Год Иова - Хансен Джозеф. Страница 32
Джуит просыпается. Билл в своих рабочих штанах наклонился на Джуитом и трясёт его за плечи.
— Просыпайся, — говорит он. — Что это значит?
Он трясёт перед лицом Джуита квадратным белым конвертом с квадратной белой открыткой внутри. Джуит закрывает глаза, стонет, переворачивается на другой бок, натягивает одеяло себе на голову.
— Почему ты так рано встал? — бормочет он.
— Сегодня мусорный день? Вчера я забыл об этом. Я услышал, как подъехал мусоровоз, побежал вниз с помойными пакетами и нашёл это. — Он садится на край кровати и стаскивает одеяло с головы Джуита. — Ты хотел это выбросить? Да ты хоть знаешь, что это такое? Здесь приглашение на банкет к тому парню, который может стать следующим президентом.
Джуит издаёт непонятный звук, перекатывается на дальний конец кровати, поднимает с пола подушки. Он укладывает их в изголовье, переворачивается и прислоняется к ним спиной. Он проводит рукой по лицу.
— Оно персональное. Он написал тебе от руки, — говорит Билл. — Он назвал тебя Оливер.
Джуит пожимает плечами и тянется к сигаретам, лежащим на тумбе.
— Оливер, Ширли — всё это не имеет значения, Билл.
— Имеет! — кричит Билл. — «Надеюсь увидеть тебя снова после стольких лет. Рон». Он подписался Рон. Боже мой! Он всё ещё тебя помнит.
— Не будь наивным. — Джуит закуривает две сигареты и даёт одну Биллу. Тот выглядит несчастным. — Я не слышал никакого мусоровоза.
— Он приехал и уехал. Я чуть было не опоздал. Они забрали всё.
— Не всё, — говорит Джуит. — Они забыли вот это.
— Да что с тобой? Это будет отличная вечеринка. Там будет столько шишек. Там будет телевидение. И всем раздадут фотографии.
Джуит берёт с тумбы пепельницу и ставит сё на постель.
— Давай, что ли, выпьем кофе. Ты хочешь?
Билл встаёт.
— Ты мало бываешь в свете. Вот почему ты не можешь получить побольше работы. Если тебя заметят на такой вечеринке, от этого будет очень большая польза.
Оливер фыркает.
— Где это будет? В Сенчури-Плаза, да? Билл, там соберётся тысяча человек.
— Но не у всех будут персональные приглашения, которые написаны от руки. — Билл эксцентрично обводит рукой постеры на стене. — Оливер, он тебя помнит. Он твой друг, чёрт возьми.
— Кто-то составил ему список трёхгрошовых актёров, вместе с которыми он когда-либо играл. Адрес они нашли в каталоге Гильдии. Когда-то он был председателем Гильдии Актёров. Он вовсе не хочет меня видеть. Он хочет, чтобы я за него проголосовал. Только и всего. — Джуит протягивает руку. — Отдай мне эту бумажку.
Билл делает шаг назад, прижимая приглашение к своей груди.
— Оливер, мы уже сто лет не были на приличной вечеринке. Помнишь, последний раз это было, когда ты играл в «Моей прекрасной леди» в Оранжевом округе, в театре-ресторане? Мне так нравились эти вечеринки с актёрами. Тебе больше не хочется никакого веселья?
— Я тебе покажу веселье, — и Джуит с развратным смешком бросается в сторону Билла. Пепельница падает на пол.
Билл отступает.
— Нет, не такого.
Он неуклюже нагибается и подхватывает пепельницу. Окурки, оставшиеся в ней с прошлой ночи, усыпали весь ковёр. Он собирает их, кладёт в пепельницу, ставит её на место под лампу. Он поднимается, размазывая пепел по ковру босой ногой.
— Почему ты больше не играешь в театрах-ресторанах? Они тебя спросят.
Джуит строит гримасу.
— Люди не созданы для того, чтобы есть и смотреть на сцену одновременно. К тому же, это довольно трудная работа.
Он снова прислоняется к подушкам и расправляет одеяла.
— Не хочешь заниматься любовью, тогда давай хотя бы кофе попьём. Пожалуйста.
— Оливер. — Билл выглядит расстроенным. — Я. Хочу. Пойти. На Эту. Вечеринку. Если тебе не всё равно, что я хочу, ты наберёшь этот номер и скажешь, что придёшь.
— И Старый Добрый Рон собственной персоной поднимет трубку, — говорит Джуит.
