СССР-2061 (антология) (СИ) - Гвор Виктор. Страница 32

— Но у меня же все хорошо со здоровьем.

— Да, конечно, текущее состояние у вас удовлетворительное. Однако в экспедиции предполагаются существенные нагрузки, тяжелые даже для совершенно здоровых молодых людей.

— Вы хотите сказать, что я слишком старая, чтобы лететь в космос? — в её голосе прорезались нотки обреченности, — так? Но ведь у вас нет ограничения по возрасту. Нигде не указан предельный возраст для кандидатов. Я специально смотрела.

— Да, конечно, предельного возраста нет. Мы опираемся на разумную оценку здоровья и возможностей кандидата.

— Но у меня все в порядке с этим. К тому же на орбитальную станцию летали люди старше меня. Я смотрела в сети, все было хорошо, никаких ограничений для них не было.

— Я помню эти случаи. Но, фактически, это были туристы. С кратким пребыванием на орбитальной. Никаких долгих полетов, ограниченные нагрузки. А с Земли их постоянно вели врачи.

Сергей развел руками.

— Но ведь это не наш случай. Почти два года в космосе — это не шутка. Случись что — необходимого лечения экипаж обеспечить не сможет. Упомянутые вами туристы по возвращении на Землю, проходили курс реабилитации. А миссии предстоит высадка на поверхность, затем взлет. Серьезные перегрузки после длительной невесомости. Даже если вы останетесь в орбитальном модуле — кто даст гарантии, что экипажу не придется прерывать программу для помощи вам?

На посетительницу больно было взглянуть. С потухшим взглядом, вся сникшая, они сидела на краю кресла.

— Простите, — Сергей чувствовал себя палачом, — я не могу принять у вас документы.

— Не извиняйтесь. Я все понимаю. Вы ни в чем не виноваты.

— Если вы так интересуетесь космосом, я знаю, у нас есть несколько вакансий на станциях слежения. Это, конечно, даже не взлет на орбиту, но тоже очень нужная работа, — это звучало, как будто он оправдывается, Лихнецкий сам не ожидал от себя такого.

— Спасибо, — она внезапно тепло улыбнулась и пожала его руку, которой он протягивал документы, — в любом случае спасибо. Если совсем ничего не получится, я посмотрю ваши вакансии.

Расстроенная Екатерина Ивановна вышла из дверей приемной комиссии. Яркое весеннее солнце резануло по глазам, заставляя зажмуриться. Опустив голову и прикрывая от света рукой лицо, она спустилась по широким ступеням и повернула на аллею, обсаженную с двух сторон елями.

Недалеко от кованых ажурных ворот, где металл причудливо сплетался в контур посадочного лунного модуля, на скамейке между зеленых еловых лап сидел юноша. Низко наклонившись, закрыв лицо ладонями, с подрагивающими, будто от рыданий, плечами. Екатерина Ивановна остановилась, удивленно рассматривая фигуру на скамейке, а затем решительно двинулась к ней.

— Вам плохо?

Юноша отнял лицо от ладоней и непонимающе посмотрел на женщину. Будь здесь Лихнецкий, он бы узнал в нем поэта, отправленного восвояси.

— Вам плохо, молодой человек?

Тот что-то неразборчиво буркнул и снова опустил голову к ладоням.

Екатерина Ивановна присела на скамейку рядом с юношей и положила руку ему на плечо.

— У вас не приняли документы? Не переживайте, через неделю можете подать еще раз.

Поэт нерешительно дернул плечом, словно пытаясь сбросить чужую руку.

— Бесполезно.

— Ну, почему же? Ведь вам сказали, в чем причина отказа?

Наконец, оторвавшись от ладоней, юноша выпрямился и с обреченностью вздохнул.

— У меня нет научной программы. Да и откуда она у меня? Я поэт, — в голосе юноши удивительно сплелась гордость за себя, почти самолюбование, и отчаяние, — я не придумаю программу и за год. А она там ждет меня. Только я не прилечу к ней.

— Кто ждет?

— Муза, — юноша покраснел и отвернулся, словно сказал что-то неприличное.

Екатерина Ивановна улыбнулась и стала искать что-то у себя в сумке.

— Держите, — она протянула ему визитную карточку.

— Что это?

