Рискованный маскарад, или Все его маски (СИ) - Лемармот Соня. Страница 68
***
Когда лорд Корби уехал, Генри опустился в большое кресло и глубоко задумался. Он не сразу заметил Пум-Пуфа, который уселся у него в ногах.
— А, это ты, малыш, — наконец, увидел его Генри и провел рукой по голове песика. — А у меня для тебя новость. Скоро здесь появится хозяйка. И ты с ней знаком. — Пум-Пуф поднял голову и с надеждой посмотрел в глаза новому другу. Лайс вздохнул: — Нет, не та, о ком ты думаешь. Та уже не вернется.
Песик тоже вздохнул.
— Не грусти, — сказал Генри, вставая и прохаживаясь по комнате. — Знаешь что? Я и тебя возьму на свадьбу. Обещаю: кусочек свадебного пирога ты получишь!
Пум-Пуф печально отвернулся. «Нет, — говорил его вид, — куском свадебного пирога ты меня не утешишь!»
Но Генри уже взбодрился. Нет, никакой тоски и меланхолии! Свадьба с Евангелиной — именно то, что надо, чтобы навсегда выкинуть Гвен из головы. И десять дней — совсем небольшой срок, чтобы приготовить покои для будущей жены и самому выглядеть достойно на церемонии венчания. Так что дел по горло, и о всяких там баронессах некогда будет больше думать!
ГЛАВА 2
84.
— Вот уж не думал, что ты такая наседка, — проворчал Саймон, приподнимаясь с подушек и давая Гвен себя перевязать.
Его бывшая любовница открылась ему с весьма неожиданной стороны, являя все новые и новые грани своего сложного и неповторимого характера. Добросердечная Гвен. Заботящаяся о нем Гвен. Выхаживающая его Гвен.
— И эта наседка спасла тебе жизнь, прошу не забывать об этом, — беззлобно отмахнулась от его слов баронесса.
Они находились в небольшом домике, который она сняла после побега из дома Аллейна. Гвен уехала бы из Англии, но не могла же она бросить раненого Саймона, которого она с таким трудом спасла.
Джозеф, кучер, на себе вытащил Шелтона из подземного хода и отвез его и свою госпожу к своей сестре. Женщина жила на окраине большой деревни и была не слишком общительна. Это было на руку Гвен, соседи к хозяйке дома не заглядывали. Баронесса щедро платила за постой и за молчание, благо разбойничьи драгоценности были при ней.
Поначалу Гвен собиралась ехать в Лондон, но Саймон был в жутком состоянии, и ни о какой поездке и речи быть не могло. Она почти не отходила от его постели. Выхаживала, перевязывала, заплатила столичному доктору, которого привез Джозеф, чтобы тот помог спасти больного. С неделю Саймон провалялся в бессознательном состоянии, а потом очень медленно пошел на поправку.
— Ты отправила письмо Еве? — Эту фразу он повторял каждый день, с тех пор, как пришел в себя. И вот опять.
— Нет. — Поначалу она пыталась юлить, чтобы не волновать его, но теперь ответила прямо.
— Почему, черт побери?! Ты все-таки что-то от меня скрываешь? Что-то с Евой? — Он впился в нее горящим взглядом.
— Успокойся, с ней все в порядке, и скоро мы к ней отправимся, — утешила его Гвен. Она точно знала, что с племянницей ничего не случилось. По ее поручению Джозеф отправился к замку Корби и выяснил, что Ева вернулась к отцу живая и здоровая.
Но Саймону было мало такого ответа, он потребовал объяснений, и тогда Гвен не выдержала и вспылила:
— Как ты не понимаешь, что это я во всем виновата? Лорд Корби наверняка мечтает меня повесить! Думаешь, Лайс не рассказал ему, кто отдал Еву Аллейну?
— Ты ведь помогла нам…
Гвен лишь усмехнулась в ответ. Она помолчала и добавила:
— А кто об этом знает? Ты? Корби не простит мне этого. Я бы на его месте не простила бы. И я вовсе не хочу встречаться с Лайсом и его людьми.
— Я расскажу, как ты спасла нас.
— И они поверят слову бывшего каторжника? — хмыкнула Гвен.
В ответ Саймон так на нее посмотрел, что она замолчала и отвернулась.