Билл манерно разворачивается и удаляется на кухню. Женоподобные ужимки ему не к лицу. Джуиту хочется, чтобы Билл их больше не повторял. Он откидывает одеяло, становится босиком на ковер, тушит сигарету и идет в ванную. Он выключает душ, оборачивается и видит Билла, который стоит в дверях ванной. В руках у него кружка с литерой «О». Джуит берёт полотенце с литерой «Б» и говорит:
— Ты ведь уже недавно встречался с чиновниками. Они тоже своего рода политики.
Он вытирает волосы полотенцем, шорох которого слегка смазывает слова.
— Ты же знаешь, каково это. Наверное, компания арендодателей тоже устраивает прекрасные вечеринки.
Он вытирает плечи, грудь, на которой у него слегка завиваются волосы.
— Ты бы пошёл, если бы они тебя пригласили?
— Перестань, — фыркает Билл. — Политика здесь не при чём. К тому же, ты в ней не разбираешься.
Джуит перекидывает полотенце через голову и вытирает спину.
— Чтобы не хотеть себе смерти, в политике разбираться не надо. Придурковатый сукин сын думает, что это его новый фильм, что ружья — реквизит, пули — холостые патроны, а бомбы — пиротехническое хозяйство. Он верит в Хороших Парней и Плохих Парней. Он втянет нас в войну.
Джуит ставит левую ногу на крышку унитаза, вытирает стопу, лотом точно так же вытирает и правую. — Я не хочу воодушевлять его.
— Господи, но это же просто вечеринка.
Билл ставит кружку на край ванной.
— Думаешь, все, кто придёт, будут за него голосовать? Чёрт возьми, да они просто придут посмеяться, послушать музыку, выпить, просто во всё это окунуться.
— Это их дело.
Джуит включает фен. За звуком фена он не расслышал, что Билл ответил, если ответил вообще. Волосы высыхают, и он выключает фен, причесывается, обходит Билла, чтобы снять домашний халат с крючка на двери ванной.
— Как бы там ни было, по субботам я ухаживаю за Сьюзан. Он одевает халат и туго затягивает пояс.
— Ты знаешь.
— Ради такого ступая ты мог бы один раз съездить к ней в пятницу, — говорит Билл.
Джуит берёт кружку с кофе и выходит из ванной. Билл поспешно идёт за ним.
— Сьюзан, Сьюзан. Подумай хотя бы один раз обо мне.
— Я всё время думаю о тебе. — Джуит достаёт из холодильника четыре яйца, масло и прозрачную упаковку бекона. — Как обычно.
— Ты же сам говоришь. — возражает Билл, — что там будет тысяча людей. Никто не станет тебя ругать за его политические взгляды. Тебя вообще никто в такой толпе не заметит. — Но я буду замечать себя сам.
Джуит видит на плите кружку Билла, наполненную кофе. Он переставляет её на обеденный стол.
— Билл, я не могу пойти на этот банкет. Ты иди, если хочешь. Возьми приглашение и скажи им, что ты — это я. Швейцару это без разницы.
— Идти одному? Чёрт побери, да я везде теперь один. Ты нигде со мной не бываешь. Я не хочу идти один. Я хочу пойти с тобой. Ты же знаменитость.
Джуит отделяет друг от друга холодные жирные полоски бекона. Они отлепляются друг от друга весьма неохотно. Так и хотят остаться похожими на нелепое кружево. Он смотрит на Билла и бросает ему с улыбкой: — А ты очень красив, когда злишься.
Билл кричит не своим голосом и швыряет в него кружкой с кофе. Она пролетает в ярде от головы Джуита, расплескивая кофе по всей кухне, и приземляется невредимой в углу. Билл сорвался. Строгим голосом он выкрикивает из спальни: «На меня можешь не накрывать». Он снова появляется в дверях кухни, надевая свою старую хлопчатобумажную рабочую шотландку — в зелёную, жёлтую и коричневую полоску.
Мне не нужен твой завтрак. Не хочешь быть со мной? Ладно, я тоже не хочу быть с тобой. — Голос его дрожит, в глазах блестят слёзы. — Не хочу тебя ни видеть, ни слышать.
На этот раз он забывает манерно развернуться. Он шагает прочь.
Я иду на работу, — кричит он из гостиной, и хлопает входной дверью.
— У тебя сегодня выходной, — говорит Джуит в пустоту.
Он открывает шкафчик для щёток. Он завален всяким хозяйственным хламом. Джуит вдыхает терпко пахнущие частицы моющего порошка. Он отвязывает с крючка голубую губку на длинной рукоятке.