Рискованный маскарад, или Все его маски (СИ) - Лемармот Соня. Страница 72

Гвен встала, и верный Пум-Пуф, лежащий у ее ног, тоже вскочил. Она присоединилась к мужу, и они оба начали наблюдать за экипажем.

— Ну вот, я, кажется, сглазила, — с принужденным смехом произнесла Гвен. — Кто-то приметил наше место!

Генри выпрямился и скрестил руки на груди:

— Ну уж нет! Кто бы это ни был, — здесь ему делать нечего! Берег большой! Так что пусть убирается ко всем чертям!

— Генри! — мягко упрекнула его Гвен, хотя в глубине души совершенно разделяла его возмущение и гнев.

Это было их тайное место, найденное Генри четыре года назад. Они приезжали в Бат обычно на месяц, но общий пляж, кишащий прогуливающимися и принимающими ванны, их не привлекал. Им хотелось уединения и покоя, и вот однажды Генри, совершавший верховую прогулку вдоль берега, нашел этот милый уголок под скалой. С тех пор они ежедневно в хорошую погоду приезжали сюда с утра, отсылали Джозефа с каретой в город, и уезжали обычно только на закате. И вот — их мир и покой нарушены какими-то незваными пришельцами!..

— Может быть, проезжающие просто захотели полюбоваться красивым видом, и сейчас уедут, — с надеждой произнесла виконтесса. Но тут, вопреки ее горячим ожиданиям, всадник спешился и направился к карете. Он распахнул дверцу и протянул руку кому-то в экипаже. Через мгновение из-за его спины показалась большая женская шляпка с вуалью.

— Никуда они не уедут, — мрачно констатировал Генри. — Смотри, теперь этот господин с лакеем корзинки для пикника достают. Они именно сюда, и надолго.

— Да еще и с детьми, — вздохнула его жена, глядя, как горничная, держащая на руках маленькую девочку в пышном сиреневом платьице, пытается угомонить мальчика лет четырех, подпрыгивающего от нетерпения. — Что за неразумные родители! Ведь здесь дует такой сильный холодный ветер! Они же простудятся в один миг!

Генри не мог не улыбнуться ее словам, ведь пять минут назад она утверждала обратное. Но настроение его все равно было испорчено, он мрачно смотрел на семейство, собравшееся бесцеремонно вторгнуться в их с Гвен райский уголок.

Между тем, Пум-Пуф, тоже, по-видимому, крайне недовольный, сорвался с места и помчался вверх по тропинке, поднимающейся к дороге.

— Пуфик! — крикнула Гвен. Но он не остановился.

— Наш маленький верный страж, — сказал Генри. — Сейчас он им задаст!

Но, к удивлению супругов, песик не стал облаивать пришельцев, наоборот, он вертелся у их ног, безостановочно работая хвостиком, будто выражая счастье от встречи.

— Что это с ним? — с недоумением спросила Гвен.

Но Генри уже понял, почему Пум-Пуф так ведет себя, к тому же, он увидел лицо отца семейства.

— По-моему, милая женушка, ты напрасно расстроилась! — промолвил он. — Ты так долго мечтала об этой встрече!

— Мечтала? Что ты этим хочешь сказать? — Гвен прищурилась. — О, Боже мой! Это же Беркширы! — радостно воскликнула она, всплеснув руками.

***

Саймон и Ева были еще более раздосадованы тем, что их место занято. Солнце било им в глаза, и они не могли разглядеть находившихся внизу людей. Но само присутствие здесь чужаков вызывало в Саймоне негодование. Они с женой так долго мечтали оказаться здесь! И вот, наконец, вырвались из столицы, приехали сюда, — а тут уже расположились какие-то неизвестные!

— Я разберусь с ними, дорогая, — пообещал Саймон жене. — Они живо отсюда уберутся.

Ева успокаивающе положила руку ему на плечо.

— Прошу тебя, сохраняй хладнокровие. Ради детей и меня.

— Ты и сама расстроена.

— Я уверена, нам уступят наше место, и нам не придется ссориться. Ведь у нас двое детей и, если эти люди достаточно хорошо воспитаны, они с готовностью поищут другой укромный уголок.

— Они могут сказать, что приехали сюда первыми, — с сомнением в голосе ответил Саймон. — Смотри, у того мужчины внизу слишком угрожающая поза. Не похоже, что он окажется таким уж покладистым. Ничего, я с ним разберусь.

— Только не вступай в драку, умоляю… Но что это? Пум-Пуф? Как он здесь оказался?

