Зеркало - Ольсберг Карл. Страница 10

Он проехал три остановки и вышел на станции "Вандсбек Маркт", прогулялся по торговому центру "Кварри". где прежде несколько раз бывал вместе с мамой. В подобных помещениях у него обычно сразу начиналась клаустрофобия. Теперь Зеркало помогло победить страх. Энди даже мог закрыть глаза и позволить камере направлять себя: "Вперед… теперь прямо… внимание… надо остановиться… вперед".

— Что ты делаешь?

Энди открыл глаза и увидел прямо перед собой миловидную девушку на пару лет моложе его. У нее были большие глаза и темные волосы кофейного оттенка, рассыпавшиеся по плечам. Веснушки делали ее еще симпатичней. И на ней были очки. Энди сразу заметил маленький объектив камеры на левой дужке и клипсу наушника.

— Я исследую эту планету, — сказал он, но быстро понял, насколько глупо это звучит. Она улыбнулась, но так мимолетно, словно боялась признаться себе, что ее позабавил ответ. Энди услышал комментарий Зеркала: "Любопытство… радость… удивление".

— У тебя тоже есть Зеркало? — спросила она.

— Ну да, это же очевидно!

Выражение лица незнакомки тут же изменилось.

"Разочарование", — услужливо сообщило Зеркало.

— Попроси у нее прощения за грубый ответ.

— Что? — переспросил Энди.

— Что? — переспросила девушка.

— Извини.

— У тебя синдром Аспергера, — сказала девушка.

На мгновение Энди потерял дар речи.

— Откуда ты это знаешь?

— Мое Зеркало сказало. Оно говорит, что люди с Аспергером иногда говорят смешные вещи.

— Что я такого смешного сказал?

— Не знаю.

— А откуда твое Зеркало знает, что у меня синдром Аспергера?

— Думаю, твое Зеркало рассказало моему.

Энди достал из чехла на поясе свое устройство и встретился глазами с собственным изображением.

— Ты сказал ей, что у меня Аспергер?

— Пригласи ее выпить с тобой чашечку кофе, — ответил зеркальный двойник.

— Но я не люблю кофе.

— Она любит кофе, — терпеливо пояснило Зеркало.

Энди посмотрел на девушку. Она взглянула на него в ответ. Даже без подсказки он смог заметить, что она заинтригована и немного удивлена.

— Хочешь выпить со мной чашечку кофе? — спросил он.

— Почему бы нет.

Они пошли в кафе на первом этаже торгового центра. Она заказала капучино, а он — чай с лимоном. Потихоньку завязался разговор. Сначала Энди было очень тяжело, но Зеркало помогало ему, когда он не знал, что сказать. Неожиданно для себя Энди вдруг понял, что больше не нуждается в подсказках. Ему становилось все легче и легче поддерживать разговор. Девушку звали Виктория, ей было восемнадцать лет, и она еще училась в школе, в выпускном классе. Она хотела стать букинистом.

— Букинистом? Кто в наше время мечтает стать букинистом? — удивился Энди.

— Я, — ответила она. — Я люблю книги.

У Энди был ридер, и он очень любил читать, правда, исключительно электронные тексты. Но все же признавал, что в бумажных книгах есть определенное очарование. У мамы было много таких, в основном любовные романы. Энди даже пытался один прочесть, но уже после первых страниц отказался от этой идеи, так и не сумев понять, что люди находят в подобной литературе. Он предпочитал научно-популярные книги, особенно по математике и информатике.

— Почему ты играешь в фэнтезийную онлайн-игру, если вообще не интересуешься фэнтези? — спросила Виктория, оказавшаяся поклонницей книги "Властелин колец".

— Потому что я хорошо понимаю этот мир, мир "Уолд оф Визадри".

Виктория была права: его никогда особенно не интересовало, как выглядели орки или лесные разбойники. Онлайн-мир завораживал его своей предсказуемостью. Он знал, что должно произойти, когда он применит, например, заклинание бури к группе гоблинов. И примерно представлял уровень воздействия, например, какой ущерб наносит молния или ледяной вихрь, какой класс брони у противников, сколько у них осталось жизненных очков, какова вероятность того, что гоблин выдержит несколько ледяных вихрей. Когда он объяснял все это Виктории, Зеркало прервало его, заметив, что ей стало скучно, и посоветовало сменить тему.