— Скорее, кто, — Екатерина Ивановна рассмеялась, — это мой старый знакомый, Петр Алексеевич. В прошлом неплохой биолог, но сейчас на пенсии.

— Зачем он мне? — раздраженно отозвался поэт, — он может написать программу на заказ? Так денег у меня все равно нет.

— Нет, он не станет ничего делать за вас. Что он может — это подсказать, к кому обратиться в своем институте. Там много хороших студентов, они смогут вам помочь, придумать что-то такое, что вы сможете в космосе делать вместе с ними. Что-то, что будет интересно для них. Будет ли интересно вам, я не знаю. Но свою программу вы получите.

Поэт поджал губы, всем видом выражая, что ни за что не пойдет к кому-то на поклон.

— Никто за вас работать не будет. Если хотите чего-то добиться, работайте, — Екатерина Ивановна улыбнулась и потрепала его по голове, — делайте, и у вас все получится. Старайтесь. Это же ваша мечта. Если она вас там ждет — вы должны сделать все, чтобы её достичь. Так?

Она поднялась, собираясь уйти.

— Удачи вам. И подстригитесь. Вряд ли такая прическа уместна в космосе.

Юноша еще долго сидел на скамейке, смотря вслед ушедшей женщине. И в его глазах загорались маленькие искры надежды.

На следующий день Лихнецкого прямо с порога вызвал к себе начальник приемной комиссии. Подмигнув секретарше, Сергей нырнул в кабинет Мусабаева.

— Вызывали, Юрий Талгатович?

— А, Сереженька, заходи, садись, дорогой. Чай не предлагаю, видишь, некогда, к Старику бежать надо, да.

Сергей, встав у края длинного стола, смотрел, как хозяин кабинета собирает в папку какие-то бумаги.

— Я чего тебя вызывал, не помнишь? — бывший космонавт потер переносицу.

— Нет, Юрий Талгатович, мне Леночка не говорила.

Хмыкнув, тот продолжил собирать документы.

— Ах, да. Точно. Ты же вчера на приеме сидел?

— Да, там.

— У тебя была старушка? Приносила документы?

— Была такая. Помню.

— А чего документы не принял?

— Так ведь возраст, Юрий Талгатович. Куда ей в космос? Мы молодых через одного допускаем.

— Знаю, знаю. А документы зря не принял.

Сергей удивленно поднял брови.

— Жалуются мне на вас. Говорят, нет уважения к пожилым людям. Кому, как не опытным аксакалам, помогать в нелегком деле освоения других планет, — хозяин кабинета иронично покачал головой. — Из лиги пожилых людей мне звонили. Говорят, обижаем. И энпе у нее есть, и здоровье без болячек, а мы не принимаем. Нехорошо.

Мусабаев направился к выходу, махнув Сергею рукой следовать за собой. Выйдя в приемную, глава комиссии, остановившись, развернулся к Лихнецкому.

— Так что будь добр, найди эту старушку и возьми её документы. Сам к ней съезди, уважь. А там на комиссии посмотрим, уважительно откажем.

Сергей кивнул и отправился в центр приема искать телефон неугомонной старушки.

Через неделю Старик сменил гнев на милость и забрал Лихнецкого из приемной комиссии. На радостях Сергей клещом вцепился в работу, месяц нещадно гонял монтажников и сдал четвертый блок приемке без замечаний. Старик по такому случаю без возражений отпустил Сергея в отпуск, и тот на две недели улетел на море. Отдыхал, отсыпался, не интересуясь ничем, кроме курортной жизни.

В конце июня загоревший и свежий Лихнецкий вернулся на работу, и с порога был вызван Стариком.

— Сережа, вы в курсе, что вчера было итоговое заседание приемной комиссии по «народным космонавтам»?

Старик беспокойно вышагивал взад и вперед по своему кабинету.

— Отобрали двадцать финалистов. Тех, что пойдут на общий курс обучения. На мое удивление, там есть человек десять толковых. Посмотрим, как они себя проявят, но я человек пять из них взял бы работать на орбитальную. Так что, возможно, из этой затеи будет хоть какой-то толк.

Остановившись у окна, Старик долго стоял молча, о чем-то размышляя. Лихнецкий, замерший на стуле, в недоумении пялился в монументальную спину начальства, не понимая, зачем он понадобился.