Отступники (СИ) - Шувалов Антон. Страница 57

Вилл тепло улыбнулся.

По словам Реверанса, мы путешествовали на его посудине уже полторы недели. Он называл ее глубинным шлюпом или, чаще всего, Медузой. Сначала мы спустились по Ефврату до Океана, а потом нырнули вглубь и направились в сторону царства Соленых варваров.

Первенец выдал мне антилучевой костюм, наподобие того, который носил сам под дорогим фраком. Его сложно было отличить от обычного комбинезона, в которых пасечники обычно грабят ульи. Этот комбинезон, очевидно, был гораздо лучше, легче и удобней тех раздутых металлических скафандров, которыми пользовались магги Авторитета, если им приходилось долгое время путешествовать рядом с обычными людьми.

Рем тем временем щеголял в новом бело-кровавом камзоле Первенцев, который он обрезал и ушил согласно представлениям менадинцев о модельной работе. Поля камзола он заправлял в штаны и туго перетягивал пояс ремнем.

Реверанс, глядя на него, не мог сдержать смех.

Рем почти сразу нашел с ним общий язык. Сухолюд был из тех, кто быстро заводит себе друзей даже в племени каннибалов. Его непосредственность и непонимание субординации, не оставили первенцу ни единого шанса. Теперь менадинец много времени проводил в кабине управления Медузы, помогая работе Реверанса байками и анекдотами про Ранних. Реверансу это, вроде бы нравилось, во всяком случае, хохотал он так, что я вздрагивал или просыпался. «Да, да» — бормотал он сквозь смех, — «это точно про нас». Потом он научил Рема играть в аналог карточного покера, распространенный у Первенцев, и теперь, мало-помалу, опускался в долговую яму. Это было видно по тому, что каждый раз Рем появлялся в нашей каюте с какой-нибудь интересной безделушкой, вроде маленькой коробочки, дающей огонь или липкого валика, которым можно было чистить одежду от мелкого сора.

Я все это время пролежал в каюте, время от времени посещая гальюн, чтобы предложить организму сделать хоть что-нибудь естественное. Из-за Олечуча и Проглота я снова чувствовал себя трусом и предателем. Изредка я пытался смотреть в иллюминатор, но там колыхался тяжелый зеленоватый мрак, в котором можно было различить медлительные глыбы морских чудовищ. Реверанс просил не обращать на них внимания, потому что любое уважающее себя морское чудовище не станет ловить ничего, что плавает под водой. Их всегда интересуют только идущие верхом корабли, полные питательного протеина в тельняшках. Кроме того, Реверанс заявил, что его в этой части Океана знает каждая собака и даже хтонический бог Узергхот, обитающий на дне самой глубокой впадины, однажды беседовал с ним о предосудительной неготовности подвоздушного мира к его, Узергхота, пришествию.

— «Старику много нерестов», — рассказывал Реверанс, опечаленно покачивая головой. — «Давно потерял рассудок. Ему до сих пор кажется, что там, наверху, люди должны одевать осьминогов на головы, чтобы быть похожими на него. Первый предписывал Хранителю Океана прийти гораздо раньше, чтобы приструнить людей, но Узергхот все откладывал и откладывал, у него ведь и здесь забот было навалом. Сначала объявился какой-то самозваный идолок с трезубцем и перемутил половину Океана. Потом ни с того ни с сего затонул Второй континент и снова огромные кракены носились туда-сюда, как гупи в банке. А еще эти теплые и холодные течения постоянно меняют маршруты. Что, змей подери, они там о себе возомнили? Все это требовало от него неусыпного контроля. А время шло, Узергхот старел, люди ели осьминогов в ресторанах. Теперь он уже вряд ли выберется. Даже если все-таки решиться, то здоровье, скорее всего, подведет его. И при всплытии с шестнадцатикилометровой глубины, у него от кессонной болезни взорвется голова. Это будет печальное зрелище. Я тогда пытался отговорить его от пришествия. Не хватало еще, что бы древнего бога склевали чайки».

В общем, по словам Реверанса, я не должен был бояться существ, которые могли спутать Медузу с перловицей и немножечко подкрепиться ее содержимым.

Я старался, как мог.

Гнил в своей каюте и разглядывал картинки в тонкой, мягкой книжице. Я решительно ничего не мог разобрать в тексте, но картинки были красивые, и этого мне было достаточно.