Они просидели в кафе больше часа, и он рассказал так много всего, как не рассказывал обычно и за неделю. Внезапно, будто спохватившись, он спросил:

— А почему ты, собственно, разговариваешь со мной?

Она посмотрела на него несколько растерянно.

— Это твое Зеркало велело тебе задать такой странный вопрос?

— Нет, я просто удивлен. Со мной мало кто разговаривает и уж точно не так долго.

— Ты… тихий, — сказала она.

— Я тихий?

Он заговорил чуть громче, решив, что она не очень хорошо слышит.

Она покачала головой.

— Нет, я имею в виду не твой голос, а твое лицо.

— Мое лицо тихое? — переспросил Энди. Он надеялся, что Зеркало объяснит ему, что Виктория имела в виду, но оно молчало.

— Не знаю, как сказать… Я очень восприимчива к эмоциям, к выражению лиц. Мама говорит, что я очень чувствительна. Люди быстро утомляют меня. Мне очень тяжело быть на публике. Все смотрят на меня и как будто кричат на меня глазами. Ты понимаешь, что я имею в виду?

— Нет.

— Во всяком случае, ты другой. У тебя спокойное лицо.

— Я ничего для этого не делаю. У меня синдром Аспергера.

— Да, я понимаю. Но я считаю, что это прекрасно. Ты совсем другой. Я могу говорить с тобой без напряжения.

Никогда и никто не говорил Энди ничего подобного. Он искренне не знал, что на это ответить. Он снова ждал, что Зеркало даст ему подсказку, но оно оставалось немым. Энди тоже молчал.

— Мне пора идти, — сказала Виктория. — Ты хочешь быть моим другом?

— Что?

Она хихикнула, и ему это не понравилось.

— Я имею в виду, конечно, в зеркальной сети.

— Да.

Она провела рукой по экрану своего устройства.

— Подтвердить заявку в друзья от Виктории Юнг-ханс? — спросил у Энди его собственный голос.

— Да, — ответил Энди.

— Виктория Юнгханс у тебя в друзьях.

— Где мои деньги? — спросил Майк.

Майк ростом был меньше Джека, и на самом деле звали его Мигель. Он был из тех мексиканцев, которые очень не любят вспоминать про свои латиноамериканские корни.

— Я уже объяснил тебе, Майк, — сказал Джек, стараясь скрыть нервозность. — Меня ограбили. Я признаю, что допустил ошибку. Я все исправлю. Но я не волшебник и не смогу вернуть дурь.

Майк повернулся к Ронни, черному гиганту, обладавшему мускулатурой племенного быка и его же ай-кью.

— Я что-то не расслышал. Он сказал, где мои деньги?

— Нет, Майк, не сказал.

— У меня нет твоих денег, но я их достану. Дай мне неделю!

— Неделю? — спросил Майк таким голосом, словно Джек только что попросил разрешения трахнуть его подругу. — Я что, похож на Федеральный резервный банк Сан-Франциско? Думаешь, я чертов банковский клерк, чувак? Тот, который тратит своё время на то, чтобы выдавать кредиты? Ты так думаешь?

— Нет, Майк. Я никогда не был в долгу перед тобой. Ты это знаешь. То, что случилось, исключение из правил.

— Ага, исключение, — Майк кивнул. — Понятное дело, паршивое исключение! И ты теперь наверняка ожидаешь, что я тоже сделаю исключение и не накажу тебя за твою глупость, не так ли?

— Я… я… прошу тебя только дать мне немного времени, чтобы я мог исправить свою ошибку.

Майк кивнул.

— Ладно. Ты его получишь. Я дам тебе неделю, потом я хочу вернуть свою тысячу и еще двадцать процентов.

— Спасибо, Майк! — Джек вздохнул с облегчением.

— Но прежде мне нужно преподать тебе еще один маленький урок. Ронни и Чаз, оставьте нас на минутку.

Двое телохранителей Майка покинули помещение, расположенное в укромной части стрип-бара, одного из многочисленных заведений, которые Майк использовал для отмывания денег.

— Какой урок? — спросил Джек, не в силах сдержать дрожь в голосе.

— Джек, как давно ты работаешь на меня?

— Почти семь лет.