Синдром самозванки, или Единственная для Палача (СИ) - Рокко Джулия. Страница 16

— Ты пришла сюда далеко за полночь, чтобы попялиться?

— Слава Богу! — всплеснув руками, воскликнула я. — Это ты! А то я испугалась, что ты умер, а твое тело занял дух какого-то незнакомца.

Рэт выгнул удивительно черную по сравнению с темно-русой шевелюрой бровь. Серые, с сизыватым отливом глаза странно замерцали. Словно его позабавила моя реакция.

— Говори, что хотела, и убирайся, — вновь демонстрируя, что он — это он, поторопил Лорд.

— Я сейчас заплачу. Как хорошо, что в мире есть хоть что-то неизменное.

— Ты испытываешь моё терпение, Реджи.

Реджи он меня называл, только когда я раздражала его особенно сильно. Ну и ещё при отце, поддерживая игру в «племянника».

— Ладно. — Я выдохнула, понимая что терпение главы Тайного Приказа и вправду испытывать не стоит. — Понимаешь… Ой! — испуганно прикрыла рот ладонью.

До меня вдруг дошло, что я самопроизвольно перешла с Рэтборном на «ты».

Что самое поразительное, он не то что не придушил меня за это на месте, но даже не одернул. Отчего-то подобное открытие жаром разлилось по телу и, наверное впервые за свою взрослую жизнь, я покраснела отчаянно, совсем как юная наивная девчонка.

— Продолжай. — Голос Уркайского звучал привычно невозмутимо.

Он отпустил дверь, оставив проем достаточно широким, дабы было удобно видеть друг друга, и вальяжно сложил красивые жилистые руки на мощной груди.

— Уже которую ночь подряд меня преследует то ли писк, то ли плач. Я совсем не могу спать. Я не понимаю, что происходит. Вдруг это какое-то проклятие вашего сумасшедшего дома? Я устала. Мне страшно. Можно, я переночую с тобой?

Поток почти бессвязной, пропитанной паникой и усталостью речи буквально выплеснулся из меня. Однако последней просьбе я всё же была удивлена так же, как и Лорд. Если не больше. Получилось что-то в стиле: «Мы так хотим пить, что переночевать негде». Было боязно даже предположить, какая реакция последует за подобной выходкой.

Секунд тридцать, которые ушли у Рэтборна на принятие решения, тянулись медленно, словно подзаветренная сгущенка. Я молча стояла, босая, на холодных полированных плитах пола, в коконе из зачем-то прихваченного с собой одеяла и ждала.

Одно небрежное движение руки и дверь распахнулась шире. Рэт развернулся и ушёл куда-то вглубь комнаты. Не слишком любезное приглашение войти, но и на такое я не рассчитывала.

Медленными шажками, походкой кроткой гейши, ноги сами внесли меня в спальню Лорда.

Логово самого грозного и влиятельного из всей пятерки братьев Уркайских оказалось на удивление небольшим и, несмотря на некоторую общую угрюмость, уютным. В интерьере преобладали в основном темные тона, вызывая ассоциации с некой тайной пещерой, задекорированной дорогим текстилем, и спрятанной в недрах какой-нибудь зачарованной скалы.

Я с любопытством завертела головой, ловя себя на мысли, что во многом такому восприятию способствовал потолок, неожиданно каменный и серый.

Сама спальня, выражаясь современным языком, была выполнена в открытой планировке и визуально делилась на две части — зону отдыха и, собственно, место для сна.

Зона отдыха начиналась прямо от порога и могла похвастаться двумя низкими длинными диванчиками, стоящими друг напротив друга вблизи небольшого мраморного камина, в котором сейчас умиротворяюще потрескивало голубовато-зеленое магическое пламя.

Между диванчиками стоял традиционный лакированный столик из красного дерева, сверху хрустальный кувшин и такие же бокалы. На узкой каминной полке возвышалась батарея массивных бронзовых канделябров. Стены, обитые деревянными панелями и черно-коричневым шёлком, были девственно пусты. Никаких наряженных в золоченые рамы зеркал, гравюр или картин. Даже люстра под потолком на двадцать маг-свечей выглядела просто и вполне могла освещать какую-нибудь затрапезную таверну. Черные кованые дуги метала смотрелись практично и непритязательно.

