СССР-2061 (антология) (СИ) - Гвор Виктор. Страница 30

— Мой научный руководитель еще считал, что очень важно научить студента мечтать, — ностальгически усмехнулась я. — Что решение невыполнимых задач начинается именно с мечты.

— Вроде этих яблонь из старой песни, — подхватил Крамер. — Вот, например, глядя на этот апокалиптический пейзаж, кто сможет представить себе цветущие яблони? И, как наяву, почувствовать дурманящий запах осыпающихся бело-розовых лепестков?

Он так убедительно заливал про эти яблони, что я и правда будто бы почуяла тонкий, с детства знакомый аромат. Показалось вдруг, что ветер гонит по унылым красноватым холмам не светло-серую пыль с высоким содержанием минеральных слей, а облака сорванных с ветвей лепестков. И что-то зашевелилось в груди, нечто давно забытое и странно похожее на стихи, в тот миг, когда они уже готовы сорваться с кончиков пальцев в неровные строчки в блокноте или аккуратные столбики слов на экране…

— Давайте прогуляемся в одно любопытное место. Тут недалеко, — небрежным тоном предложил геолог, и все мое мечтательное настроение как рукой сняло. Что это было вообще, гипноз? Новые технологии управления сознанием? Впрочем, в этой области и старые технологии довольно эффективны. Не расслабляться!

Никольскому я сказала, как бы невзначай, о настойчивом интересе Крамера к нашему сектору. Тот, кажется, не особенно и удивился. Буркнул себе под нос «разберемся». И, поскольку особых указаний больше не поступало, на предложение «прогуляться» я согласилась. В конце концов, как показал недавний опыт, иногда это бывает полезно для процесса мышления — прекратить таращиться в журнал или на экран портативного секвенатора, и выбраться, так сказать, на свежий воздух. В среднем минус пятьдесят по Цельсию, куда уж свежее.

Место, куда притащил меня американец, находилось на «нейтральной территории» и на карте имело пока только ничем не примечательное цифро-буквенное обозначение. Однако и нам, и американцам было прекрасно известно, что в новой редакции карт ему непременно дадут какое-нибудь громкое имя. «Аномалия Буровицкого», например, раз уж именно наш Костя Буровицкий первым потерял там зонд. Потерял, конечно, не навсегда: оказавшись рядом, он смог вывести аппарат практически вручную.

Уникальная структура местных скал вместе с близкими к поверхности массивными залежами железосодержащего минерала маггемита создавала весьма неприятную для наших зондов «зону радиомолчания». К слову о важности магнитных полей, да. С этого небольшого «пятачка» невозможно было связаться ни с одной из баз. Подслушать разговор, происходящий по ближней связи, впрочем, тоже.

— Вы умная девушка, Марина, — проникновенно сказал американец, остановившись на дне оврага, покрытого необычайно яркими для марсианской поверхности красными и желтыми пятнами. — И наверняка уже догадались, зачем я вышел с вами на контакт.

— Несколько версий есть, да.

Я уже некоторое время размышляла над вопросом: что именно из стандартного оснащения скафандра можно использовать в качестве оружия? Выходило, что немногое. Даже выстрелив сигнальной ракетницей прямо в грудь противника, я смогу разве что ненадолго его оглушить. Можно, конечно, направить на него выхлоп реактивного ранца, с помощью которого я сюда и прилетела. Но атаковать шпиона, развернувшись к нему спиной — не лучшая идея.

Впрочем, с чего мне беспокоиться насчет оружия? Пожалуй, голливудские боевики стоило бы вообще запретить к просмотру, если бы это вообще было технически возможно в нынешнем всепроникающем информационном пространстве. Все-таки они порождают в голове зрителей довольно идиотские представления.

Вряд ли моей жизни что-то угрожает в таких условиях. Скорее всего, меня просто сейчас попробуют завербовать. Видимо, Крамер все-таки принял мое постоянное брюзжание за недовольство жизнью. А недовольному жизнью человеку агент противника всегда найдет, что предложить. Ну-ка-ну-ка, что ты мне предложишь, Бонд космического разлива? «Пойдем со мной в новый мир, где можно заниматься чистой наукой, не разгружая контейнеры, и где результаты экспериментов раз за разом воспроизводятся, как и должны?»

Не деньгами же меня соблазнять, после речей о том, как благоухает яблоневый цвет на Марсе по весне.

— Здесь нас не смогут подслушать, — сообщил американец.

— Зато сам факт нашего разговора прекрасно фиксируется со спутника. Об этом вы подумали?

— Насчет этого не беспокойтесь. Мои коллеги на базе уверены, что у нас с вами роман, и сейчас происходит объяснение в любви. Впрочем, есть подозрения, что и на вашей базе думают примерно так же.

— На нашей базе люди работают, а не болтают о чужой личной жизни! — возмутилась я. Несколько покривила душой, конечно: подобная болтовня неистребима. Трех десятилетий нового общества, по крайней мере, все же маловато, чтоб переделать человеческую природу.

— Если так, у меня только что стало на одну причину больше сказать то, что я собираюсь… Марина, помогите мне перебраться в СССР.

«Хитрая у него схема вербовки, однако, — одобрительно подумала я. — Хочет использовать доказательство „от противного“, что ли?»

— Я не врал, когда говорил, что заплатил большие деньги, чтоб оказаться здесь. Наши спецслужбы ничего не заподозрили: много лет в их глазах я был инфантильным мальчишкой-энтузиастом, наследником богатых родителей, что мог позволить себе увлечься космосом, не думая о средствах к существованию. И это было убедительно, потому что было правдой. Да, виноградники моей бабушки приносили отменный доход, а деловая хватка моего отца превратила нас в миллионеров. Я только не упомянул, что мой дед был русским. Айвен-Иван, меня назвали в честь него. Мои предки покинули страну в нелегкое для нее время и, как мне кажется, втайне всегда сожалели об этом. А у меня было все, о чем может только мечтать среднестатистический американский ребенок, и тогда я начал мечтать о большем. О решении заведомо нерешаемых задач, о подвиге, условий для которого не могло предоставить капиталистическое общество! Вот это томление духа, неясное и неостановимое стремление ввысь, так явно прослеживаемое в стихах русских поэтов… как знать, может его частичка осела и в моих генах?

«Мать его так, он ведь это, похоже, всерьез».

— Менталитет, записанный в генах — полная чушь, уж поверьте мне как биологу. Культурная преемственность — иное дело. Однако странный же способ вы выбрали для эмиграции! В Москву через Марс?

— Там меня достали бы наши спецслужбы. Стоило мне привлечь их внимание, точнее, мне и моим деньгами… Живьем я не доехал бы до точки назначения. Их следящими системами опутана вся планета. А так, я несколько раз слетал на Луну, убедил их в серьезности своих намерений, от меня и отстали, записав в романтические дурачки…

Из-за ближнего к нам края оврага показался робот-зонд. Оценив крутизну и сыпучесть склона, наш потрепанный «Семеныч» поджал гусеницы, выпустил длинные паучьи ноги-ходули и принялся спускаться.

Повернувшись в его сторону, я помахала рукой в камеру и показала пальцами V-образную «галочку» — универсальный знак, символизирующий, что все в порядке. Символизирующий победу, если уж на то пошло.

— Вы мне не доверяете. — с грустью сказал Крамер. — А мне показалось, именно с вами у меня есть шансы установить доверительные отношения. Потому я к вам и обратился. Шутка про КГБ была шуткой только отчасти. Я еще на земле вычислял, к кому из вашей экспедиции могу обратиться. Вы сможете связать меня с нужными людьми?

— Я поговорю с теми, в чьей компетенции решать такие вопросы.

— Спасибо, — американец сверкнул улыбкой за стеклом шлема. — Пока что это все, о чем я прошу. Да, чуть не забыл: на остатки своего наследства я через подставных лиц выкупил контрольный пакет акций «Арес индастриз». Компанию ни за что не допустили бы к тендеру, зная, кто ее истинный владелец. Но теперь… вы понимаете перспективы? Приоритет Союза в освоении Марса станет неоспоримым!

— Бизнесом вам у нас заниматься не разрешат, имейте в виду, — строго сказала я. Крамер лишь отмахнулся.