Отступники (СИ) - Шувалов Антон. Страница 67

Пиратов можно было встретить и здесь, но они старались не задерживаться на виду. Кира обращала внимание на то, что их уродливые неухоженные корветы, напоминающие плавучие мусорные кучи, охранялись варварами, которые проверяли всех выходящих и входящих из них головорезов. Те, кто выходил, прятались под длинными плащами. Они старались не останавливаться, пока не покидали район Стапелей. Корсаров здесь терпели с трудом.

Тропинки между складами и стройками напоминали хищные переулки, только здесь, вместо вшивой беззубой шпаны, на неосторожных пиратов нападали пеликаны. Они окружали их безжалостной толпой, требуя рыбы. Если рыбы не было, пеликаны отнимали кожаные сапоги. Кира припомнила случай, когда пеликанья мафия дошла до того, что начала похищать пиратов с целью получения выкупа. Если приятели похищенного скупились, на палубы кораблей сыпались ракушки, помет и рыбьи косточки.

Рассказывая об этом, Кира завела нас в узкий «переулок», в который не вошел бы ни один инстинкт самосохранения. Есть такой тип переулков, как их не назови, в которые не залетают даже обрывки газет. Только мы дошли до его середины, как дорогу нам заступило несколько дюжих пеликанов с грязевыми татуировками на сальных перьях. Мешки под их клювами напоминали похоронные чехлы. В них что-то неявно шевелилось.

Один из пеликанов мрачно взревел и разверз пахучую бездну своего мешка.

— Это и есть те самые пеликаны-налетчики, — прокомментировала Кира. — Всего существует четыре пеликаньих банды, но все они подчиняются одному лидеру. Стотри называют его Ургуем. Это означает: крик из мешка.

— А что им от нас надо? — спросил я, глядя в темноту пеликаньего клюва.

— Они хотят плату за проход, — объяснила Кира, ничуть не беспокоясь. — Рыбу. Или сапоги.

Пеликаны утвердительно взревели.

— Пожалуй, будет гораздо интереснее вывернуть им зобы наизнанку и упрятать их туда, — предложил Рем.

— Не беспокойтесь, — остановила его девушка. — Слушайте, вы, — она обратилась к птицам. — Вы прекрасно знаете, что я под защитой стотри. А эти люди со мной. Так что уйдите с дороги, иначе Ургуй узнает о своем гузне много нового, а вас зажарят и скормят платиновым муренам. Все поняли?

Сердито взревывая, пеликаны покорно отступили во мрак.

Мы пошли дальше.

— А кто такие эти стотри, о которых ты упоминала? — вспомнил я.

— Так называют себя люди, чьи корни здесь пьют соленую влагу, — отозвалась Кира. — Это священное имя их племени, мало кто знает его и еще меньше тех, кто хочет называть их так, минуя оскорбительный термин «варвар». Континентальными народами считается, что местное общество не может даже нарисовать картинку, что бы она изображала милосердие. Континентальными народами считается, что ход нынешней взаимной политике «увидел-убил» задали именно стотри.

Я покивал с видом знатока. Горген писал о том же, хотя не упоминал, что варвары называют себя стотри.

Первый контакт с Солеными варварами имеет дату далекую от рождения Авторитета. В хрупких разрозненных рукописях, уцелевших после Войны Зверя есть панические записи, переполненные кровавыми описаниями народа, который с помощью радуги сжигает мирные корабли Западных королевств. Тогда же они были обозначены варварами. Они нападали на капиллярные колонии, отнимая их у исконных владельцев, и с каким-то бесчеловечным торжеством избавлялись от континентальных колонистов и океаноплавателей.

— Разумеется, это вопиющая клевета, — сердито продолжала Кира звонким голоском. — Вполне очевидно, что алчные и злобные Хубернаторы западных королевств поразили стотри своей вероломностью. В хрониках стотри очень подробно описана и первая встреча с континентальными людьми и то, как она обернулась ливнем лицемерия и штормом предательства. Стотри, тогда еще молодой народ, были очень дружелюбны, гостеприимны и рассудительны. Они пригласили встреченных людей на Твердые Воды, желая сотрудничества, обмена знаниями и опытом. Но завистливые пришельцы решили получить целый народ и все его земли как трофей в свои сокровищницы. Они пытались отравить стотри Пенной чумой и шантажировать лекарствами, но отупляющая жадность не дала им увидеть в этих людях интеллект.