— Они поверят слову сына графа Беркшира, — жестко сказал он. Он, кажется, не сомневался в этом. Но Гвен вовсе не была в этом столь уверена…
***
Она потеряла счет дням, но, по ее расчетам, прошел примерно месяц с тех страшных событий в доме маркиза. Зато за это время Саймон вполне поправился и мог уже вставать с кровати.
Когда Саймон пришел в себя, она все ему рассказала. И о своей жизни с маркизом, и о том, что это она отдала его и Еву на расправу Аллейну. Она каялась, просила прощения. Саймон сказал, что прощает, вот только саму себя Гвен простить не могла. Теперь она удивлялась, что смогла придумать этот чудовищный план, да еще и воплотить его в жизнь. Хвала Господу, что и Саймон, и Ева остались живы!
Шелтон, в свою очередь, поведал ей о том, что узнал в подвале от Аллейна про своего отца и лорда Корби. Гвен этому не удивилась, лишь в очередной раз прокляла маркиза.
А вообще между Гвен и Саймоном установились вполне дружеские отношения, правда, приправленные ноткой язвительности, будто спасающей от неловкости. Давно уже прошли былые чувства, сердца их были заняты, и непонятно становилось, откуда бралась эта неловкость. Впрочем, они легко справлялись с ней, подначивая друг друга.
Гвен до сих пор не верилось, что она свободна.
Свободна! Аллейна нет! Не нужно больше бояться, терпеть боль, ненавидеть. Его нет. Ее мучитель сдох! Да, сдох, как поганая крыса, которую прибили кочергой!
Она надеялась начать в Лондоне новую жизнь, но теперь ей придется уехать из-за лорда Корби и Лайса.
Генри… Так больно было думать о нем… Он видит в ней преступницу… А разве он ошибается? Если бы он только знал, что толкнуло ее на все это…
Гвен пыталась не думать о нем, забыть. Но он занозой сидел в сердце, тупой болью напоминая о себе. Она пыталась вытравить чувство к нему, пыталась возненавидеть, презрительно называла его про себя «лицемерным чистоплюем». Ничего не помогало. Он был сильным и благородным, а она — недостойной его лицемерной тварью.
Ничего, пройдет время, и боль утихнет. Она забудет Генри Лайса. Она уедет в другую страну, может быть, будет путешествовать, а, может, встретит мужчину и выйдет замуж, родит ребенка, наконец заживет спокойной жизнью…
Все наладится. Все обязательно будет хорошо.
85.
Саймон в очередной раз сморщился, проклиная про себя карету и ухабы. Он предпочел бы ехать на лошади, но понимал, что еще слишком слаб для таких прогулок.
Он ехал к Еве!
От нетерпения ему не сиделось на месте, а сердце в груди то заходилось в нервном стуке, то, наоборот, стучало через раз.
— Я ведь говорила, что нужно было еще подождать, — проворчала сидящая напротив Гвен, видя, как Саймон то морщится, то судорожно втягивает в себя воздух.
— Рана меня беспокоит сейчас меньше всего, — отмахнулся от ее заботы Шелтон. — Моя бедная жена с ума сходит, ломая голову, куда же я пропал. Просил же послать ей письмо!
— И я сотню раз тебе объяснила, почему не могу это сделать! — огрызнулась баронесса.
— Отослала бы и ехала бы себе куда собиралась. Что тебя здесь держит?
— А вместе с посыльным обратно прибыл бы Лайс! Думаешь, он дал бы мне уйти? — взвилась Гвен и обиженно отвернулась к окну.
Саймон помолчал и спросил уже более миролюбиво:
— Зачем тогда ты едешь со мной в замок Корби? Надеешься, тебя не узнают в таком виде, Гевин? — И губы его растянулись в издевательской улыбке.
Саймон окинул взглядом фигурку баронессы, облаченную в мужской костюм и закутанную в плащ. На голове Гвен был парик с белыми аккуратно завитыми локонами и украшенная перьями треуголка.
Все утро он потешался над новоиспеченным «Гевином», отчасти мстя за Сюзи. Гвен это понимала и терпеливо сносила все насмешки.
— Я не собираюсь ехать в замок. Высажу тебя неподалеку, сам доберешься, надеюсь.
— Доберусь, конечно. Только к чему тогда весь этот маскарад?
— А если мы кого-нибудь повстречаем по пути и меня узнают?
Саймон лишь хмыкнул в ответ, потешаясь над ее страхами.
— Знаешь, у меня есть дело в замке, и тебе придется мне помочь, — прервала молчание Гвен.
Саймон перестал ухмыляться и демонстративно приподнял брови.