Закрытое Сердце (СИ) - Вэй Натали. Страница 20

В один из вечеров в нашу дверь позвонили, под порогом мы обнаружили лишь большую коробку. Открыв её, я не поверила своим глазам, в ней сжавшись в комок, сидела Кошка. Та самая, которую приютил Глеб. Меня затрясло, а из глаз брызнули слёзы.

— Вот ушлепок! — злобно выплюнул брат.

Я взяла кошку на руки и прижала к самому сердцу. Она оказалась ему не нужна также как я. Наигрался и выкинул. Обида сжигала меня изнутри. Так обидно мне не было даже за себя.

— Держи Кокса, — взвизгнула я, — когда мы зашли внутрь квартиры. Пёс надрывно лаял, а Кошка попыталась убежать, но я крепко прижала её к себе и ломанулась в свою комнату.

Первые три дня животное безвылазно обитало в моей комнате. Илья периодически приводил Кокса на поводке, давая питомцам свыкнуться с мыслью, что теперь они будут жить на одной территории. Мы чесали их одной расчёской, чтобы они привыкли к запаху. И надеялись, что они смогут смириться с присутствием друг друга.

Я устала мучиться догадками почему он так поступил с животным. Может быть, с ним что-нибудь случилось? Или же он просто был бездушным человеком? Гордость и страх быть отвергнутой не позволяли прийти к нему и поговорить. Но мне были необходимы ответы, и я догадывалась, кто мог мне их дать.

***

— Мам, можно поговорить? — я аккуратно прикрыла дверь её кабинета за своей спиной.

— Да милая, проходи, — устало выдохнула мама.

— Я хотела спросить…

— Спрашивай.

— Об одном человеке. Он приходил однажды к тебе на консультацию.

Мама напряглась.

— Ты же понимаешь, что всё, что мне рассказывают в этом кабинете не выходит за его пределы.

— Я понимаю, просто он давно не приходил, и я хотела бы знать всё ли с ним в порядке. Глеб Лихачёв. Ты его помнишь?

Мама замерла, словно обдумывая услышанное.

— Ох, милая. Откуда ты знаешь этого человека?

— Мам, кажется, я его люблю, — прошептала я, и расплакалась. — Просто я так устала от чувств к нему. И мне очень тяжело с этим справляться.

Брови на лице мамы взметнулись вверх.

— Мам, я знаю, что у него есть девушка, я просто хочу знать всё ли с ним в порядке.

Я уже пожалела, что затеяла этот разговор, чувствовала себя полной идиоткой. Было очень стыдно раскрываться перед мамой, несмотря на то, что у нас с ней всегда были прекрасные отношения.

— Девушка? — удивлённо переспросила мама.

— Да, он приходил с ней сюда.

— Светленькая? Походит на него?

Я замерла. А ведь точно! Они так чертовски хорошо смотрелись вместе, потому что походили друг на друга.

— Брат и сестра? — поражено выдохнула я.

— Да, — кивнула мама.

— Почему он приходил к тебе и почему больше не приходит?

— Милая, он не появляется тут, возможно, потому что уехал из страны. Как бы сильно я ни хотела рассказать тебе всю его подноготную я не могу. Хочу лишь как мать попросить держаться от него подальше, но ты ведь меня не послушаешь?

Моё сердце дрогнуло и закололо в дурном предчувствии.

— Всё настолько плохо?

Мама задумалась.

— Он один из ярчайших примеров невротика. Этот мальчик приложил огромные усилия для изменений, во многом ему помогла сестра. Золотая девушка, восхищаюсь силой её духа. Но моё сердце было бы не на месте, если бы ты встречалась с таким человеком. Большего я тебе сказать не могу.

Я привыкла прислушиваться к маме, привыкла ей доверять. Она никогда меня не обманывала.

Глеб оказался бездушной тварью. Уехал и вышвырнул Кошку. Такому предательству не может быть прощения. Ненависть отравляла моё сердце.

Хватит. Надо набраться сил и перевернуть эту страницу для того, чтобы двигаться дальше.

Глава 24

Глеб

Два с половиной года назад.

Алкоголь течёт по моим венам, но я не пьянею. Злость заполняет всё моё существование.

Как же меня всё достало. Эта сука бросила меня. Тварь. Неблагодарная тварь, а ведь я всё для неё делал. Хочется орать, чтобы хоть кто-нибудь услышал, но вокруг лишь обдолбанные жалкие людишки.

