Тайна короля (СИ) - Савченкова Алена. Страница 64

ГЛАВА 24

Алекто тоскливо посмотрелась в зеркало. Еще совсем недавно она отдала бы что угодно за возможность надеть светлую тунику для выступления на миракле, собранную под грудью и украшенную вышивкой, но с тех пор многое изменилось.

— Вы хорошо выглядите, — произнесла мать, приближаясь, хотя Алекто видела, что той приходится преодолевать себя при виде дочери в столь непривычном наряде.

— Спасибо.

— И вам очень пойдет сюда высокая коса, — добавила она, собирая волосы Алекто наверх — так, как прежде, несомненно, порадовало бы ее. Чудо, что мать выпустила ее на миракль. А не заперла до конца жизни. — Сегодня День рождения его величества и Двенадцатая ночь. Скажите, так вы представляли себе пребывание в замке?

— Да, миледи.

Мать посмотрела на нее, но ничего не сказала.

— Идемте, — произнесла она, когда Алекто снова переоделась, и подставила локоть, хотя Алекто уже фактически не нуждалась в помощи: нога, как и предсказывал Сверр, оправилась, и хромать больше не приходилось.

Наверное, она должна была радоваться: история с огнепоклонником позабылась, мать даже не упрекала ее, и совсем скоро ей предстояло побывать на великолепном пиру, завершающем не менее великолепные зимние празднества. Вот только на душе празднично не было.

За завтраком царили шум и оживление. Только Эли сидел какой-то притихший, возя ложкой в своей миске.

— Что с тобой? — удивилась Алекто. — Я еще не видела тебя без аппетита.

Эли ковырнул в каше и пожал плечами.

— Похоже, с Дикки что-то не так.

— С чего ты взял?

Оглядевшись по сторонам, он наклонился к ней и, понизив голос, прошептал:

— Я видел у него в комнате кровь.

Алекто вздохнула и отодвинулась.

— Ты мне не веришь, — печально промолвил брат.

Алекто покачала головой и подтолкнула к нему куриный рулетик.

— Держи, уж это должно поднять тебе настроение.

Эли с отвращением его оттолкнул.

— Вы слышали? — раздался неподалеку голос леди Элейн. — В лесу нашли растерзанную косулю. Она выглядела так, будто ее разорвал дикий зверь.

— Волк? — приподнял брови лорд, участвовавший недавно в разговоре про огнепоклонников.

— Непохоже. Лесничий сказал, раны выглядят по-другому. Будто рвал человек, только так, что почти, как животное.

Алекто быстро подняла голову.

— Наверняка, это огнепоклонники замешаны, — заявила леди Томасина.

— С чего вы взяли? — осведомилась мать, аккуратно отламывая пуддинг, срез которого был плотно утыкан инжиром, изюмом и орехами.

— А кому еще было учинить что-то подобное? — пожала плечами та.

Но долго на огнепоклонниках беседа не задержалась, покружив вокруг них еще пару фраз и свернув в другое русло.

— А что думаете об этой косуле вы? — спросила леди Рутвель после завтрака, когда они направились в комнаты ее величества репетировать миракль.

— Я не знаю, леди Рутвель, но едва ли человек проявил бы подобное немилосердие, — Алекто осторожно переступила через рассыпанный кем-то для птиц корм. — Ведь куда логичнее было бы поразить косулю копьем или другим оружием, чтобы не мучилась.

— Не желаете ли до репетиции пройтись вместе с другими фрейлинами в розарий и нарвать апельсиновых ветвей, чтобы поставить в вазы?

— Желаю. — Фрейлина чуть кивнула, и они направились дальше.

— Как вы, ваше величество? — Я вошла в покои Омода.

Он поспешно спрятал какую-то тряпку.

— Простите, я не вовремя?

— Что вы, — Он широко улыбнулся и шагнул мне навстречу. — Я рад вас видеть. Ничто не поднимает мне так настроение.

— Что это? — Я потянулась к ссадине.

— Ничего, — тряхнул он волосами, скрыв ее. — Наткнулся в темноте на угол шкапа.

Я взглянула на упомянутый угол — он был и впрямь выдающимся.

— Как вы после вчерашнего?

— Все хорошо, — снова улыбнулся он, проходя к карте и переставляя некоторые значки, а иные вынимая.