В какой-то момент я понял, что за мной наблюдают. Так кошка наблюдает за мышью, которая забилась в норку. Скрипя шейными позвонками, я обернулся, и вместо иллюминатора увидел зеленоватый, в красную крапинку глаз. Он смотрел на меня, казалось, разочарованно.

— Бургульк-дульк, — донеслось из-за обшивки.

Возможно, со мной просто поздоровались или беззлобно обозвали воздуходышащим плацентолюбом, однако я оказался в гальюне быстрее, чем обычно. Некоторое время я сидел, закрывшись в узкой кабинке, с ужасом ожидая начала трапезы. Потом вспомнил, что подо мной дыра и мне померещились длинные извивающиеся щупальца.

— О, привет, Вохрас, — сказал Рем, внимательно следивший за картами Реверанса. Тот никогда не снимал свой костюм, а рукава его пиджака были просто созданы для хранения тузов.

— Здравствуй, друг мой, — поддержал его первенец. — Ты дрожишь сильнее обычного. Что-то случилось?

В кабине управления было прохладно и пахло персиками. За большим стеклянным лбом Медузы не было ничего пугающего. Только все та же тьма, в которую уходил столп света от носового фонаря. Реверанс сидел в развернутом к выходу кресле оператора, а Рем на полу. Туда же шлепались карты.

— Там снаружи монстр, — сказал я вроде бы небрежно. В действительности получилось что-то вроде всхлипа в подушку.

— Да, — поощрительно кивнул головой первенец.

— Довольно близко, — уточнил я.

— Я знаю, приборы машины предупредили меня. Нашему курсу он не мешает.

— Он заглянул в мою каюту. Наверняка у него плохие намеренья.

— Он просто проявляют любопытство, — терпеливо проговорил Реверанс, посмотрев на меня стеклянными глазами. Рем мгновенно воспользовался этим. — Я все вижу, — сказал первенец. Рем понуро спрятал карту обратно в шевелюру. — Представь, себя на его месте, — Реверанс снова обратился ко мне. — Вот идешь ты по мостовой, а мимо тебя в водяном пузыре проплывает рыба. Не интересно?

— Ну… — начал было я.

В этот момент Медуза дернулась, словно кто-то ухватил ее за хвост, и пошла заметно медленнее. При этом нос ее начал задираться вверх.

— Я же говорил!

— Без паники, — прокомментировал Реверанс. Он забросил карты и склонился над этой жуткой панелью с огоньками и пупырышками. А еще там была куча каких-то разноцветных стеклышек. — Гм, — он был явно озадачен. — За нами действительно что-то следует, но на таком расстоянии, что прямой контакт исключается. Надо всплыть и посмотреть, в чем дело. Возможно, мы просто зацепили водорослевый атолл, такое уже случалось.

Он припал к панели. Медуза мягко двинулась вверх и назад.

Когда мы всплыли, Реверанс первый вскарабкался по лестнице, открыл люк и выглянул.

— Гм, — буркнул он многозначительно. — Ах, вот как.

И выпрыгнул наружу.

Мы последовали за ним. Рем помогал мне снизу. Я вывалился на мокрую спину Медузы и увидел на ее хвосте Олечуча. Тот одной рукой держался за кольцо для швартовых канатов, а другой не давал Проглоту уплыть вместе с несчастным чудищем. Оно было опутано языком и тащилось за нами на расстоянии хвостов сорока. Я бы сравнил его с еловой шишкой, которая решила, что мир создан для странностей.

Я мысленно поблагодарил Первого, за то, что он позволил этой парочке нагло наплевать на опасности, которые обычно поджидают любого на глубине тысячи хвостов, во все еще первобытном Океане.

— Отпусти! — советовал Реверанс, склонившись надПроглотом. — Все равно ведь не получиться.

-..! — отвечал Проглот. Похоже, он так не считал.

— Матрас! — радостно воскликнул Рем, спрыгнув рядом со мной.

Он подбежал к Олечучу и снял с него шлем. Полилась вода. Чучело выглядело неважно. Оно разбухло и размякло, глаза стерлись, в доспехах что-то билось и шлепало. Наплечники обросли водорослями. Ножны с мечом болтались на ноге.