Покров Тьмы (СИ) - Романова Маргарита "Margari Vlaiser". Страница 2

Естественно Мариэль знала о пристрастии дочери к поэзии. И была рада, что умение складывать рифмы она унаследовала от Фаолина. Потому как самой ей это никогда не удавалось.

В прочем, Дэйелис во многом походила на отца. Даже внешне: те же густые черные волосы, прямыми локонами спадающие на спину. Тот же изгиб бровей и форма губ. От матери ей достался только аккуратный носик и голубизна глаз, раскосая форма которых все равно была унаследована от Фаолина.

Девочка росла медленно, как и все эльфийские дети. И сейчас, в свои тридцать два года, Дэйелис считалась подростком. Она не доставляла родителям хлопот и трудностей. Ее переходный возраст протекал гладко. Свои капризы и желания, если они и были, девочка выражала в самой приятной форме. Родители сильно не ограничивали ее в своих желаниях. Дэйли послушная и добрая девочка, но и не безвольная. Фаолин воспитал в ней твердость намерений, решимость и силу воли. А Мариэль привила любовь к искусству и окружающему миру. Дочь во всем старалась ей подражать.

Будучи еще малым ребенком, Дэйли играла с внуками Валсидала и Валсомира, когда Мариэль брала ее собой к ним в гости. Но те слишком быстро выросли и Дейли осталась без друзей-сверсников.

Глядя на Дэйелис, Мариэль с теплом на душе понимала, что все в этой жизни делает правильно. Жизнерадостная малышка радовала родителей. В ее присутствии развеивались любые печали, а объятия поднимали настроение. Мариэль даже казалось, что Фаолин обучил ее своему фирменному воодушевлению. А может, она и это унаследовала от отца, потому что вряд ли этому можно обучить, только если это не магия какая-нибудь. Так или иначе, когда эти двое были рядом, Мариэль было хорошо. Она чувствовала сильную поддержку. И хоть живут они, не зная проблем и печали, эта поддержка никогда не лишняя.

Помимо прочего, Дэйелис выросла очень смышленой. Она умеет задавать правильные вопросы, всегда внимательно слушает, спокойно отвечает и умеет молчать, когда сказать больше нечего. Дэйли умело совмещает в себе скромность с задором, милую стеснительность с гордым высокомерием, нежность с суровостью и робость с уверенностью. А что больше всего нравилось Мариэль: изящную грацию с редкой, но забавной неуклюжестью.

Девочка удивительно быстро находить общий язык со всеми. Она обожает короля Арагнаста — своего доброго дедушку, а тот в ней души не чаял. А Иналия и вовсе стала для нее лучшей подругой, а не просто тетей. Они проводили много времени вместе. Порой Дэйли надолго уезжает в Маргинг, где о ней заботятся не хуже, чем дома.

Король Арагнаст не только балует внучку красивыми нарядами и вообще всем, что душа пожелает, но и учит девочку править государством. Даже после того, как он узнал, что скоро на свет появится внук, он не перестал воспитывать в Дэйелис будущую королеву.

— Никто не знает, как сложится ее судьба, — говорил король, — может случиться так, что именно она займет трон Джевелии. А может и трон Вакрохалла. В ней течет королевская кровь, а потому она должна уметь управлять страной.

Но в столице Дэйли училась не только политике. Гуляя по садам дворца, она познакомилась с одним из лучших учителей Джевелии. Впечатлив его своим изощренным умом, она стала его любимой ученицей еще до того, как он узнал кто она.

Вскоре после этого обнаружилось, что Дэйелис, как и Мариэль, может понимать язык животных. Она может часами сидеть на берегу, беседуя с дельфинами о морских глубинах. Или гулять по лесу, болтая с сороками.

Ее любовь к животным и к морю отражалась в поэмах, которые она писала. Ее стихотворения ценители искусства собирали в сборники, переписывали в ручную, и сплетали в книги. Она была известна даже в Вакрохалле. И ее чаще узнавали, как автора «Шепота лесов», «Песни морской пены» и «Сияния горных вершин», чем, как дочь принца Фаолина и Посланницы Солнца.

Мариэль даже встречала бардов, что сочиняли для стихов ее дочери музыку, и пели их, не смея присваивать авторство. Сама Дэйли не против такого применения своим творениям, но ярым любителем музыки не является. Из чистого интереса она обучилась играть на арфе и фортепиано. И часто доставляет Мариэль удовольствие, играя с ней в четыре руки или аккомпанируя ей на арфе.