— Значит вы уже достаточно оправились? Хотите знать содержание вчерашней беседы с вашим… третьим?

— В этом нет нужды.

— Но он больше не показывался?

— Нет, — Омод резко воткнул флажок в лесистую территорию.

Я подошла и встала рядом.

— Вы уже подготовились к Дню рождения? Будете произносить какую-то речь или еще что-то делать?

— Вполне подготовился, миледи. Есть у меня одна идея, — он рассеянно зачесал волосы назад, — но я пока в процессе.

— Что ж, тогда продолжим? Сегодня, верно, занятие будет коротким, потому что потом мне нужно на репетицию подарка, о котором вы ни сном ни духом.

Омод коротко улыбнулся уголками рта и прошел на середину комнаты.

— У меня есть идея получше. Как насчет совместной трапезы? Я ведь пропустил завтрак.

— Кстати, отчего?

Он нетерпеливо пожал плечами, и я не стала продолжать расспросы. Должно быть, он отдыхал после вчерашнего.

Омод прошел к сундуку, откинул крышку, и я заметила внутри кое-какие деревянные игрушки, верно, принадлежащие Дикки. Достав обернутый в бумагу куль, он уселся на шкуре на полу, развернул его и сделал мне знак.

— Присоединитесь?

Подобрав подол, я устроилась напротив Омода, который сидел, скрестив ноги. Он быстро рвал пальцами хлеб, кидая его в миску. Докончив, положил кисть винограда. Я принялась чистить мушмуллу.

— Куда вы ходите вечерами, леди Лорелея?

— Что? — Я вздрогнула, слишком сильно сдавив плод, и сок брызнул меж пальцев.

— Я как-то видел вас во дворе, уже за полночь.

— В розарий.

— В розарий? — приподнял брови он. — Как на днях с леди Алекто?

— Да.

— И что же вы там делаете?

— Любуюсь.

Он быстро на меня посмотрел и закинул в рот виноградину.

— Вам по нраву цветы матери?

— Ее величество очень трудолюбива.

— Да, это так.

— Это были ваши игрушки? — спросила я, беря одну из них из сундука и рассматривая.

В моих руках был грубо намалеванный персонаж, один из тех, что фигурируют в детских сказках.

— Да, но некоторые приобрели специально для Дикки.

— Я поняла, — я принялась рассматривать другую игрушку.

Омод с любопытством взглянул на меня и потянулся к куску пирога.

— Как ваша семья? Довольна пребыванием в замке?

— О да, сир.

— А дочь? Недавно ваш зверек приносил мне что-то. Вы, к слову, не знаете, что?

— А что именно приносил? — заинтересовалась я.

— Какую-то фигурку. Четырехголовую.

— В самом деле? — удивилась я. — Алекто мне ничего не говорила.

— Должно быть, какой-то пустяк, — заметил он, быстро стряхивая крошки и направляясь к окну. — Давайте звать дух Двенадцатой ночи.

— С утра?

— Да.

— Это как, сир? — спросила, я приближаясь.

— А вот так, — Он распахнул окно и крикнул в пустоту: — Эгегеееей, — Несколько человек удивленно обернулись.

Я рассмеялась.

— Он вас услышал?

— Не знаю, — весело отозвался Омод, поворачиваясь ко мне. — Теперь вы, чтоб точно услышал.

Чувствуя себя немного глупо и вместе с тем ощущая радость, я встала рядом — Омод специально подвинулся, — и тоже крикнула в окно. Ветер подхватил крик, кружа его и залепляя мне рот.

Омод стоял, продолжая чуть улыбаться, но явно уже задумавшись о чем-то своем. Ветер трепал волосы, на лицо падали лучи поднимающегося солнца, и мне было необыкновенно хорошо.

— Это прекрасные праздники, ваше величество, — я чуть пожала ему руку.

Он словно бы очнулся и повернулся ко мне.

— Да, леди Лорелея, прекрасные.

Потом мы отправились в передний двор посмотреть, как замерз старый колодец — утром говорили, что на нем проступили затейливые узоры, по которым можно прочитать судьбу.

— Вы верите в это? — спросил Омод, пока мы шли к моей комнате, чтобы я захватила теплую мантию.

— Не знаю, ваше величество. Предпочитаю верить, что человек сам делает свою судьбу. Не хочу возлагать ее на колодец.

— Но хотите полюбоваться узорами?