Он подал Роберту знак трогать.