Чудо в аббатстве - Карр Филиппа. Страница 5

— Правда твоя, — согласился Яков.

— Печален был день, Уильям, — продолжал брат Иоан, — когда ты решил уйти от нас. Но, может быть, ты поступил мудро. Сейчас твоя жизнь… Принесла ли она тебе покой, как ты желал? Ведь у тебя хорошая жена. У тебя есть ребенок.

— Я доволен, если все останется так, как сейчас.

— Ничто не стоит на месте, Уильям.

— Да, времена меняются, — печально сказал отец. — И мне не нравится то, как они меняются.

— Король жесток в своих желаниях. Любой ценой он добивается того, чего хочет. И королева должна страдать из-за той, которая теперь делит ложе с нашим монархом, чтобы нарушить наш покой.

— А новая возлюбленная короля? Что будет с ней, Иоан? Сколько она сможет владеть его сердцем и чувствами?

Они помолчали.

Потом брат Иоан сказал:

— Можно подумать, что с приходом Дитя мы все должны стать возвышенными духовно. Это совсем не так. Я помню день… июньский день, месяцев за шесть до его появления. Жара была ужасная, я вышел в сад, надеясь на прохладный ветерок с реки. Мне было тревожно, Уильям. Мы были очень бедны. За год до этого наш урожай полностью погиб. Мы были вынуждены покупать зерно. Среди нас были больные, мы не могли содержать себя. Казалось, Аббатстве впервые за двести лет пришло в упадок и мы будем голодать. И в тот день в саду я сказал себе: «Только чудо спасет нас». Я не уверен, молился ли я о чуде. Думаю, я хотел, чтобы чудо случилось. Я не просил смиренно, как просят в молитве. Я не говорил: «Святая Матерь Божья, да будет воля твоя, чтобы аббатство Святого Бруно не погибло! Спаси нас!»Я был сердит, настроение было не для молитвы. Теперь мне кажется, что дух мой был дерзок и заносчив. Я требовал чуда. И потом, когда чудо случилось, я вспомнил тот день.

— Но что бы это ни было, твои слова были услышаны. Через несколько лет Аббатство стало богатым. Теперь вы не боитесь, что оно придет в упадок. Никогда за всю свою историю Аббатство не процветало так.

— Это правда, и все же удивительно. Мы изменились, Уильям. Мы стали суетны, правда, брат Яков? Яков кивнул.

— Вы делаете много добра в общине, — напомнил им отец. — Вы ведете праведную жизнь. Может быть, более похвально помогать собратьям, чем мыкаться в размышлении и молитве.

— Я тоже так думал, но перемены-то уж очень заметны. Дитя завладело всеми.

— Я могу это понять, — сказал отец, дотрагиваясь губами до моих волос. Я желала устроиться поудобнее, но не хотела, чтобы они знали, что я слушаю. Многое в их беседе было мне непонятно, но мне нравилось слушать, как звучат их голоса, то громче, то тише, а временами я, прищурившись, смотрела на них.

— Они соперничают друг с другом, кто лучше угодит мальчику. Брат Арнольд ревнует брата Клемента, потому что мальчик чаще находится в пекарне, чем в пивоварне, и обвиняет его в том, что тот задабривает ребенка пирожными. Обет молчания почти не соблюдается. Я слышу, как они шепчутся между собой, и уверен, что о мальчике. Они играют с ним. Такое поведение кажется странным для мужчин, посвятивших себя монашеству.

— Это необычно — монахи, воспитывающие ребенка!

— Может быть, нам поселить его у какой-нибудь женщины, чтобы она ухаживала за ним? Может быть, твоя добрая жена могла бы взять его и воспитывать здесь?

Я хотела запротестовать, но вовремя остановилась. Я не хотела, чтобы мальчик был здесь. Это был мой дом — здесь властвовала я! Если придет он, люди будут замечать больше его, а не меня.

— Но, без сомнения, он предназначен оставаться в Аббатстве, — сказал отец. — Он был послан именно туда.

— Ты говоришь правду. Но мы рассказывали тебе о наших опасениях. В Аббатстве чувствуется какое-то беспокойство, которого не было раньше. Мы приобрели мирские блага, но потеряли покой. Клемент и Арнольд, как я уже говорил, соперничают. Брата Амброуза мучают соблазны. Он сказал Якову, что не может противостоять этому. Он говорит, что дьявол постоянно рядом, что плоть держит верх над его духом… Он умерщвляет плоть, но все напрасно. Он постоянно нарушает обет молчания. Иногда я думаю, он должен уйти в мир. Он находит утешение в мальчике, который любит брата Амброуза, как никого другого.

— Он дарован вам как благословение Божие. Поймите это. Аббатство было основано триста лет тому назад человеком по имени Бруно. Он стал святым; теперь в Аббатстве есть другой Бруно, и оно опять процветает, как и в начале. Этот маленький Бруно избавил вас от тревог, и ты говоришь, что он — утешение для брата Амброуза.

— Но все же он еще очень мал и ведет себя как ребенок. Вчера брат Валериан нашел его уплетающим горячие пирожки, которые он украл с кухни. Брат Валериан был разгневан. Святое Дитя — и ворует! Потом Клемент сказал, что это он дал ребенку пирожки, и Валериан заметил, как тот заговорщически подмигнул мальчику. Ты видишь…

— Невинная шалость, — сказал отец.

— Невинная… украсть… солгать?

— Но ведь эта ложь свидетельствует о доброте Клемента.

— Раньше он ни за что бы не солгал. Он толстеет. Он слишком много ест. Я думаю, он и мальчик едят вместе в пекарне. А в погребах Арнольд и Юджин постоянно пробуют свое пиво. Я видел, как они выходили оттуда раскрасневшиеся и веселые. Они даже хлопали друг друга по спине, забывая об одном из наших правил, — никогда не прикасаться к другому человеку. Мы меняемся, меняемся, Уильям. Мы стали богатыми, стали потакать своим желаниям. Мы же не для этого ушли от мира.

— Сейчас хорошо быть богатым. Но правда, у нескольких монастырей забрали их сокровища, чтобы построить королевские колледжи в Итоне и Кембридже.

— Да. Это истина и то, что говорят о слиянии мелких монастырей с более крупными, — ответил брат Яков.

— Тогда для вас хорошо, что аббатство Святого Бруно стало одним из самых больших — Наверное, так. Но мы живем в неспокойное время, и короля окружают беспринципные министры.

— Тише, — сказал отец. — Думай, прежде чем говорить так.

— Сразу видно, юрист, — ответил брат Иоан. — Но мне тревожно — даже больше, чем в тот день, когда я просил чуда. Короля замучила вдруг появившаяся совесть — он законно хочет избавиться от стареющей жены и взять ту, которую называют ведьмой и сиреной.