Песик подбежал к Еве и начал прыгать у ее ног, весело виляя хвостом.

— Кажется, я догадался, откуда он взялся! — сказал Саймон, и широкая улыбка озарила его лицо. Он обернулся к сыну: — Филипп, здесь твоя крестная!

— Где, где? — завопил мальчуган, прыгая едва не выше своего роста.

— Там, внизу, под скалой. Сейчас мы спустимся к ней и ее мужу. Ева, смотри под ноги, осторожно, тропинка довольно крутая. Мэри, дайте мне Еву, я сам ее понесу. Филипп, не беги так, упадешь!

И все семейство двинулось вниз, к морю, навстречу старым друзьям…

***

Через полчаса они решили пройтись по пляжу. Горничная осталась с малюткой Евой под скалой, Филипп и Пум-Пуф бежали наперегонки прямо по кромке воды, а пары Беркширов и Мандервилей разделились: впереди шли Ева с Генри, позади — Саймон с Гвен.

— Рад за тебя и Генри, — сказал Саймон.

— Ты о чем?

— О вашем положении, прекрасная виконтесса.

— Господи, не успела я сказать Еве, а она уже успела тебе сообщить?

— У нее нет от меня тайн, — гордо произнес Саймон. — А такую прекрасную новость она тем более не могла носить в себе долго.

— Как женщине жить без тайн? Это неинтересно! — с лукавой усмешкой протянула Гвен.

— Ты хочешь сказать, что у тебя они есть?

— Что ты! И захотела бы — не смогла бы их иметь. Генри такой проницательный! Видит меня насквозь.

— Не верится. Он так в тебя влюблен, а влюбленные мужчины обычно слепы и беспомощны, как новорожденные котята.

— Генри не такой. Он любит меня, но знает мои недостатки и слабости.

— Помнится, их у тебя было немало, — слегка уколол ее Саймон.

Она надулась:

— Можно подумать, ты всегда был столь безупречен, граф Беркшир! Знали бы в палате Лордов, где ты с таким высокомерным видом заседаешь, твое бурное прошлое!

Саймон рассмеялся:

— Гвен, да там все такие! Большая разбойничья шайка, только члены ее в напудренных париках и увешаны золотыми цепями. Атаман Джек Гром и его бандиты были невинными детьми по сравнению с этими лордами.

— Слава Богу, мой муж избавлен от необходимости принимать участие в этих заседаниях.

— Я тоже появляюсь там не часто, — хмыкнул Саймон. — Меня бесят эти чванливые рожи и пустые разглогольствования.

— Генри говорил, что ты купил несколько торговых кораблей? И даже будто бы собираешься плавать сам? — поинтересовалась виконтесса.

— Да, купил. Естественно, официально я не владелец: аристократ, занимающийся торговлей — это неприемлемо. А что касается того, что я собираюсь уйти в плавание… Может быть. Я очень люблю море. Благодаря тебе, кстати.

— Что значит — благодаря мне? — удивилась Гвен.

— Я бы не узнал, что это значит — плавать в открытом море, чтобы соленый ветер бил в лицо, если б ты меня в свое время кое-куда не отправила.

— Не вспоминай, прошу тебя!

— Я не в укор тебе. Прости. Так вот, море — моя страсть. Вторая, после Евы и детей, конечно. И я бы хотел вновь оказаться на палубе корабля, командовать судном.

— А что на это говорит Ева?

— Она не хочет, конечно. Пытаюсь ее убедить.

— Я бы на ее месте ни за что тебе не позволила. Еще чего не хватало — ты будешь плавать неизвестно где, а жена за тебя волнуйся!

— Не вздумай, Гвен, настраивать Еву против, — посуровел Саймон.

— Как же иначе? Я как-никак ее родственница. Я обязана наставлять ее и давать ей советы.

— Ты, наверное, уже забыла, чем обернулись в свое время твои советы и вмешательство в жизнь моей жены?

Но на этот раз Гвен не обиделась, как он ожидал. Наоборот, она лучезарно улыбнулась.

— Ладно. Может, я и не буду вмешиваться. Если мы договоримся.

— О чем? — спросил Саймон, чувствуя подвох.

— Тридцать процентов от твоей прибыли в торговых делах — и я не стану настраивать Еву против твоей мечты.

— А у тебя губа не дура, как говорят в Ист-Энде, — засмеялся он.

— Ну, хорошо, пусть будет двадцать пять, — не сдавалась Гвен. — За это я обещаю тебе даже больше: я поговорю с Евой, убежу ее, чтобы она позволила тебе выйти в море.