Лелька и ключ-камень (СИ) - Русова Юлия. Страница 50

Свадьба та удачи семье не принесла. Сперва умерла в поздних родах графиня, потом сестренок молодого мужа лихоманка забрала, а у старого графа сердце не выдержало. Осталась Амалия с мужем вдвоем, вскоре дочку родила. А только привороженные долго не живут, не может человек с половиной души жить. Так что и молодой граф на этом свете не задержался. Так и пресекся род графов Навруцких, стал вместо них да под их именем ведьмовской род Зауберинг.

Бабы в нем были все как одна ведьмы, а сыновей боле не рождалось. Силы, конечно, разной, но совсем слабых не было. В мужья брали только богатых и всегда муж фамилию жены принимал. Только вот более двадцати лет назад не вышло у последней ведьмы с женихом. Наметила она себе парня из хорошей семьи, а оморочить его не сумела. Не знаю уж, что там вышло, только все богачество семья потеряла, а Ингу Навруцкую здесь боле не видали.

Лельку словно током ударило: «Да что я за дура, — подумала она. — Ведь фамилия директрисы как раз Навруцкая!».

— Суседушко, а ты не помнишь, как сбежавшего жениха-то звали?

— А и помню! Он этот род поганый ведьмовский пресек, так что век ему благодарен буду. Звали его Владиславом Граниным.

Папино имя прозвучало для девочки словно гром. Внезапно стала понятной придирчивость директрисы, ее почти ненависть к обычной ученице. «Почему ж она меня-то не извела?» — задалась вопросом Лелька.

— Дедушка, а скажи, как же она не отомстила жениху-то бывшему?

— Многого не знаю, веда, но сказывают, что там семья была не из последних магов. И сам этот Владислав, и батюшка его в защите очень хорошо понимали. Так и спаслись.

Тут дверь кабинета открылась, тетя Наташа позвала Лельку. Домовик охнул и исчез в пыльном углу, оставив юной веде растревоженную память и почву для размышлений.

Тетя Наташа завела девочку в кабинет, где ее долго расспрашивали: как ей живется, есть ли у нее своя комната, свой письменный стол, не обижают ли ее. Лельке было странно слышать подобное, сейчас она воспринимала семью тети как свою собственную, а ведь в семье бывает всякое, да и совсем не обязательно иметь отдельный стол или тумбочку. Мысли о семье крутились в ее голове и позднее, когда Наталья, закончив дела в опеке, отправилась с племянницей к той на квартиру. Надо было посмотреть, в каком состоянии оставили комнаты прежние арендаторы, познакомиться с новыми. Следующий день планировалось потратить на покупки. Лелька подросла и уже не выглядела ребенком, девочку стоило приодеть, тем более что деньги для этого можно было взять в банке с ее счета.

Следуя за тетей, Лелька старалась мысленно выстроить всю логическую цепочку, связанную с Ингой Геннадьевной. Она ясно поняла, что директриса перенесла на нее свою ненависть к родителям, но сделать с самой Лелькой ничего не может, отец как-то позаботился об этом. И тут Лелька встала прямо посреди улицы. Она поняла, что ведьма, не имея возможности сделать ей что-то своими руками, решила воспользоваться Ириной.

Лелька была слишком неопытной, ей и в голову не пришло, что Ирина, при всех ее «закидонах» способна умышлять зло на часть своей семьи. Она не понимала, что сестра ее семьей насчитает и ничего плохого в своих планах не видит. Леля была уверена, что Инга учит Ирину ведьминским штучкам в надежде на то, что сестра, не зная ведовской "техники безопасности” навредит себе или окружающим. Девочка твердо решила по приезде поговорить с сестрой на эту тему, а пока отодвинула эту мысль подальше и принялась смотреть по сторонам.

Город действительно притягивал разную пакостную нежить. Вот мать кричит на ребенка — у нее на плече сидит довольный злыдень и аж раздувается от дармовой энергии. Вот бредет пьяный, опутанный радужными пузырями пьяных шишей. Видно, что от его человеческой сути почти ничего не осталось и только шиши удерживают это тело отброска под колеса или прыжка с балкона. Вот стоит серая коробка многоэтажки, опутанная пятнами крикс и туманом Нави. По мере приближения к центральным улицам таких «грязных» домов становилось меньше. Девочка решила непременно узнать причину. И среди всей этой повседневной хмари яркими багровыми пятнами боли горели объявления на столбах: «Пропала девочка пяти лет… Ушел и потерялся мальчик, четыре года, был одет в красную курточку… Не вернулась домой из школы девочка семи лет…»

Город словно давил на плечи, с хлюпаньем сосал энергию своих жителей, ничего не давая им взамен — ни здоровья, ни радости, ни удачи. Лельке захотелось стать снова маленькой, спрятаться под одеяло, где нет никаких бед, а есть только пушистый бок игрушки и ласковая мамина колыбельная. Но и одеяло, и колыбельная, и безопасность остались в прошлом.

Надо сказать, что Наталье, несмотря на то, что она не видела нежити, в городе тоже не нравилось. Она спешила закончить дела, стараясь быстрее вернуться домой. Так что всего через пару дней после приезда, заполненных новыми жильцами, покупками вещей и заказом каких-то чудо-кормов для хрюшек, семейство вернулось назад.

Когда старенький внедорожник замер перед воротами, Лелька не выдержала и выскочила наружу. Такой ее и увидел Сашка. Стройная, но вполне округлившаяся фигурка, волосы, отдающие золотом на закатном солнце, глаза то тигриные, то черные в золотистых ресницах и несколько крохотных конопушек на белой коже — еще не женщина, но уже не ребенок.

— Привет, мелкая! Как дела?

Лелька смутилась. Как многие расцветающие женщины, она не могла почувствовать своей притягательности, юной свежести, того радостного ожидания, что свойственно многим вступающим в жизнь.

— А ты не такая уж мелкая… — задумчиво протянул Сашка, провожая взглядом убегающую девушку.

С этого вечера Лелька натыкалась на Сашку везде. Он встречал ее у школы, помогал нести сумку из магазина, вылавливал на заветной опушке, срывая сбор трав. Лесавки не появлялись при постороннем, а ведь именно они знали, где в этот раз лесной хозяин дозволяет брать корешки, цветы и листья, столь нужные людям.

Лелька поначалу честно попробовала с парнем поговорить, но толку не вышло. Что уж тут себя обманывать, нравился он ей. Глядя на его кудри, чувствуя на себе жаркий взгляд черных глаз девушка таяла. Она так давно мечтала, что он ее заметит, оценит, какая она, поймет, что именно с ней он будет счастлив. Но тут же накатывали воспоминания об Ирине, о ее влюбленности, о той настойчивости, с которой она добивалась Сашку, и на душе становилось гадко. Лелька чувствовала себя предательницей. Как водится, ничем хорошим это не закончилось.

Увидев в очередной раз как Сашка идет с сестрой из леса, Ирина закатила грандиозный скандал.

— Ты, дрянь такая, чего липнешь к моему парню? Совсем стыд потеряла за чужое хвататься?!

— Я ни к кому не липну, никого не зову, а в том, что Саша себя твоим не считает, моей вины нету.

— Да ты же его просто приворожила! Ты же ведьма!

— Я приворотами не балуюсь, лучше о себе подумай. Ты что, думаешь, твои игры с крадниками никто не видит? Других тебе не жалко, себя пожалей, откат же пойдет.

— Не твое дело! Тебя не спрашивают — не лезь. Такая же воровка как твоя мать — та на чужую силу позарилась, а ты за парнями бегаешь!

Этого Лелька вынести не смогла.

— Тетя Наташа отказалась от всего сама. Не веришь — спроси у нее. И орать прекращай. Сашка — не козел на веревочке, его ни увести, ни забрать нельзя. Учила бы тебя наставница как положено, ты бы знала, чем за приворот платят, и почему веды таким не занимаются.

— Сильно умная стала?!Ничего, ворованное тебе впрок не пойдет, ты еще пожалеешь, что на мое пасть раскрыла!

— Еще раз услышу про воровство, или дурное слово о моей маме — оборву все твои крадники. И тот денежный, что ты навесила на Владимира, и тот что ты с Ксанки на Марину, Сашину родственницу перекинула, и остальные не забуду. Хочешь откаты от всего сразу? Не хочешь? Тогда нечего вопить. Сходи, поговори с матерью о силе, поговори с Сашкой. Мне тоже не сильно в радость, что он решил меня в свою коллекцию добавить. А сейчас — лучше остынь, а то обе жалеть будем.