Кручу на пальце ключи от машины.

— Поехали к тебе, — шепчет на ухо мне какая-то блондинка. Я окидываю её взглядом, она смутно напоминает мне Диану и мне хочется наказать эту маленькую грязную шлюху. Её платье едва прикрывает зад, а декольте демонстрирует аппетитную грудь.

— Поехали, — соглашаюсь я и направлюсь к машине, девушка цокает каблуками позади меня. Я усаживаюсь за руль, а она без лишней скромности устраивается рядом с сиденьем водителя. Я на автомате пристёгиваю свой ремень безопасности.

— Пристегнись, — говорю Свете, Кате, как там её? Она лишь хохочет.

— Я уверена ты прекрасно водишь, — гортанно шепчет она, считая, что это чертовски сексуально, но вызывает во мне лишь омерзение. Девушка прожигает меня пьяным взглядом, а затем закуривает косяк, машина заполняется едким запахом травы. Я вдыхаю этот аромат глубже, вбивая его в самые лёгкие.

— Пристегнись или выйдешь, — улыбаюсь я. Она понимает, что я не шучу и послушно выполняет мою просьбу.

— Прокатимся с ветерком? — с вызовом в глазах кидает она.

Алкоголь течёт по венам рождая азарт и делая реальность похожей на сон и я набираю скорость.

— Еху-у-у-у! Да! Хочу быстрее! — кричит блондинка и я вжимаю ногу в пол под её раскатистый смех.

Ночь, огни, скорость…

Что-то идёт не так. Меня заносит, возможно, от начавшегося дождя. Я не могу справиться с управлением, не могу вырулить.

Всё происходит настолько быстро, что я не успеваю испугаться.

Звук покорёженного железа, бьющегося стекла. Мир переворачивается вверх тормашками. Туда-обратно. Ремень безопасности обжигает грудную клетку резкой болью.

Голова взрывается на сотни мелких осколков. Свет меркнет. Отключаюсь.

***

Пик, пик, пик…

Голова раскалывается. Сука. Обещаю, брошу бухать, только выключите это.

Пик, пик, пик…

Кажется, к моим векам прикрепили стокилограммовые гири, с огромным усилием мне удаётся приоткрыть глаза. Но свет тут же обжигает их своей резкостью.

— Глеб, Глеб ты меня слышишь? — зовёт меня смутно знакомый голос, я пытаюсь осознать происходящее, но сознание уплывает от меня, и я снова проваливаюсь в беспросветную тьму.

***

— Ты выродок. Я просто не понимаю, как у меня мог родиться такой сын. Мне стыдно быть твои отцом.

Я лежу на кровати в больничной палате сияющей чистотой, в воздухе витает чуть заметный аромат хлорки и едкий запах каких — то медикаментов. Отстранённым взглядом рассматриваю потолок и жду когда прекратится словесный поток моего отца. Он, как всегда, в идеально сидящем костюме, ослепляет своей уверенностью и подавляет всё к чему прикасается.

— Ты меня вообще слышишь? — злобно шипит он.

— Слышу, — отстранённо отвечаю я, продолжая представлять, что его нет. Что это не его слова. «Мне не больно, меня не задевает, я ничего не чувствую» — повторяю я про себя.

— Да если бы не я ты бы сидел за решёткой. Ты хоть это понимаешь? Свинья, неблагодарная. Как ты мог додуматься сесть пьяным за руль? Ещё и посадить с собой эту малолетку. Тебе и не снилось сколько денег мне пришлось заплатить её матери, чтобы она не подавала на тебя в суд. Тебе, что шлюх мало? Зачем насиловать малолетку?

Морщусь как от зубной боли. Я её и пальцем не успел тронуть, а жаль.

— Я так и знал, что из тебя не вырастет ничего путного, ты всегда был слабохарактерным и бесхребетным. Да лучше бы сдох ты, а не он! — этими словами он забивает последний гвоздь в крышку воображаемого гроба. Но я настолько привык к ним, что они меня больше не трогают. Я ничего не чувствую, кроме раздражения и желания, чтобы он от меня отстал и оставил наконец — то в покое.

— Да что я от тебя жду? Ты тряпка. Даже бабу возле себя удержать не можешь, какая по счёту тебя бросила?

Я сжимаю зубы и прикрываю глаза. Злость наполняет мою душу, я чуть не сдох и у меня нет ни малейшего желания слушать его слова. Я устал и, может быть, поэтому обессиленно шепчу впервые в жизни: