Тайна короля (СИ) - Савченкова Алена. Страница 2

Когда я вошла, двое рыцарей пытались запихнуть в камин, где уже жарилась косуля, еще и кабана прямо в шкуре. Сок брызгал на угли, шипя и наполняя помещение чадом. При виде меня люди смолкли, установилась тишина.

Друг Рогира, учивший смеявшуюся Алекто, как правильно рыгать, поспешно отодвинулся. Она тоже подняла голову, и лицо тотчас замкнулось.

— Анна, — приветствовал меня муж, поднимая чарку, — присоединишься?

— Благодарю, милорд. Но мне не хотелось бы мешать вам. Боюсь, Алекто тоже уже пора. — Я глядела в пол, со сложенными на подоле руками.

— А вот я хотела бы остаться, — с вызовом вздернула подбородок она.

— Мне нужна ваша помощь, — с нажимом произнесла я.

Резкий выдох, звук не менее резко отодвигаемого стула, и Алекто поднялась.

— Спокойной ночи, отец, — поцеловала она руку Рогиру.

При этом лицо ее снова неуловимо изменилось, смягчаясь.

— Иди, дитя мое, — чинно поцеловал он ее в лоб.

Алекто не глядя промчалась мимо меня.

На лестнице я ее нагнала.

— Постойте, Алекто.

— Я не сделала ничего дурного, — резко развернулась она.

— Негоже вам сидеть вместе с рыцарями. К тому же вы там единственная девушка.

— Но ведь рядом отец.

Меня передернуло, как всегда происходило, когда она так его называла.

— И именно поэтому он должен был сказать, что леди не подобает так себя вести.

— Я всего лишь хотела послушать о его охоте.

— Поймите, я желаю вам лучшего.

— И не понимаете, что это лучшее для меня и есть.

Дверь перед моим носом захлопнулась. Постояв какое-то время, я двинулась вниз по лестнице.

На первом этаже ко мне приблизился управляющий.

— Вам что-то принести, госпожа?

— Ничего не нужно, Якоб. Только… воды и засахаренных апельсинов.

— Слушаюсь, госпожа.

Вскоре он вернулся, протягивая мне миску с тонкими оранжевыми ломтиками с изгибающимися краями и кубок.

— Благодарю.

Взяв принесенное, я вышла наружу.

Войдя в часовню, ненадолго задержалась перед образом Праматери, чтобы сотворить молитвенный жест, и, сняв со стены факел, спустилась в крипту. Медленно приблизившись к каменному ковчежецу, щедро украшенному резьбой, поставила рядом тарелочку с апельсинами.

— Привет, — произнесла я, не сводя с каменного ящика глаз. — Знаю, сегодня не воскресенье, но вот, это тебе, — я пододвинула угощение и кубок с водой — Людо ведь не пил вино.

— Пришло послание от королевы. Она приглашает нас ко двору. Представляешь, я наконец-то встречусь с твоим сыном.

Сердце, заключенное в ковчежеце, конечно же, молчало.

— Порой мне нехватает сил… Рогир слишком много тратит, а до окончания строительства замка еще далеко. И Алекто, она… хороший ребенок, но я не думала, что с хорошими детьми может быть так трудно…

Еще какое-то время я продолжала делиться с Людо тем, что скопилось в душе, а потом рядом раздался шорох. Я посмотрела на выглянувшую острую мордочку с несколькими седыми волосами.

— Тоже пришел? Вы же недолюбливали друг друга.

Вульпис чихнул и, стянув с тарелки ломтик апельсина, скрылся в темноте.

— Это я его впустила, — раздался с лестницы голос.

Обернувшись, я увидела замершую на ее середине Алекто.

— Что вы здесь делаете?

— Якоб просил передать, что Белобокая отелилась.

— Хорошо, ступайте.

— Зачем вы приносите ему это? — кивнула она на апельсины, игнорируя мои слова, и принялась спускаться. — Так ведь не принято…

— Он это любил.

— Странно, что вы постоянно ходите сюда, словно он может вас слышать.

— Для меня может.

— Разговариваете с тем, кого давным-давно нет, — продолжила Алекто, останавливаясь рядом. — И даже не с ним, а с…

— Идите, Алекто.

— Дядя Людо то, дядя Людо се… — передразнила она.

— Алекто.

Ее глаза сверкнули.

— Должен же кто-то вступиться за дядю Людо, чтобы вы оставили его в покое.

— Немедленно прекрати.

— Знаете, а я понимаю, почему он умер. Потому что это был единственный шанс избавиться от вас.

Хлопок, и ее голова дернулась. Алекто прижала ладонь к щеке, с изумлением глядя на меня. Я тоже с недоверием посмотрела на свою руку, которая только что это сделала.

— Алекто, я не… — потянулась я к ней.

В ее глазах блеснули слезы. Всхлипнув, она развернулась и бросилась прочь.

Когда я поднялась во двор, там уже никого не было. Вздохнув, я сжала пальцы и двинулась к паласу.

Когда вошел Рогир, я сидела перед зеркалом, причесывая волосы. Их я крашу с шестнадцати лет. Среди массы смоляных волос затесалась одна честная прядь — седая. Ее я не закрашиваю — это моя пожизненная траурная лента по Людо.

— Как вы, миледи? — спросил Рогир, приближаясь. Опустив руки мне на плечи, он принялся массировать их.

Я почувствовала хмель. Многие бы сказали, что мне повезло с мужем: еще довольно молод, весел и хорош собой, несмотря на то, что невоздержанность в вине оставила свой отпечаток на его лице и теле. К тому же, не задавал лишних вопросов и принял Алекто, которая родилась здоровой доношенной девочкой через пять месяцев после нашей первой ночи. Как ни странно, он даже привязался к ней. Более того, нашел в своем генеалогическом древе далекого рыжеволосого предка. В общем, у нас был брак по полному взаимному согласию: он женился на моей титуле, я вышла замуж за его деньги.

— Прекрасно, милорд. А как ваша охота?

Рогир принялся рассказывать о последних трех сутках, что он отсутствовал, попутно раздеваясь.

— Позвольте помочь, — произнесла я, когда он потянулся к сапогам.

Сидевший на краю кровати Рогир отпустил сапог и сделал дозволяющий жест. Опустившись на колени, я стянула сперва правый, затем левый.

— Мне передали, что пришло послание с королевской печатью, — он внимательно глядел на меня сверху вниз.

— Да. Королева приглашает нас на празднование Зимнего Солнцеворота и Дня рождения ее сына, который приходится на Двенадцатую ночь. Через месяц.

— И вы хотели бы поехать?

— Разве мы можем отказаться?

— Ехать ко двору затратно. Придется шить наряды, к тому же понадобятся средства на пребывание там.

Такой ответ Рогира мне даже в голову не приходил.

— Боюсь, королева неправильно поймет, если мы откажемся, — с нажимом произнесла я.

Он поднял руки, позволяя мне стянуть котту. О грудь ударился талисман — антилопа с заостренными, как пила, рогами, которые, по поверью, могут подрезать деревья. Дар семьи Рогира заключался в склонности к охоте и умению находить дичь. На моей собственной груди не было ничего.

— Я не могу пока дать ответ, — опустил руки он.

Развесив одежду на перекладине, установленной на двух других перед камином, я вернулась к нему. Рогир протянул руку и погладил кончиками пальцев мою шею.

— Ты очень красива, Анна.

В свете очага его глаза жарко блеснули.

— Ты могла бы?..

Не отрывая их, он потянул меня вниз, глядя при этом так, будто я была змеей, которая может в любой момент ужалить.

Опустив глаза, я снова встала на колени.

— Конечно, милорд.

Потянувшись к завязкам на его штанах, я принялась распускать их.

Когда все закончилось, он увлек меня на кровать, посадив поверх. Я хотела снять с себя камизу, но Рогир остановил.

— Постой. Ты могла бы сегодня снова?.. — Взгляд на ряд пузырьков, выстроившихся на полке. И снова эта неуверенность. Порой казалось, что муж меня боится.

Я на миг замерла.

— Конечно, милорд.

— Сегодня пусть будет Хельта, — остановил он, когда я протянула руку к одной из склянок.

— Как скажете.

Поставив ее на место, я прижала к губам указанный флакон с чужой каплей крови.

Пару мгновений спустя мои волосы посветлели, груди потяжелели, а тело раздалось, приобретя пышные формы, которыми сама я никогда не отличалась.

Глаза Рогира вспыхнули. Он жадно сжал мои груди и перекатился, подминая под себя.