Немногие гости Твердых Вод смогли тогда убежать. Пойманные за распространением чумных вещей, послы были утоплены так быстро, что не успели никого предупредить о своем провале. Подлым захватчикам было невдомек, как стотри вообще удалось понять, что вещи заражены. Этот народ полон загадок. И даже если бы хубернаторы смогли исполнить первую часть своего отвратительного замысла, они все равно были бы побеждены собственным невежеством. Пенная чума была неэффективна.

С тех пор, обманутые единожды, стотри находили лишь новые и новые свидетельства континентальной злонамеренности. Со временем их обнаружили южные и северные народы, они желали того же: легкой наживы. А когда родился Авторитет, сама религия Зверя и бесконтрольная власть Автора назвала стотри врагами Зрачкового континента. И…

— А что у тебя с лицом?

— А? — одновременно отреагировали мы с Кирой.

— Почему ты закрываешь лицо? — переспросил Рем. — Ты некрасива?

— Рем! — воскликнул я.

— Мне просто интересно, — пожал плечами сухолюд. — Ну, так что, Кира? Что под тряпкой?

— Я прошу простить… — безнадежно заговорил я, стараясь не глядеть на Киру. — Рем не хочет вас оскорбить, все вопросы подобного толка задает ребенок с огромной серой шевелюрой.

Кира даже не сбавила шаг.

— Там мое лицо, господин Тан’Тарен, — дочь первенца говорила без ожидаемой злобы. Кажется, она о чем-то серьезно задумалась.

— Покажешь? — спросил Рем с интересом.

— Во имя Первого, раб, да заткнись же ты! — взмолился я.

— Если хотите, — неожиданно согласилась Кира.

Она остановилась и, повернувшись к сухолюду, забросила пурпурный платок на макушку. Я стоял с другой стороны и не видел того, что открылось Рему. Тот стоял, глядя на Киру с карточным выражением. Его правое веко едва заметно дрогнуло.

Потом он сказал:

— Kasan near quasa ki tarsama.

Я никогда не умалял свое знание менадинского, но сейчас мне показалось, что Рем проговорил что-то вроде: «Дверь помидоры они грач компост». Скорее всего, это был какой-то специфический жаргон.

— Можно и… — малодушно возгорелся я, но Кира уже спустила паранджу. — Ну что ж. Еще раз, простите леди Кира.

— Это ничего, — добродушно ответила она. — Господин Тан’Тарен очень несдержан в сравнениях, но я польщена его оценкой моей внешности. Не думала, что могу показаться красивой кому-то вне Торкена.

— У меня широкое понятие о красоте, миледи, — речь сухолюда потекла как плавящийся сахарный петушок. — Если я вижу что-то, без чего этот мир станет пустой раковиной, я восхваляю эту искорку великолепия посреди золы обыденности…

Клянусь Первым, думал я с опасливым изумлением, неужели ты собираешься залезть под юбку первенцу?

— Господин Тан’Тарен, вы слишком добры…

— Истиную красоту может дать только старшая кровь, — продолжал Рем, начиная работать над дистанцией между ним и девчонкой. — В вас ум и гармония Первого нашли свое убежище. Кира, вы словно алтарь совершенства.

— Ой, — усмехнулась девушка.

Неизвестно сколько еще Рем мог бы лить ей под ноги сироп, но его самым непозволительным образом прервали. Нам на встречу выбежал пират в горящей шляпе, за которым тащилась, подпрыгивая, привязанная к ноге сковорода. На дымящейся груди была выжжена мишень.

Впереди, опережая его на несколько шагов, несся прокуренный визг:

— Помогите, умаляю вас помагги-И-И-ите! Оно гонится за мной!

Гремела сковорода.

Он пронесся мимо, обдав нас пахучим турбулентным потоком, похожий на бога паники.

Проводив его сочувственным взглядом, мы вышли на относительно чистое пространство. Здесь на больших огороженных участках разделывали туши забитых животных, стояли высокие тотемы с богатыми подношениями. Мужчины и женщины оперировали с горами внутренностей, кто-то нырял в огромные прорехи в животах касаток и китов. Стояли домики ремесленников, в огромном открытом бассейне плавали несколько десятков лодок, которые отлавливали дельфинов и ламантинов. Животных выгоняли наверх пастушки. Дельфины с веселым визгом выпрыгивали из воды и попадали в суровые руки мясников.