Чуть поодаль у одного из двух окон стоял солидный, не лишенный индустриального шика секретер. По каким-то незначительным признакам было заметно, что им часто пользуются. Вдоль другого окна тянулся узкий длинный стол, на котором высились разномастные стопки книг и скрученных в рулоны бумаг. Сразу становилось понятно, что глава Тайного Приказа — один из тех классических трудоголиков, кто привык брать работу на дом. Учитывая крайне отталкивающий характер его профессиональной деятельности, не слишком-то здоровая привычка.

Как я узнала из сплетен на кухне, столь высокую в королевстве должность Рэтборн занимал уже без малого лет десять. В его обязанностях числились вопросы внешней разведки и внутреннего политического сыска. Если говорить по-простому, то он безостановочно варился в бульоне из шпионских диверсий, потенциальных терактов и заговоров всевозможных мастей. При таком образе жизни параноиком с замашками садиста быстро стал бы и вполне себе нормальный человек. Впрочем, до нормальности всем мужчинам рода Уркайских всё же было очень далеко.

Наконец, в дальнем от входа углу, за высокой плетеной ширмой располагалась кровать. Вполне себе обычная. С высокой прямоугольный спинкой, туго чем-то набитой и обтянутой коньячного цвета кожей. Никаких резных столбиков или настенных конструкций с ярусами ткани, которые в особняке было принято лепить практически над любым спальным местом, а то и просто так, в комнате Рэта ни оказалось. Похоже, наличие гигантского пылесборника над головой его не прельщало. В этом мы с ним сходились. Иногда, в особенно тяжелые маятные ночи я даже начинала видеть кошмар, в котором бесконечные метры балдахина вдруг падали на спящую меня, побуждая отчаянно барахтаться, пытаясь скорее вырваться из этого тряпичного плена.

Видимо, не зря в своей прежней жизни я предпочитала светлые стены, простую белую мебель, крупные зеленые растения и природные материалы в декоре. Ничего тяжеловесного и монументального. Просторный, наполненный воздухом и светом интерьер. Полная противоположность того, что встретило меня на новом месте жительства в Андолоре. Привыкнуть к такой перемене было сложно. Иногда мне казалось, что высокие мрачные стены оживают и начинают медленно сдвигаться, намеренные во что бы то ни стало превратить меня в этакий сдобный блинчик.

Хронические приступы клаустрофобии я не заработала лишь чудом. Адаптация к новым реалиям не была легкой, хотя, возможно, кто то бы и сказал, что мне повезло не оказаться на улице или не попасть в какое-нибудь место похуже. Наверное, осознание этого и помогло мне в конце концов привыкнуть в том числе и к угнетающей мрачной обстановке особняка.

И вот, когда жизнь, казалось бы, наконец хотя бы немного наладилась, я освоилась и даже обрела друзей, всё достигнутое грозил разрушить этот вынимающий душу невыносимый плач!

— Это что, молоко? — спросила я после того, как, должно быть с минуту, таращилась на столик с кувшином.

Последний был наполнен какой-то подозрительно знакомой на вид белой жидкостью. Увидь я такое на кухне, ни секунды бы не сомневалась что передо мной. Но заподозрить здоровенного брутального мужика, носящего среди своих врагов прозвище Палач, в том, что он балуется перед снов парным молочком… я так сходу как-то не решалась.

— Молоко, — совершенно будничным тоном подтвердил Рэт.

— А-а-а? — несколько растерялась я и, дабы как-то выкрутиться, попросила: — Можно и мне тогда стаканчик?

Не соизволив мне ответить, Рэтборн молча подошел к своей кровати. Поднял лежащую на ней раскрытую книгу и отложил в сторону на прикрытую ширмой прикроватную тумбу. Затем не спеша улегся, накрывшись одеялом по пояс.

Я шумно сглотнула, ошеломленная видом красивого полуголого мужчины, видимо, ожидающего меня в постели.

— Наверное, я лучше тут на диванчике прилягу, — мысленно отвешивая себе подзатыльники за глупость, неуверенно протянула и снова отчаянно покраснела.

Боже, да когда же это закончится? Что я, в конце концов, невинная институтка?! Но мой организм упорно игнорировал здравый смысл и десятилетие активной сексуальной жизни, продолжая реагировать на Рэтбона так, словно только сейчас достиг половой зрелости и впервые увидел пышущего тестостероном самца.