Друг моего отца (СИ) - Чер Алекс. Страница 7

– Я же правильно поняла, что секс был незащищённым?

– Я не знаю, – выдохнула я и покачала головой. – Я очень волновалась. Мне было больно, страшно и я… правда, не знаю.

– Но спросить-то своего партнёра об этом ты можешь? – ободряюще сжала она мою руку, потянувшись через стол. – Яна, это очень важно. Очень. Потому что ты пропила курс гормонов. Специальных гормонов. Их пьют для лучшего прикрепления эмбриона к эндометрию. И для повышения шансов забеременеть. Это… – она медленно обессиленно выдохнула. – В общем, ни о какой экстренной контрацепции для тебя не может идти речи, после таких доз одних гормонов вводить другие бесполезно и очень опасно, останешься инвалидом. Тем более секс был вчера, а у тебя овуляция. Уже всё бесполезно. Безопаснее будет сделать аборт.

Я открыла рот. Потом закрыла.

– Он спросил меня про таблетки. А я… я даже не поняла про какие. И сказала, что пью. Я ведь пила.

– Да, ты пила. Только не те. И, кстати, о профилактике. Раз ты не уверена на счёт презерватива, надо сделать.

– Я уверена. Если его не было, то беспокоиться точно не о чем. Он бы не стал так рисковать.

– Я бы на твоём месте на это не уповала. В полицию пойдёшь?

– Нет, – уверенно покачала я головой. – Я сама согласилась.

– Тогда давай ещё раз на кресло, обработаю и лекарства выпишу.

– Нет, – испугалась я. – Я больше не буду пить никаких таблеток.

Она вздохнула, посмотрела на меня внимательно, протянула визитку.

– Тогда обязательно звони, если что, – встала, сложив руки на груди, подошла к окну. – Она тебе точно мать?

– Не знаю. Мы двадцать лет не виделись. Меня растила бабушка, – убрав визитку в карман, я тоже подошла к окну.

И в ужасе икнула. У машины стояла Татьяна Владимировна, а рядом с ней… Чекаев.

Глава 8. Арман

– Арман Эмильевич, здравствуйте!

Стройная темноволосая красивая женщина процокала каблучками по ступеням крыльца и остановилась напротив меня.

– Простите, мы знакомы? – приподнял я одну бровь, но где-то там, в глубине души уже знал: да.

– Татьяна Владимировна Воскресенская, – протянула она руку.

– Очень приятно, – скупо пожал я её узкую ладонь. Всё происходило почти как в дурацкой картинке, что я себе недавно нарисовал. Только разговор шёл не по телефону, а вживую. – Это же вы прислали мне вчера подарок? Сладкое, простите, не ем. Но мои сотрудники сказали, что торт вкусный. А вот с часами угадали. Спасибо! Только напрасно вы так тратились.

– Что вы, что вы, мне доставило истинное удовольствие выбирать их в Швейцарии. И это скорее символ, напоминание о том, как быстротечно время, чем ценность. А вот девушка, что принесла вам подарки, действительно ценна и важна для меня.

Настолько важна и ценна, что ты, кукушка, вспомнила про неё только через двадцать лет?

– Дети, – улыбнулся я многозначительно. – Они так быстро растут. Понимаю.

– У вас есть дети? – делано удивилась она.

Ах, ты зубастая тварь! Натаскана, как хорошая ищейка. За словом в карман не лезет.

– Нет. Боюсь, что нет. Но, надеюсь, у меня ещё всё впереди, – тщательно растягивал я губы в улыбку. У меня аж щёки свело с непривычки. – Говорят, неплохой центр, – показал я на здание. – Как раз к слову о детях. Не порекомендуете?

– Вам – нет. Но порекомендую найти хорошего адвоката. С опытом ведения дел об изнасилованиях.

– Вы на что-то намекаете? – ни один мускул ни дрогнул у меня на лице, они так и застыли в каменной улыбке командора. – Или предупреждаете? Меня хотят изнасиловать? – я нарочито обернулся по сторонам. – А мне-то казалось, хорошего адвоката я нашёл в вашем лице.

– Очень хорошего, – она подтянула к себе мою голову за затылок, вцепившись в волосы, и шепнула в самое ухо. – Но за дочь я тебя лично и в особо жёсткой форме.

Она улыбнулась гаденько. Села в машину. И с силой хлопнула дверью.

Ну, перед девчонкой, значит, можно не разоряться, раз она уже всё так красочно расписала матери, что та клыки свои выпустила.

Только знаешь, что, сучка ты недотраханная, иди-ка ты клюй мозг своему очередному муженьку.

– Размечталась, – хмыкнул я вслед отъезжающей машине.

И уже хотел уходить, когда увидел… её.

Она метнулась в сторону, но я был быстрее. Кинулся наперерез.

– Подожди, – схватил. – Да подожди ты, не вырывайся! Честное слово, не девчонка, а зверёк. Дикий, испуганный.

– Пусти! – дёргалась она. А у меня какого-то чёрта сердце разгонялось как локомотив.

– Выслушаешь, отпущу. Это займёт не дольше минуты.

– Хорошо, – перестала сопротивляться она. А когда я убрал руки, достала телефон. – Твоя минута пошла.

Только что сказать? Вдруг растерял я все слова. Ведь знал, насколько любые оправдания прозвучат неубедительно и жалко, но не молчать же.

– Прости меня, – развёл я руками. – Во сколько я там уложился? В пару секунд?

– Ну, раз ты закончил, можно мне тоже вопрос?

– Да сколько угодно! – даже обрадовался я. Чёрт, странное чувство, словно я её где-то видел. Что-то такое знакомое.

– У меня только один, – она первый раз подняла на меня глаза, и я нервно сглотнул. Блядь, они зелёные. Они настолько зелёные, что в них хочется утопиться. – На тебе был презерватив?

– Что? – я даже не сказу расслышал вопрос. – Ты ведь сказала, что пьёшь таблетки.

– Ясно, – кивнула она, развернулась и пошла.

– Ясно что? – крикнул я ей вдогонку.

– Прости, но твоя минута истекла, – подняла она над головой телефон, не оборачиваясь.

А я стоял, глядя ей вслед, как идиот, как какой-то малолетний дебил с подростковыми заморочками и не мог оторвать глаз. И вдруг вспомнил, где я её видел, когда таким знакомым движением она натянула на голову капюшон.

Ну, конечно! И эти ботинки на толстой подошве. И бесформенная длинная толстовка. Это ведь она плакала в парке. Она огрызнулась, размазывая слёзы по щекам. Но я узнал её даже не по одежде. По своим ощущениям. Я снова почувствовал то же самое: острое, неконтролируемое желание её защитить. И похуй от кого или от чего.

А этот взгляд… Я поддёрнул рукав, чтобы глянуть на руку. Волосы до сих пор стояли дыбом.

Машина её матери, что так демонстративно отъехала, оказывается ждала её за поворотом. Девушка неловко забралась в салон, неуверенно хлопнула дверью, как человек, что очень редко пользуется автомобилем. И мне совсем не понравилось, как она при этом суетилась, словно боялась что-то сделать не так и получить нагоняй.

Стойкое желание прибить её мамашу только усилилось. И за то, что вообще её прислала. Хоть она и понятия не имела чем это может закончится, но какая нормальная мать отправит девочку одну домой к одинокому мужику? В день рождения. Значит, всё равно на что-то рассчитывала. Девчонка ведь огонь. Настоящий Зверёк.

И от воспоминаний как-то совершенно определённо заныло в паху.

Блядь, надо с этим заканчивать, выругался я и набрал безопасника.

– Валентиныч, мне только что угрожала Воскресенская… Ну, ты знаешь, что делать.

Я едва успел отключиться, как позвонил секретарь.

– Арман Эмильевич, напоминаю: у вас вечером самолёт в Зальцбург.

– Ах ты чёрт, – выдохнул я. – Это же тот аэропорт, где написано «Извините, это Австрия не Австралия»? Правильно?

Как я мог забыть! Сам же Эбнеру звонил, напросился в гости.

Соскучился по старому другу и наставнику, с которым был знаком уже без малого восемнадцать лет.

И уже в самолёте, вытянувшись на мягком диванчике под уютным пледом, вспомнил Зверя. Как мы познакомились. Наше первое лето. Ласковое Чёрное море. Суровый бетонный пирс. Сладкий инжир. Тёплые ладони его матери, треплющие меня по лысой голове.

Эх, Андрюха, Андрюха! Как же тяжко без тебя. До сих пор.

У твоей дочери через три дня день рождения. Я запомнил, да, он же сразу после моего.

Вот только чувство, что всё это было зря, так меня и не отпустило.

Надеюсь, скоро я верну долг и успокою, наконец, твою душу. Не свою.