— Ей не терпится закончить «Мерцание Сапфирного города». — Продолжал Фаолин, ведя Мариэль под руку на кухню.

— Тогда не будем ей мешать. Как дела у королевы Элейс?

Фаолин только вчера вечером вернулся из Маргинга, где помогал матери улаживать дела королевства. Он довольно часто отлучался в такие «командировки». Все-таки обязанности принца с него никто не снимал. Иногда Мариэль отправлялась с ним, иногда оставалась дома, как в этот раз, порой уезжала в свои путешествия.

Первое время, когда их совместная жизнь только начиналась, Мариэль боялась, что за много лет они успеют друг другу надоесть, что чувства угаснут, а жизнь остановится и канет в пучину однообразия. Но ее опасения были напрасны. С каждым годом, нет, с каждым днем их любовь и страсть росли. Ни разу Мариэль не хотелось, чтобы он ушел и оставил ее в покое. За шестьдесят лет не произошло ни единой ссоры, разве что споры по мелочи, которые быстро затихали. А в моменты разлуки оба сильно скучали и стремились поскорее вернуться к любимому.

Фаолин был идеальным мужем. Помимо этого, он, как мог, заменял Мариэль отца и брата, понимая ее тоску по семье. Он заботился о ней, а Мариэль платила ему той же манетой.

— Ты говорил, что построил этот дом сам. Неужели в одиночку? — Мариэль смешивала в миске мелко нарезанные помидоры с чесноком и специями, пока Фаолин резал грибы. Она раньше не задавалась этим вопросом. Почему-то именно сейчас, когда дождь хлынул с новой силой и ветер завыл громче, ей стало интересно.

— Мне помогал друг… и еще несколько знакомых.

— Ты не рассказывал мне об этом друге. Кто он, я его знаю?

Фаолин помолчал. Его глаза на несколько секунд остекленели, словно он смотрел куда-то сквозь пространство и время, в свои воспоминания.

— Нет. Вряд ли вы знакомы. — ответил он наконец. — Он погиб. — Фаолин говорил спокойно и видом не выдавал своей скорби. Но Мариэль почувствовала его боль, давно угасшую, а теперь снова пробудившуюся. — В тот день, когда мы вошли в заколдованный лес у Драконовой скалы.

Мариэль отставила плошку с соусом, обвила Фаолина руками, прильнула щекой к его спине, стараясь утешить.

— Надо было рассказать мне. Нельзя такое держать в себе.

— Тебе тогда незачем было знать. Были дела по важнее. Мы ведь пытались наладить отношения с драконами.

— Ты и позже не рассказал. У нас не должно быть секретов друг от друга, помнишь?

— Тогда почему я до сих пор не знаю ту причину, по которой ты отказалась от родного дома?

— Мой дом здесь. — Этот ответ не удовлетворил Фаолина. — Ты знаешь. Потому что хотела подольше пробыть в этом волшебном мире. А потом ты сделал мне предложение, отказаться от которого не возможно. Ведь я люблю тебя.

Разговор хоть и был в спокойных тонах, становился все тяжелее. Мариэль пожалела, что выбрала не самую удачную тему для разговора. Ее мучила совесть за то, что так и не рассказала никому о правиле перемещения меж мирами, не позволившем ей вернуться в Ваставу. И сейчас она не могла допустить, что бы Фаолин думал, будто она с ним по неволе. Что безысходность заставила ее согласиться тогда у озера. Она не хотела посеять сомнение в том, что она останется с ним на всегда, и не уйдет при первой же возможности. Пусть лучше думает, что ОН — главная причина такого решения. Тем более от части это правда.

Уходя от неприятной темы, они завели беседу о добытчиках жемчуга, вконец обнаглевших, которые без зазрения совести заплывают на их территорию. И о том, что спрос на жемчуг резко упал, и мода на сапфиры затмила любые жемчужные изделия. Потому что в Белых горах гномы обнаружили новое месторождение, такое огромное, что его прозвали Сапфирным Городом. Про него то и писала сейчас Дэйелис. Ей посчастливилось самой побывать в тех пещерах. Их красота вдохновила ее на новую поэму: